Иван Алексеевич Бунин: различия между версиями
[непроверенная версия] | [непроверенная версия] |
Табуретка (обсуждение | вклад) |
Табуретка (обсуждение | вклад) |
||
Строка 64: | Строка 64: | ||
* В этой шкатулке ожерелье покойной матушки, - запнувшись, но стараясь говорить небрежно, ответил молодой человек. |
* В этой шкатулке ожерелье покойной матушки, - запнувшись, но стараясь говорить небрежно, ответил молодой человек. |
||
* Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни |
* [[Любовь]] не есть простая эпизода в нашей жизни... |
||
=== Легкое дыхание === |
=== Легкое дыхание === |
||
* Простите,madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в этом - знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей Михайлович Малютин. |
* Простите,madame, вы ошибаетесь: я [[женщина]]. И виноват в этом - знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей Михайлович Малютин. |
||
* Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре. |
* Теперь это легкое [[дыхание]] снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре. |
||
{{Q|Цитата=...Она ничего не боялась — ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена.|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}} |
{{Q|Цитата=...Она ничего не боялась — ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена.|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}} |
||
Строка 79: | Строка 79: | ||
=== Чистый понедельник === |
=== Чистый понедельник === |
||
* А у нее красота была какая-то индийская, персидская: смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густой черноте волосы, мягко блестящие, как черный соболий мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза; пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот оттенен был темным пушком; выезжая, она чаще всего надевала гранатовое бархатное платье и такие же туфли с золотыми застежками... |
* А у нее [[красота]] была какая-то индийская, персидская: смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густой черноте волосы, мягко блестящие, как черный соболий мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза; пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот оттенен был темным пушком; выезжая, она чаще всего надевала гранатовое бархатное платье и такие же туфли с золотыми застежками... |
||
* И потом желтоволосую Русь я вообще не люблю. |
* И потом желтоволосую Русь я вообще не люблю. |
||
Строка 91: | Строка 91: | ||
* Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле. |
* Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле. |
||
* Не будет, Чанг, любить нас с тобой эта женщина! |
* Не будет, Чанг, любить нас с тобой эта [[женщина]]! |
||
* В мире этом должна быть только одна правда, - третья, - а какая она - про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг. |
* В мире этом должна быть только одна правда, - третья, - а какая она - про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг. |
Версия от 12:00, 30 сентября 2012
Ива́н Алексе́евич Бу́нин (1870 — 1953) — русский писатель, поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года.
Цитаты
- Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца: прежде нежели мы отдадим о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви навеки.
- Есть женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого самого никогда и никого не любят.
- Тщеславие выбирает, истинная любовь не выбирает.
- Женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной.
- Любовь вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни, расшевеливает благородные инстинкты души и не дает загрубеть в узком материализме и грубо-животном эгоизме.
- Женщины никогда не бывают так сильны, как когда они вооружаются слабостью.
- Блаженные часы проходят, и необходимо хоть как-нибудь и хоть что-нибудь сохранить, то есть противопоставить смерти, отцветанию шиповника.
- Какая радость — существовать! Только видеть, хотя бы видеть лишь один этот дым и этот свет. Если бы у меня не было рук и ног и я бы только мог сидеть на лавочке и смотреть на заходящее солнце, то я был бы счастлив этим. Одно нужно только — видеть и дышать. Ничто не дает такого наслаждения, как краски…
- Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, — высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы в тайне мечтою об этом венце.
- «Революции не делаются в белых перчатках…» Что ж возмущаться, что контрреволюции делаются в ежовых рукавицах?
- «Святейшее из званий», звание «человек», опозорено, как никогда. Опозорен и русский человек — и что бы это было бы, куда бы мы глаза девали, если бы не оказалось «ледяных походов»!
- Когда кого любишь, никакими силами никто не заставит тебя верить, что может не любить тебя тот, кого ты любишь.
- Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем
- Проникнут богом — жизнью, красотою.
- Живя и умирая, мы живем
- Единою, всемирною Душою.
- Человек свои собственные тридцать лет прожил по человечьи — ел, пил, на войне бился, танцевал на свадьбах, любил молодых баб и девок. А пятнадцать лет ослиных работал, наживал богатство. А пятнадцать собачьих берег свое богатство, все брехал и злился, не спал ночи. А потом стал такой гадкий, старый, как та обезьяна. И все головами качали и на его старость смеялись.
- Разум наш противоречит сердцу и не убеждает оного.
- Из нас, как из дерева, — и дубина, и икона, — в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев.
- Если человек не потерял способности ждать счастья — он счастлив. Это и есть счастье.
- А. К. Толстой когда-то писал: "Когда я вспомню о красоте нашей истории до проклятых монголов, мне хочется броситься на землю и кататься от отчаяния". В русской литературе еще вчера были Пушкины, Толстые, а теперь почти одни "проклятые монголы". (Окаянные Дни)
Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу - а их, этих любовных катастроф, было немало в моей жизни, вернее почти каждая моя любовь была катастрофой, - я был близок к самоубийству.[1] — В разговоре И.В. Одоевцевой |
Гете говорил, что он за всю жизнь был счастлив всего лишь семь минут. Я все-таки, пожалуй, наберу, наберу счастливых минут на полчаса - если с детства считать.[1] — В разговоре И.В. Одоевцевой |
Страсть к кладбищам очень русская черта.[1] — В разговоре И.В. Одоевцевой |
Цитаты из произведений
Братья
- ...в японском халатике красного шелка, в тройном ожерелье из рубинов, в золотых широких браслетах на обнаженных руках, - на него глядела круглыми сияющими глазами его невеста, та самая девочка-женщина, с которой он уже уговорился полгода тому назад обменяться шариками из риса!
Грамматика любви
- В этой шкатулке ожерелье покойной матушки, - запнувшись, но стараясь говорить небрежно, ответил молодой человек.
- Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни...
Легкое дыхание
- Простите,madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в этом - знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей Михайлович Малютин.
- Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре.
...Она ничего не боялась — ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена. |
Ида
- И давайте по сему случаю пить на сломную голову! Пить за всех любивших нас, за всех, кого мы, идиоты, не оценили, с кем были счастливы, блаженны, а потом разошлись, растерялись в жизни навсегда и навеки и все же навеки связаны самой страшной в мире связью!
Чистый понедельник
- А у нее красота была какая-то индийская, персидская: смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густой черноте волосы, мягко блестящие, как черный соболий мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза; пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот оттенен был темным пушком; выезжая, она чаще всего надевала гранатовое бархатное платье и такие же туфли с золотыми застежками...
- И потом желтоволосую Русь я вообще не люблю.
- И вот одна из идущих посередине вдруг подняла голову, крытую белым платом, загородив свечку рукой, устремила взгляд темных глаз в темноту, будто как раз на меня...
Странный город! — говорил я себе, думая об Охотном ряде, об Иверской, о Василии Блаженном. — Василий Блаженный — и Спас-на-Бору, итальянские соборы — и что-то киргизское в остриях башен на кремлевских стенах... |
Сны Чанга
- Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле.
- Не будет, Чанг, любить нас с тобой эта женщина!
- В мире этом должна быть только одна правда, - третья, - а какая она - про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг.