Пропала совесть (Салтыков-Щедрин): различия между версиями

Материал из Викицитатника
[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →‎Цитаты: вот как о совести...
м →‎Цитаты: боязливо сторонились и отходили подальше (от совести)...
Строка 35: Строка 35:
Убедившись в этом, он тотчас же почему-то сообразил, что теперь ему разориться надо.
Убедившись в этом, он тотчас же почему-то сообразил, что теперь ему разориться надо.
— Коли человек [[дело]]м занят, да этакая пакость к нему привяжется, — говори, пропало! никакого дела не будет и быть не может! — рассуждал он почти машинально и вдруг весь затрясся и побледнел, словно в глаза ему глянул неведомый дотоле страх.
— Коли человек [[дело]]м занят, да этакая пакость к нему привяжется, — говори, пропало! никакого дела не будет и быть не может! — рассуждал он почти машинально и вдруг весь затрясся и побледнел, словно в глаза ему глянул неведомый дотоле страх.
— А ведь куда скверно спаивать [[бедность|бедный]] [[народ]]! — шептала проснувшаяся совесть.
— А ведь куда скверно спаивать [[бедность|бедный]] [[народ]]! — шептала проснувшаяся совесть.
— [[Жена]]! Арина Ивановна! — вскрикнул он вне себя от [[испуг]]а.
— [[Жена]]! Арина Ивановна! — вскрикнул он вне себя от [[испуг]]а.
Прибежала Арина Ивановна, но как только увидела, какое Прохорыч сделал приобретение, так не своим голосом закричала: «Караул! батюшки! грабят!»}}
Прибежала Арина Ивановна, но как только увидела, какое Прохорыч сделал приобретение, так не своим голосом закричала: «Караул! батюшки! грабят!»}}

{{Q|— Коли бы ты одну рюмочку выпил — это так! это даже пользительно! — говорил он сквозь [[слёзы]], — а то ведь ты норовишь, как бы тебе целое ведро сожрать! И что ж? сейчас тебя за это самое в часть сволокут; в части тебе под рубашку засыплют, и выдешь ты оттоль, словно кабы награду какую получил! А и всей-то твоей награды было сто лозанов! Так вот ты и подумай, милый [[человек]], стоит ли из-за этого стараться, да ещё мне, [[дурак]]у, [[труд]]овые твои [[деньги|денежки]] платить!
— Да что ты, никак, Прохорыч, с [[ум]]а спятил! — говорили ему изумлённые посетители.
— Спятишь, [[брат]], коли с тобой такая оказия случится! — отвечал Прохорыч, — ты вот лучше посмотри, какой я нынче патент себе выправил!
Прохорыч показывал всученную ему [[совесть]] и предлагал, не хочет ли кто из посетителей воспользоваться ею. Но посетители, узнавши, в чём штука, не только не изъявляли согласия, но даже боязливо сторонились и отходили подальше.}}


== Комментарии ==
== Комментарии ==

Версия от 10:00, 12 апреля 2014

Пропáла сóвесть — острая социальная сатирическая сказка Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, написанная незадолго до появления в печати: впервые опубликована в русском литературном журнале «Отечественные записки» в 1869 году (№ 2, стр. 598–609, с пометкой-цифрой «II»; сказка под номером «I» — «Повестью о том, как один мужик двух генералов прокормил»). Позднее, в 1878 году, после небольшой (и окончательной) переделки сказка «Пропала совесть» войшла в сборник «Сказки и рассказы» в своём нынешнем виде.

Тема и проблематика этой сказки поднята автором непосредственно с самой поверхности жизни. Салтыков-Щедрин предельно прямо и открыто изображает наболевшую проблему общества или, если выражаться так же прямо и открыто, проблему больного общества – моральное и нравственное разложение (или – деморализация), как следствие ампутации совести. Однако, несмотря на явную беспросветность писатель всё-таки делится с читателем своей верой в исцеляющую, преобразующую силу совести и таким образом предоставляет выборбыть или не быть (ему с совестью).

