Пропала совесть (Салтыков-Щедрин): различия между версиями

Материал из Викицитатника
[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →‎Цитаты: сквозь мутные глаза...
м →‎Цитаты: падение и суд
Строка 17: Строка 17:


{{Q|Мутными глазами начал он озираться кругом и совершенно явственно ощутил, что [[голова]] его освобождается от [[вино|винных]] паров и что к нему постепенно возвращается то горькое [[сознание]] [[действительность|действительности]], на избавление от которого были потрачены лучшие [[сила|силы]] его существа. Сначала он почувствовал только [[страх]], тот [[тупость|тупой]] страх, который повергает [[человек]]а в [[беспокойство]] от одного предчувствия какой-то грозящей опасности; потом всполошилась [[память]], заговорило [[воображение]]. Память без пощады извлекала из [[тьма|тьмы]] по[[стыд]]ного [[прошлое|прошлого]] все подробности [[насилие|насилий]], [[измена|измен]], [[сердце|сердечной]] вялости и [[неправда|неправд]]; воображение облекало эти подробности в живые формы. Затем, сам собой, проснулся [[суд]]...}}
{{Q|Мутными глазами начал он озираться кругом и совершенно явственно ощутил, что [[голова]] его освобождается от [[вино|винных]] паров и что к нему постепенно возвращается то горькое [[сознание]] [[действительность|действительности]], на избавление от которого были потрачены лучшие [[сила|силы]] его существа. Сначала он почувствовал только [[страх]], тот [[тупость|тупой]] страх, который повергает [[человек]]а в [[беспокойство]] от одного предчувствия какой-то грозящей опасности; потом всполошилась [[память]], заговорило [[воображение]]. Память без пощады извлекала из [[тьма|тьмы]] по[[стыд]]ного [[прошлое|прошлого]] все подробности [[насилие|насилий]], [[измена|измен]], [[сердце|сердечной]] вялости и [[неправда|неправд]]; воображение облекало эти подробности в живые формы. Затем, сам собой, проснулся [[суд]]...}}

{{Q|Жалкому [[пьяный|пропойцу]] всё его прошлое кажется сплошным безобразным [[преступление]]м. Он не [[анализ]]ирует, не [[вопрос|спрашивает]], не соображает: он до того подавлен вставшею перед ним картиною его [[нравственность|нравственного]] падения, что тот процесс самоосуждения, которому он добровольно подвергает себя, бьёт его несравненно больнее и строже, нежели самый строгий людской суд.}}


== Комментарии ==
== Комментарии ==

Версия от 09:45, 12 апреля 2014

Пропáла сóвесть — острая социальная сатирическая сказка Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, написанная незадолго до появления в печати: впервые опубликована в русском литературном журнале «Отечественные записки» в 1869 году (№ 2, стр. 598–609, с пометкой-цифрой «II»; сказка под номером «I» — «Повестью о том, как один мужик двух генералов прокормил»). Позднее, в 1878 году, после небольшой (и окончательной) переделки сказка «Пропала совесть» войшла в сборник «Сказки и рассказы» в своём нынешнем виде.

Тема и проблематика этой сказки поднята автором непосредственно с самой поверхности жизни. Салтыков-Щедрин предельно прямо и открыто изображает наболевшую проблему общества или, если выражаться так же прямо и открыто, проблему больного общества – моральное и нравственное разложение (или – деморализация), как следствие ампутации совести. Однако, несмотря на явную беспросветность писатель всё-таки делится с читателем своей верой в исцеляющую, преобразующую силу совести и таким образом предоставляет выборбыть или не быть (ему с совестью).

Образ совести в сказке по-своему примечателен и очень прост – это маленький обтрёпанный, засаленный лоскуток (или грязная бумажка), обветшалая тряпочка, ветошка. Ценность этого «предмета» ничтожна, её вовсе нет. Даже пыль в сравнении с ней – что-нибудь да стоит.[1]

Цитаты

  •  

Пропала совесть. По-старому толпились люди на улицах и в театрах; по-старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по-старому суетились и ловили на лету куски, и никто не догадывался, что чего-то вдруг стало недоставать и что в общем жизненном оркестре перестала играть какая-то дудка. Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее. Легче сделался ход человека: ловчее стало подставлять ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. Всякую болесть вдруг как рукой сняло; люди не шли, а как будто неслись; ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься; и настоящее, и будущее — всё, казалось, так и отдавалось им в руки, — им, счастливцам, не заметившим о пропаже совести.

  •  

Совесть пропала вдруг... почти мгновенно! Ещё вчера эта надоедливая приживалка так и мелькала перед глазами, так и чудилась возбуждённому воображению, и вдруг... ничего! Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница-совесть.

  •  

Оставалось только смотреть на божий мир и радоваться мудрые мира поняли, что они, наконец, освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. Люди остервенились; пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение.

  •  

А бедная совесть лежала между тем на дороге, истерзанная, оплёванная, затоптанная ногами пешеходов. Всякий швырял её, как негодную ветошь, подальше от себя; всякий удивлялся, каким образом в благоустроенном городе, и на самом бойком месте, может валяться такое вопиющее безобразие.

  •  

И бог знает, долго ли бы пролежала таким образом бедная изгнанница, если бы не поднял её какой-то несчастный пропоец, позарившийся с пьяных глаз даже на негодную тряпицу, в надежде получить за неё шкалик.

  •  

Мутными глазами начал он озираться кругом и совершенно явственно ощутил, что голова его освобождается от винных паров и что к нему постепенно возвращается то горькое сознание действительности, на избавление от которого были потрачены лучшие силы его существа. Сначала он почувствовал только страх, тот тупой страх, который повергает человека в беспокойство от одного предчувствия какой-то грозящей опасности; потом всполошилась память, заговорило воображение. Память без пощады извлекала из тьмы постыдного прошлого все подробности насилий, измен, сердечной вялости и неправд; воображение облекало эти подробности в живые формы. Затем, сам собой, проснулся суд...

  •  

Жалкому пропойцу всё его прошлое кажется сплошным безобразным преступлением. Он не анализирует, не спрашивает, не соображает: он до того подавлен вставшею перед ним картиною его нравственного падения, что тот процесс самоосуждения, которому он добровольно подвергает себя, бьёт его несравненно больнее и строже, нежели самый строгий людской суд.

Комментарии

Примечания

  1. М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 16. Книга 1. Москва, Художественная литература, 1965. Сказки. Пёстрые письма. «Пропала совесть».