Пле́вел, пле́велы, полове́л,[комм. 1]райгра́с или ло́лиум (лат.Lólium) — род сорных трав из семейства Злаков, происходящий из Евразии. Большей частью плевелы — это луговые растения, одни из самых распространённых полевых и огородных сорняков. Очень часто плевелы занимают бросовые земли и полосы отчуждения вдоль дорог, на просеках и железнодорожных насыпях. Со времён евангельской притчи Иисуса Христа о зерне и плевелах — этот сорняк стал легендарным и прочно вошёл в бытовую речь. Тем не менее, несмотря на свою дурную репутацию, плевел (как чрезвычайно неприхотливая и выносливая трава) имеет немалое полезное применение. Некоторые виды плевела — ценные кормовые и газонные растения.
Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своём; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушёл; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоём? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдём, выберем их? Но он сказал: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою. <...>
И, приступив к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах на поле. Он же сказал им в ответ: сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя, это сыны Царствия, а плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему как собирают плевелы и огнём сжигают, так будет при кончине века сего: пошлёт Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит!
Насилу мы нашли могилу актёра Мушкина. Она осунулась, поросла плевелом и утеряла образ могилы…
Маленький дешёвый крестик, похилившийся и поросший зелёным, почерневшим от холода мохом, смотрел старчески уныло и словно хворал.
— «забвенному другу Мушкину»… — прочли мы.[1]
«Только скажите, чего изволите, люди добрые, — мысленно восклицал он, — и я тотчас напишу всё, что вам угодно! Не хотите ли снова послушать старые лживые сказочки? А может быть, вы по-прежнему любите отжившие условности, изношенные житейские формулы, гниющие плевелы гаденьких мыслей, от которых вянут даже цветы?
Опытную птичку воробья, пожившего год другой и налетавшегося по Божьему свету, не приманишь на те кучи, где сложена ворохом мякина (она же пелева и полова, древнеславянское и евангельское плевелы), ― не обмануть птички этим призрачным видом сжатого и сложенного в скирды хлеба. В мякине нечем воробью поживиться: это ― хлебный колос, избитый цепами в мелкую труху, от которого самым усердным образом отвеяно съедобное зерно хлебных злаков. За последним именно и гоняется эта маленькая домашняя птичка, отличающаяся кратковременною жизнью и торопливостью истратить свой жизненный порох. Этим хлебным зерном она и жива.[2]
Дмитрий Петрович шевелил пальцами ног, затёкшими от колец, и думал:
— Нужно вырабатывать стиль. Велю по всему балкону насыпать цветов — маков и васильков. И буду гулять по ним. В лиловый день, в зелёном туалете. Кррасиво! Буду гулять по плевелам, — ибо маки и васильки суть плевелы, — и сочинять стихи.
В лиловый день по вредным плевелам Гулял зелёный человек. Кррасота! Что за картина! Продам рожь, закажу художнику Судейкину, — у него есть дерзость в красках. Пусть напишет и подпишет:
«По вредным плевелам. Картина к стихотворению Дмитрия Судакова».
А в каталоге можно целиком стихотворение напечатать:
В лиловый день по вредным плевелам Гулял зелёный человек. Разве это не стихотворение? Что нужно для стихотворения? Прежде всего размер. Размер есть. Затем настроение. Настроение тоже есть. Отличное настроение.
Грех — паразит святости и есть потому, что святость ещё не отделена от него окончательно, — потому что пшеница и плевелы растут до поры до времени вместе.
Видишь, сказал он, они действительно проводники мысли или проводники мыслительной моды. О чём они мыслят и что чувствуют в этом году, то будут мыслить и чувствовать остальные через год. А некоторые из них по стандартам Hom. sap. действительно умы первого класса или могли ими быть в других условиях (конечно, большинство их — плевелы, но эти не в счёт).
А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, сочиться сквозь гнилые крыши… Потом смоет всё, растворит город в первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать. …Будет падать и падать, а потом земля напитается, и взойдёт новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насладиться новой вселенной.
Все идеи имеют право быть высказанными и услышанными, однако отсюда не следует, что ко всем непременно прислушаются. Первая поправка <конституции США> требует, чтобы мы уважали лгунов не меньше, чем правдолюбцев, глупцов не меньше, чем мудрых; однако общества и народы развиваются, отделяя зёрна от плевел и выбрасывая последние.[3]
Мировая наука как целое действует наподобие сита, отделяющего пшеницу от плевел: она правду видит, хотя и не скоро скажет. Суждения отдельных учёных, хотя бы и нобелевских лауреатов, хотя бы даже Эйнштейнов, сами по себе не имеют доказательной силы в науке. Они получают её (то есть могут её получить) лишь после многократных и тщательных проверок. — (перевод К.В.Душенко, 1990)
— Станислав Лем, «О „неопознанных летающих объектах“», 1977
Существуют различные классификации ядовитых растений, основанные главным образом на специфике состава или токсического действия биологически активных веществ. Среди всего многообразия ядовитых растений выделяются: безусловно ядовитые растения (с подгруппой особо ядовитых) и условно ядовитые (токсичные лишь в определённых местообитаниях или при неправильном хранении сырья, ферментативном воздействии грибов и микроорганизмов). Например, многие астрагалы (лат.Astragalus) становятся ядовитыми, лишь произрастая на почвах в повышенным содержанием селена; токсичность плевела опьяняющего (лат.Lolium temulentum L.) возникает под воздействием паразитирующего на его зёрнах грибка (лат.Stromatinia temulenta); ядовитый гликоалкалоид соланин накапливается в позеленевших на свету или перезимовавших в почве клубнях картофеля.[4]
— Борис Орлов и др., «Ядовитые животные и растения СССР», 1990
У самого подножия каменной ограды, разделявшей наши участки, подлая ведьма насадила целую плантацию петрушки. О, как прекрасна, развесиста и кучерява была петрушка у мерзейшей старухи! Кажется, никогда прежде за всю свою жизнь — я не видывал такой славной петрушки (разве что сельдерей).
И вот, словно вечный сеятель плевел (подобно великому Сократу), десятками щедрых горстей я закидывал её вылизанные грядки семенами цикуты — смертельно ядовитого сорняка, внешний вид которого почти невозможно отличить от петрушки, но зато вкус... Ох, что за дивный это был вкус, мой бедный друг Сократ! — и я заранее преклоняю голову, если этот вкус оказался — дороже истины![5]
Пышит и дуется от ярости безмерной
И вопит: «Отомстим скоряй сей твари скверной,
Которая на наш восстать дерзнула сан
И нагло плевелы отважилася сеять.[7]
Брезгают вами жнецы, как травой бесполезной,
Нагло затем вас молотят дубины;
Даже бездомный прохожий
Вдоволь насытит и взоры и сердце,
Да, покачав головой,
Даст вам название плевел прекрасных…
В те дни уж я томился у преддверья
Сомнений горьких, и когда наш поп,
Находчивый и полный лицемерья,
Доказывал, наморщив умный лоб,
Чтоб истребить в нас плевелы неверья...
— Дмитрий Мережковский, «В те дни уж я томился у преддверья…» (Старинные октавы, Octaves du passé), 1890-е
↑«Половел» — раннее, старорусское (общеславянское) название плевела. Затем это слово, оставшееся без одной гласной «о», было заимствовано из евангелия и церковного обихода, таким образом, вытеснив старый вариант из употребления.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884—1885. — стр.75