Священная книга оборотня

Священная книга оборотня

Статья в Википедии

«Священная книга оборотня» — шестой роман Виктора Пелевина, опубликованный в 2004 году.

Цитаты

Настоящий текст, известный также под названием «А Хули», является неумелой литературной подделкой, изготовленной неизвестным автором в первой четверти XXI века. Большинство экспертов согласны, что интересна не сама эта рукопись, а тот метод, которым она была заброшена в мир. Текстовый файл, озаглавленный «А Хули», якобы находился на хард-диске портативного компьютера, обнаруженного при «драматических обстоятельствах» в одном из московских парков. <…> Майя Марачарская, Игорь Кошкодавленко, кандидат филологических наук Пелдис Шарм, ведущий телепрограммы «Караоке о Главном» — Комментарий эксперта (начало романа)

• Один мой знакомый говорил, что зло в нашей жизни могут победить только деньги. Это интересное наблюдение, хотя и не безупречное с метафизической точки зрения: речь надо вести не о победе над злом, а о возможности временно от него откупиться. Но без денег зло побеждает в течение двух-трех дней, это проверенный факт.

• Тому, кто хочет понять природу красоты, надо первым делом задать себе вопрос: где она находится? Можно ли считать, что она — где-то в женщине, которая кажется прекрасной? Можно ли сказать, что красота, например, в чертах ее лица? Или в фигуре?
  Как утверждает наука, мозг получает поток информации от органов чувств, в данном случае — от глаз, и без интерпретаций, которые делает визуальный кортекс, это просто хаотическая последовательность цветных пятен, оцифрованная зрительным трактом в нервные импульсы. Дураку понятно, что никакой красоты там нет, и через глаза она в человека не проникает. Говоря технически, красота — это интерпретация, которая возникает в сознании пациента. Что называется, in the eye of the beholder.
  Красота не принадлежит женщине и не является ее собственным свойством — просто в определенную пору жизни ее лицо отражает красоту, как оконное стекло — невидимое за крышами домов солнце. Поэтому нельзя сказать, что женская красота со временем увядает — просто солнце уходит дальше, и его начинают отражать окна других домов. Но солнце, как известно, вовсе не в стеклах, на которые мы смотрим. Оно в нас.

•  — Демократия, либерализм — это все слова на вывеске, она правильно сказала. А реальность похожа, извините за выражение, на микрофлору кишечника. У вас на Западе все микробы уравновешивают друг друга, это веками складывалось. Каждый тихо вырабатывает сероводород и помалкивает. Все настроено, как часы, полный баланс и саморегуляция пищеварения, а сверху — корпоративные медиа, которые ежедневно смачивают это свежей слюной. Вот такой организм и называется открытым обществом — на фиг ему закрываться, он сам кого хочешь закроет за два вылета. А нам запустили в живот палочку Коха — еще разобраться надо, кстати, из какой лаборатории, — против которой ни антител не было, ни других микробов, чтобы хоть как-то ее сдержать. И такой понос начался, что триста миллиардов баксов вытекло, прежде чем мы только понимать начали, в чем дело. И вариантов нам оставили два — или полностью и навсегда вытечь через неустановленную жопу, или долго-долго принимать антибиотики, а потом осторожно и медленно начать все заново. Но уже не так.
  — Ну, с антибиотиками у вас никогда проблем не было, — сказал лорд Крикет. — Весь вопрос в том, кто их будет назначать.
  — Найдутся люди, — сказал Александр. — И никакого Мирового банка или там Валютного фонда, которые сначала эту палочку Коха прописывают, а потом тазик подставляют, нам в консультанты не надо. Проходили уже. Мол, отважно взвейтесь над пропастью, покрепче долбанитесь о дно, а потом до вас донесутся вежливые аплодисменты мирового сообщества. А может, нам лучше без этих аплодисментов и без пропасти? Ведь жила́ Россия своим умом тысячу лет, и неплохо выходило, достаточно на карту мира посмотреть. А теперь нам, значит, пора в плавильный котел, потому что кто-то хорошо торганул цветами. Это мы еще посмотрим, кому туда пора. Если кто-то сильно хочет нас переплавить, может оказаться, что мы ему самому поможем расплавиться в черный дым. Чем, у нас есть, и долго еще будет!
  

