Андрей Рублёв (фильм)

Материал из Викицитатника

«Андре́й Рублёв» — историческая драма Андрея Тарковского, вышедшая в 1966 году.

Цитаты[править]

  •  

— Послушай, князь. А что это за баба лежит?
— Это не баба. Дева Мария. Рождество Христово.
— А кто в ящике?
— Христос, сын её.
— Так какая же она дева, если у неё сын?! Хотя у вас на Руси ещё и не такое бывает.

  •  

Людям просто напоминать надо почаще, что люди они. Что русские. Одна кровь — одна земля. Зло везде есть. Всегда найдутся охотники продать тебя за тридцать серебренников. А на мужика всё новые беды сыпятся: то татары по три раза за осень, то голод, то мор. А он всё работает, работает, работает. Несёт свой крест смиренно. Не отчаиваясь, а молчит и терпит. Только Бога молит, чтоб сил хватило. Да разве не простит таким Всевышний темноты их?

  •  

— Говорят, ты пишешь быстро.
— Быстро. А что? Не могу иначе. Надоедает. Один раз целую неделю чухался — бросил.
— Выбросил?
— Ну зачем выбрасывать?! Квашеную капусту придавливал.

  •  

Бог не дал таланта, и слава тебе Господи…

О фильме[править]

  •  

Авторы сами выбрали путь: обронить собственно духовный стержень своего персонажа и времени, взамен натянуть ущербный ряд внешних признаков, — ради чего эта жертва?
Если не ради колкого намёка на современность — то это и есть их истинное мнение о сути русского прошлого? <…>
Нам показана «вообще древняя Русь», извечная тёмная Русь — нечто до Петра I, и только, а по буйному празднованию Ивана Купалы — так поближе и к X веку. Трактовка «вообще древней Руси» и наиболее доступна современному советскому образованскому зрителю, в его радикальной традиции, а тем более западному зрителю понаслышке, — и получается не реальная древняя Русь, а ложно-русский «стиль», наиболее податливый и для разговорных спекуляций, смесь эпох, полная вампука. <…>
Да был ли Рублёв для режиссёра действительно центром внимания, целью раскрытия? — или только назвать собою эпоху и время, предлогом протянуть вереницу картин о мрачности вневременной России — такой, как она представляется современной образованщине? И автор создаёт непомерно длинный фильм, начинённый побочными, не к делу, эпизодами (половину киновремени они и забирают). <…>
Автору нужен лишь символ. Ему нужно превратить фильм в напряжённую вереницу символов и символов, уже удручающую своим нагромождением: как будто ничего нам не кажут в простоте, а непременно с подгонкой под символ.
Да, так главный же символ, пережатый до предела: юродивая дурочка-Русь за кусок конины добровольно надела татарскую шапку, ускакала татарину в жёны — а на татарской почве, разумеется, излечилась от русской дури. <…>
С тех пор А. Тарковский неоднократно отрицал, что в фильме «Андрей Рублёв» он хотел критиковать советскую действительность эзоповым языком. <…> Но такое объяснение было сделано мною в наилучшем предположении для Тарковского: что он — фрондёр, который, однако, в приёме аналогии, неосторожно обращается с русской историей. Если же, как говорит Тарковский, <…> — то, стало быть, он и всерьёз пошёл по этому общему, проторённому, безопасному пути высмеивания и унижения русской истории… — последний абзац добавлен в 1985

  Александр Солженицын, «Фильм о Рублёве», 1983