•  — Почему ты так не любишь геев? — спросила я.
  — Потому что они идут против природы.
  — Но ведь природа их и создала. Как же они идут против природы?
  — А так, — сказал он. — Дети спрятаны в сексе, как семечки в арбузе. А голубые — это те, кто борется за право есть арбуз без семечек.
  — С кем борется?
  — С арбузом. Всем остальным давно по барабану. Но арбуз не может существовать без семечек. Поэтому я и говорю, что они идут против природы. Разве нет?
  — У меня был один знакомый арбуз, — . ответила я, — который считал, что размножение арбузов зависит от их способности внушить человеку мысль, будто глотать их косточки полезно. Но арбузы преувеличивают свои гипнотические способности. На самом деле размножение арбузов происходит по причине процесса, о котором арбузы не имеют понятия, потому что не могут стать его свидетелями. Ибо там, где кончается арбуз, этот процесс только начинается
  
• Дело в том, что слова, которые выражают истину, всем известны — а если нет, их несложно за пять минут найти через Google. Истина же не известна почти никому. Это как картинка «magic eye» — хаотическое переплетение цветных линий и пятен, которое может превратиться в объёмное изображение при правильной фокусировке взгляда. Вроде бы все просто, но сфокусировать глаза вместо смотрящего не может даже самый большой его доброжелатель. Истина — как раз такая картинка. Она перед глазами у всех, даже у бесхвостых обезьян. Но очень мало кто её видит. Зато многие думают, что понимают ее. Это, конечно, чушь — в истине, как и в любви, нечего понимать. А принимают за неё обычно какую-нибудь умственную ветошь
  
• Если кто не знает, курение приводит к мозговому выбросу допамина — вещества, которое отвечает за ощущение благополучия: курильщик берет это благополучие в долг у своего будущего и превращает его в проблемы со здоровьем
  
  — Слушай, а что у тебя в этом мешочке на груди?
  — Крест, — сказал он.
  — Крест? Ты носишь крест? Он кивнул.
  — А зачем ты его прячешь? Ведь теперь можно.
  — Можно-то можно, — сказал он. — Только он мне грудь прожигает, когда превращаюсь.
  — Больно?
  — Не то чтобы больно. Просто каждый раз паленой шерстью пахнет.
  — Хочешь, я тебя мантрочке одной научу, — сказала я. — Тогда никакой крест тебе ничего больше прожигать не будет.
  — Ну вот еще. Стану я твои бесовские мантрочки читать, чтобы крест мне грудь не жег. Ты чего, не понимаешь, какой это грех будет?
  Я поглядела на него с недоверием.
  — Погоди-ка. Ты, может быть, и верующий?
  — А то, — сказал он. — Конечно, верующий.
  — В смысле православного культурного наследия? Или всерьез?
  — Не понимаю такого противопоставления. Это ведь про нас в Священном Писании сказано «Веруют и трепещут». Вот и я — верую и трепещу.
  — Но ведь ты оборотень, Саша. Значит, по всем православным понятиям, тебе дорога одна — в ад. Зачем, интересно, ты себе такую веру выбрал, по которой тебе в ад идти надо?
  — Веру не выбирают, — сказал он угрюмо. — Как и родину.
  — Но ведь религия нужна, чтобы дать надежду на спасение. На что же ты надеешься?
  — Что Бог простит мне темные дела.
  — И какие же у тебя темные дела?
  — Известно какие. Образ Божий потерял. И ты вот…
  Я чуть не задохнулась от негодования.
  — Значит, ты считаешь меня не самым светлым и чистым, что есть в твоей волчьей жизни, а, наоборот, темным делом, которое тебе искупать придется? Это меня? Тебе, волчина позорный?
  Он пожал плечами.
  — Я тебя люблю, ты знаешь. Дело не в тебе лично. Просто живем мы с тобой, того…
  — Что — того?
  Он выпустил клуб дыма.
  — Во грехе…
  Мой гнев моментально угас. Вместо этого мне стало так весело, как давно уже не было.
  — Так, интересно, — сказала я, чувствуя, как по горлу поднимаются пузырьки смеха. — Я, значит, твой грех, да?
  — Не ты, — сказал он тихо, — а это… — Что?
  — Хвостоблудие, — сказал он совсем тихо и опустил глаза.
  
•  — Находясь в жопе, ты можешь сделать две вещи. Во-первых — постараться понять, почему ты в ней находишься. Во-вторых — вылезти оттуда. Ошибка отдельных людей и целых народов в том, что они думают, будто эти два действия как-то связаны между собой. А это не так. И вылезти из жопы гораздо проще, чем понять, почему ты в ней находишься.
  — Почему?
  — Вылезти из жопы надо всего один раз, и после этого про нее можно забыть. А чтобы понять, почему ты в ней находишься, нужна вся жизнь. Которую ты в ней и проведешь
  
•  — И все-таки. Зачем людям язык, если из-за него одни беды?
  — Во-первых, чтобы врать. Во-вторых, чтобы ранить друг друга шипами ядовитых слов. В-третьих, чтобы рассуждать о том, чего нет.
  
• Пластические хирурги даже придумали болезнь: «микромастия», это когда груди меньше двух арбузов. А мужчинам стали удлинять половой член и продавать специальные таблетки, чтобы он потом работал. Без рынка болезней не было бы и рынка лекарств — это та самая тайна Гиппократа, которую клянутся не выдавать врачи.
  
• Эту пропасть лучше всего на моей памяти описал один красный командир осенью 1919 года — после того, как я угостила его грибами-хохотушками, которые нарвала прямо возле колес его бронепоезда. Он выразился так: «Чего-то я перестал понимать, почему это из-за того, что мне нравится красивое и одухотворенное лицо девушки, я должен е…ть ее мокрую волосатую п…у!» Сказано грубо и по-мужицки, но суть схвачена точно. Кстати, перед тем как навсегда убежать в поле, он высказал еще одну интересную мысль: «Если вдуматься, женская привлекательность зависит не столько от прически или освещения, сколько от моих яиц».
  
• Но люди все равно занимаются сексом — правда, в последние годы в основном через резиновый мешочек, чтобы ничего не нарушало их одиночества. Этот и без того сомнительный спорт стал похож на скоростной спуск: риск для жизни примерно такой же, только следить надо не за поворотами трассы, а за тем, чтобы не соскочил лыжный костюм
  
• Беркли говорил, что объекты существуют в восприятии Бога. Мысль о красивой девушке — это просто твоя мысль. А красивая девушка — это мысль Бога.
  — И то и другое — мысли. Почему заниматься любовью с мыслью Бога — хорошо, а со своей собственной мыслью — плохо?
  — А это уже категорический императив Канта.
  
• Два слова в кроссворде стоят в линию. «Гинекологический» и «стоматология». Если вместе прочитать, смешно.
  — Это тебе от необразованности смешно, — сказала я. — А такая культурологическая концепция существует на самом деле. Есть американская писательница Камилл Палья. У нее… То есть не у нее. Скажем так, она оперирует понятием «vagina dentata». Зубастая вагина — это символ бесформенного всепожирающего хаоса, противостоящего аполлоническому мужскому началу, для которого характерно стремление к четкой оформленности.
  
• Прав был Чехов: женская душа по своей природе — пустой сосуд, который заполняют печали и радости любимого.
  
•  А бесхвостые обезьяны не знают этого и подавно, они умеют только широко улыбаться, чтобы повысить свою социальную адаптивность и поднять объем продаж. Имитируя радость за другого, бесхвостая обезьяна испытывает зависть или в лучшем случае сохраняет равнодушие
  

— А как испытать радость за другого?
— Для этого надо ничего не хотеть для себя.
— Ты что, ничего не хочешь для себя? — спросил он недоверчиво.
Я отрицательно покачала головой.
— А почему?
— Я уже как-то тебе говорила. Когда долго смотришь вглубь себя, понимаешь, что там ничего нет. Как можно чего-то хотеть для этого ничего?
— Но ведь если в тебе ничего нет, то в других и подавно.
— Если разобраться, нигде нет ничего настоящего, — сказала я. — Есть только тот выбор, которым ты заполняешь пустоту. И когда ты радуешься за другого, ты заполняешь пустоту любовью.
— Чьей любовью? Если нигде никого нет, чья это тогда любовь?
— А пустоте это безразлично. И ты тоже не парься по этому поводу. Но если тебе нужен смысл жизни, то лучшего тебе не найти.
— А любовь — это что, не пустота?
— Пустота.
— Тогда какая разница?
— А разница — тоже пустота. Он немного подумал.
— А можно заполнить пустоту… справедливостью?
— Если ты начнешь заполнять пустоту справедливостью, ты быстро станешь военным преступником.
— Чего-то ты здесь путаешь, рыжая. Почему это военным преступником?
— Ну а кто будет решать, что справедливо, а что нет?
— Люди.
— А кто будет решать, что решат люди?

• Так сильно на меня подействовала музыка. Неподалеку уже долгое время пела флейта — о том самом, что было у меня на сердце. Что когда-то в детстве мы жили в огромном доме и играли в волшебные игры. А потом так заигрались, что сами поверили в свои выдумки — пошли понарошку гулять среди кукол и заблудились, и теперь никакая сила не вернет нас домой, если мы сами не вспомним, что просто играем. А вспомнить про это почти невозможно, такой завораживающей и страшной оказалась игра…
  
• В отличие от тебя она совершенно не боялась ада — наоборот, она доказывала, что туда попадут абсолютно все. Она рассуждала так: даже люди иногда бывают добры, насколько же небесное милосердие превосходит земное! Ясно, что Верховный Владыка простит всех без исключения и немедленно направит их в рай. Люди сами превратят его в ад — точно так же, как превратили в него землю…
  
•  — Ты опять не понял. Ты думаешь, ты сверхоборотень, потому что можешь взглядом портить лампочки и валить мух…
  — Не только мух, — сказал он. — И не только взглядом. Ты и представить себе не можешь, что я могу.
  — Что ты можешь?
  — Мне даже смотреть не надо, поняла? Задуматься достаточно. Вот, например, вчера вечером я наступил политтехнологу Татарскому. Слышала про такого?
  — Слышала. Он что, умер?
  — Зачем. Забормотал во сне и перевернулся на другой бок. Я его всухую замочил.
  — А что это значит?
  — Его теперь приглашать никуда не станут, и все. Будет сидеть у себя в фонде, пока с обоями не сольется. Если, конечно, помещение ему оставим.
  
• Мир устроен загадочно и непостижимо. Желая защитить лягушек от детской жестокости, взрослые говорят, что их нельзя давить, потому что пойдет дождь — и в результате все лето идут дожди из-за того, что дети давят лягушек одну за другой.
  
• Когда я притворяюсь, у меня все всегда получается натурально. Поэтому я притворяюсь всегда — так выходит гораздо правдоподобнее, чем если я вдруг начну вести себя искренне. Ведь что значит вести себя искренне? Это значит непосредственно выражать в поведении свою сущность. А если моя сущность в том, чтобы притворяться, значит, единственный путь к подлинной искренности для меня лежит через притворство. Я не хочу сказать, что никогда не веду себя непосредственно. Наоборот, я изображаю непосредственность со всей искренностью, которая есть в моем сердце.
  

• Если бросить палку собаке, она будет глядеть на эту палку. А если бросить палку льву, то он будет, не отрываясь, смотреть на кидающего. Это формальная фраза, которую говорили во время диспутов в древнем Китае, если собеседник начинал цепляться за слова и переставал видеть главное.

• В древние времена в Поднебесной любой чиновник стремился принести пользу на всеобщем пути вещей. А тут каждый ставит на этом пути свой шлагбаум, который поднимает только за деньги. И суть здешнего общественного договора заключена именно в таком подъеме шлагбаумов друг перед другом.

• Я даже готова была поверить, что у меня есть душа — так муторно на ней было.

• Проститутка хочет иметь с мужчины сто долларов за то, что сделает ему приятно, а приличная женщина хочет иметь все его бабки за то, что высосет из него всю кровь.
• Она похо­дила не столько на невесту, сколько на изго­то­вив­ше­гося к прыжку зверя — ее зеле­ные глаза глядели зло и внимательно, и на лице не было даже тени улыбки.
  Поскольку слово «невеста» в совре­мен­ном русс­ком языке озна­чает нечто весьма близ­кое к выра­же­нию «изготовившийся к прыжку зверь», проти­во­пос­тав­ле­ние здесь неуместно.
• Экономика, основанная на посредничестве, порождает культуру, предпочитающую перепродавать созданные другими образы вместо того, чтобы создавать новые.
• Если разобраться, человеческая история за последние десять тысяч лет есть не что иное, как пересмотр результатов приватизации.
• Требуем восстановить варварски уничтоженный клептократией бассейн «Москва».
• У свиньи так устроена шея, что она не может смотреть в небо.
• Основывать анализ своего поведения на теориях Фрейда — примерно как опираться на пейотные трипы Карлоса Кастанеды. В Кастанеде хоть сердце есть, поэзия. А у этого Фрейда только пенсне, две дорожки на буфете и дрожь в сфинктере. Буржуазия любит его именно за мерзость. За способность свести всё на свете к заднице… потому что портфельным инвесторам нужны пророки, которые объяснят мир в понятных им терминах. И лишний раз докажут, что объективной реальности, в которую они вложили столько денег, ничего не угрожает.
• Собака смотрит на палку, а лев на того, кто её кинул. Кстати, когда это понимаешь, становится намного легче читать нашу прессу.
•  — Почему вы, русские, так мало улыбаетесь?
  

— Нам не надо быть настолько конкурентноспособными. Всё равно мы нация лузеров.

• Поскольку бытие вещей заключается в их воспринимаемости, любая трансформация может происходить двумя путями — быть либо восприятием трансформации, либо трансформацией восприятия.

...хорошая новость такая – эта рыночная стоимость значительно ниже, чем ему представляется в его гормональном угаре, помноженном на комплекс неполноценности и недоверие к успеху.

Про интеллигентов и интеллектуалов

Говоря о вине интеллигенции перед народом, он постоянно употреблял два термина, которые казались мне синонимами, — «интеллигент» и «интеллектуал». Я не выдержала и спросила: — А чем интеллигент отличается от интеллектуала? — Различие очень существенное, — ответил он. — Я берусь объяснить только аллегорически. Понимаете, что это значит? Я кивнула. — Когда вы были совсем маленькая, в этом городе жили сто тысяч человек, получавших зарплату за то, что они целовали в зад омерзительного красного дракона. Которого вы, наверно, уже и не помните… Я отрицательно покачала головой. Когда-то в юности я действительно видела красного дракона, но уже забыла, как он выглядел, — запомнился только мой собственный страх. Павел Иванович вряд ли имел в виду этот случай. — Понятно, что эти сто тысяч ненавидели дракона и мечтали, чтобы ими правила зеленая жаба, которая с драконом воевала. В общем, договорились они с жабой, отравили дракона полученной от ЦРУ губной помадой и стали жить по-новому. — А при чем тут интелл… — Подождите, — поднял он ладонь. — Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы… — Признаться, я уже потеряла нить. — А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами.

О принципах распределения материальных благ в обществе

Пестрая корова! Слышишь, пестрая корова? Я знаю, надо совсем потерять стыд, чтобы снова просить у тебя нефти. Я и не прошу. Мы не заслужили. Я знаю, что ты про нас думаешь. Мол, сколько ни дашь, все равно Хаврошечке не перепадет ни капли, а все сожрут эти кукисы-юкисы, юксы-пуксы и прочая саранча, за которой не видно белого света. Ты права, пестрая корова, так оно и будет. Только знаешь что… Мне ведь известно, кто ты такая. Ты – это все, кто жил здесь до нас. Родители, деды, прадеды, и раньше, раньше… Ты – душа всех тех, кто умер с верой в счастье, которое наступит в будущем. И вот оно пришло. Будущее, в котором люди живут не ради чего-то, а ради самих себя. И знаешь, каково нам глотать пахнущее нефтью сашими и делать вид, что мы не замечаем, как тают под ногами последние льдины? Притворяться, что в этот пункт назначения тысячу лет шел народ, кончающийся нами? Получается, на самом деле жила только ты, пестрая корова. У тебя было ради кого жить, а у нас нет… У тебя были мы, а у нас нет никого, кроме самих себя. Но сейчас тебе так же плохо, как и нам, потому что ты больше не можешь прорасти для своей Хаврошечки яблоней. Ты можешь только дать позорным волкам нефти, чтобы кукис-юкис-юкси-пукс отстегнул своему лоеру, лоер откинул шефу охраны, шеф охраны откатил парикмахеру, парикмахер повару, повар шоферу, а шофер нанял твою Хаврошечку на час за полтораста баксов… И когда твоя Хаврошечка отоспится после анального секса и отгонит всем своим мусорам и бандитам, вот тогда, может быть, у нее хватит на яблоко, которым ты так хотела для нее стать, пестрая корова…

О женщине

Когда я вижу в дорогом бутике девушку с кавалером, который покупает ей брошку стоимостью в небольшой самолёт, я каждый раз убеждаюсь, что человеческие самки создают миражи не хуже нас. А может, и лучше. Надо же, выдать сделанную из мяса машину для размножения за дивный весенний цветок, достойный драгоценной оправы, — и поддерживать эту иллюзию не минуты, как мы, а годы и десятилетия, и всё это без всякого хвостоприкладства. Такое надо уметь. Видимо, у женщины, как у мобильного телефона, есть небольшая встроенная антенна. Вот что говорят по этому поводу мои внутренние голоса: 1) раз женщина может выдать машину для размножения за дивный весенний цветок, женскую природу нельзя сводить только к деторождению: как минимум это ещё и умение промывать мозги. 2) дивный весенний цветок по своей природе — такой же точно механизм для размножения и промывания мозгов, только мясо у него зелёного цвета, а мозги он промывает пчёлам. 3) драгоценная оправа всё равно не нужна никому, кроме женщины, так что глупо рассуждать о том, достойна она её или нет. 4) у мобильников со встроенной антенной удобный корпус, но неважный приём, особенно в железобетонных зданиях. 5) у мобильников-раскладушек внешняя антенна есть, корпус из-за этого неудобный, а приём в железобетонных зданиях ещё хуже.

Женщина — мирное существо и морочит только своего собственного самца, не трогая ни птичек, ни зверей. Поскольку она делает это во имя высшей биологической цели, то есть личного выживания, обман здесь простителен, и не наше лисье дело в это лезть. Но когда женатый мужчина, постоянно проживающий в навеянном подругой сне с элементами кошмара и готики, вдруг заявляет после кружки пива, что женщина — просто агрегат для рождения детей, это очень и очень смешно. Мужчина даже не понимает, как он при этом комичен. Я в данном случае не намекаю на графа Толстого, перед которым преклоняюсь, я говорю вообще. Но я отвлеклась. Я только хотела сказать, что гипнотические способности женщины очевидны, и любой, у кого есть в этом сомнения, может развеять их, зайдя в магазин дорогих безделушек.

О романе

• см. Марк Липовецкий, «Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920—2000 годов» (гл. 15, 4— 6-й разделы), 2008

	Самый нежный, простой и печальный роман Виктора Пелевина, лишённый острой актуальности и потому почти неподвластный течению времени, а также с большим отрывом лучшая любовная история в его творчестве. <…> определённо лучший текст Виктора Пелевина с точки зрения литературного мастерства и в целом одна из сияющих вершин русской прозы XXI века.
	— Галина Юзефович, «Вспоминаем все книги Виктора Пелевина — какая самая удачная?»

2004

— Этот роман был не столько сочинён, сколько надиктован мне некой женской сущностью, очень симпатичной, в которую я просто влюбился, пока писал книгу. Я, конечно, не хочу сказать, что действительно верю в подобные вещи — просто субъективно все воспринималось именно так. Книга писалась очень легко, и я выполнял функцию не столько сочинителя, сколько стенографа и редактора. Поэтому перестраиваться мне не было необходимости. Но у меня действительно было сильное отождествление с героиней — вплоть до того, что несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами. <…> корр.: В предисловии вы старательно дистанцируетесь от текста. Зачем? — Видите ли, я чувствую в этой книге такую взрывную мощь, что мне делается страшно. И хочется на всякий случай отойти подальше, пока не шарахнуло.

— Виктор Пелевин, интервью «Известиям» 16 ноября

После успеха «Ночного дозора» <…> оборотни стали у нас персонажами, совершенно привычными в культуре, как прежде были пионеры или комсомольцы. <…> Вообще-то унисонную китайскую лексику ввёл в литературу Сорокин в «Голубом сале» <…>. Так что «А Хули» <…> может интерпретироваться и как пародия на главного конкурента (тем более что тема «голубого» в романе муссируется). Умение сделать амбивалентной творческую немощь и вторичность и даже закосить под постмодернизм — второе счастье.

— Михаил Золотоносов, «Вяленький цветочек»

Именно рынку подчинил Пелевин и свой новый роман, наполнив книгу необходимыми приманками. <…> Общий итог: великолепный мыслительный аппарат умного, язвительного и начитанного автора работает вхолостую (до дивидентов, которые извлекут издатели и сочинитель, читателям дела нет). <…> Поставив однажды на успех, Пелевин и не заметил, как оказался в его заложниках — рынок налег на писателя всей своей массой, вынуждая его подчиняться законам массовой литературы. Получилось, как в сказке — битый небитого везет, как в известной пословице — с волками жить…

— Майя Кучерская, «С волками жить…»

• см. статьи Дмитрия Быкова «И ухватит за бочок» и «Вот, новый оборот» 16 и 21 ноября

… Пелевин вдруг выпускает хоть и жёстко сатирический, но фактически коллаборационистский роман про с волками жить — по-волчьи выть. Дело в том, что Художник потому и «сверхоборотень», что у него есть право на принятие такого решения. И не Пелевин это право выдумал. <…> Единственное, чего я боюсь, — как бы эта Лиса — ну или для нас, скорее, священная пёстрая корова — не плюнула на свой любимый русский язык и окончательно не уехала в страну Шекспира. Уж очень англизированным — по конструкциям и интонации — кажется русский язык «Оборотня»; и если Пелевин таки перейдёт на английский, то это, конечно, будет утечка, сравнимая по масштабу с набоковской.

— Лев Данилкин, «Пора меж волка и собаки»

Для того, чтобы досягнуть последней истины, героине-автору <…> потребовалось прожить несколько тысяч лет, а за последний период её земного существования претерпеть некоторое количество довольно унылых приключений. Стоило ли так трудиться? <…> Ознакомься она с любым сочинением Пелевина (всегда в продаже), отпала бы необходимость <…>. Съела (в смысле — прочла) — и порядок. Вперёд и выше. Можно было даже без книг обойтись — хватило бы любой рецензии. <…> К счастью, мелкая окололитературная шпанка, из года в год тщетно пытающаяся поколебать грошовыми придирками заоблачное спокойствие благородного вестника высшей истины, попросту обречена беспрестанно транслировать несомую им (пребывающую в нём) радужно-сермяжно-внутренне-монгольскую весть.

— Андрей Немзер, «Скучная скука»