Образ совести в сказке по-своему примечателен и очень прост – это маленький обтрёпанный, засаленный лоскуток (или грязная бумажка), обветшалая тряпочка, ветошка. Ценность этого «предмета» ничтожна, её вовсе нет. Даже пыль в сравнении с ней – что-нибудь да стоит.[1]

Цитаты

  •  

Пропала совесть. По-старому толпились люди на улицах и в театрах; по-старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по-старому суетились и ловили на лету куски, и никто не догадывался, что чего-то вдруг стало недоставать и что в общем жизненном оркестре перестала играть какая-то дудка. Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее. Легче сделался ход человека: ловчее стало подставлять ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. Всякую болесть вдруг как рукой сняло; люди не шли, а как будто неслись; ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься; и настоящее, и будущее — всё, казалось, так и отдавалось им в руки, — им, счастливцам, не заметившим о пропаже совести.

  •  

Совесть пропала вдруг... почти мгновенно! Ещё вчера эта надоедливая приживалка так и мелькала перед глазами, так и чудилась возбуждённому воображению, и вдруг... ничего! Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница-совесть.

  •  

Оставалось только смотреть на божий мир и радоваться мудрые мира поняли, что они, наконец, освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. Люди остервенились; пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение.

  •  

А бедная совесть лежала между тем на дороге, истерзанная, оплёванная, затоптанная ногами пешеходов. Всякий швырял её, как негодную ветошь, подальше от себя; всякий удивлялся, каким образом в благоустроенном городе, и на самом бойком месте, может валяться такое вопиющее безобразие.

  •  

И бог знает, долго ли бы пролежала таким образом бедная изгнанница, если бы не поднял её какой-то несчастный пропоец, позарившийся с пьяных глаз даже на негодную тряпицу, в надежде получить за неё шкалик.

  •  

Мутными глазами начал он озираться кругом и совершенно явственно ощутил, что голова его освобождается от винных паров и что к нему постепенно возвращается то горькое сознание действительности, на избавление от которого были потрачены лучшие силы его существа. Сначала он почувствовал только страх, тот тупой страх, который повергает человека в беспокойство от одного предчувствия какой-то грозящей опасности; потом всполошилась память, заговорило воображение. Память без пощады извлекала из тьмы постыдного прошлого все подробности насилий, измен, сердечной вялости и неправд; воображение облекало эти подробности в живые формы. Затем, сам собой, проснулся суд...

  •  

Жалкому пропойцу всё его прошлое кажется сплошным безобразным преступлением. Он не анализирует, не спрашивает, не соображает: он до того подавлен вставшею перед ним картиною его нравственного падения, что тот процесс самоосуждения, которому он добровольно подвергает себя, бьёт его несравненно больнее и строже, нежели самый строгий людской суд.

  •  

Чтó такое его прошлое? почему он прожил его так, а не иначе? чтó такое он сам? — всё это такие вопросы, на которые он может отвечать только удивлением и полнейшею бессознательностью.

  •  

Иго строило его жизнь; под игом родился он, под игом же сойдет и в могилу.

  •  

Увы! проснувшееся сознание не приносит ему с собой ни примирения, ни надежды, а встрепенувшаяся совесть указывает только один выход — выход бесплодного самообвинения.

  •  

И прежде кругом была мгла, да и теперь та же мгла, только населившаяся мучительными привидениями; и прежде на руках звенели тяжёлые цепи, да и теперь те же цепи, только тяжесть их вдвое увеличилась, потому что он понял, что это цепи.

  •  

« ...есть на свете горесть, лютейшая всех горестей, — это горесть внезапно обретённой совести. »

  •  

«Нет, надо как-нибудь её сбыть! а то с ней пропадёшь, как собака!» — думает жалкий пьяница и уже хочет бросить свою находку на дорогу, но его останавливает близь стоящий хожалый[комм. 1].

  •  

«Эге! — вспомнил он, — да, никак, это та самая тряпка, которую я насилу сбыл перед тем, как патент покупать! да! она самая и есть!»
Убедившись в этом, он тотчас же почему-то сообразил, что теперь ему разориться надо.
— Коли человек делом занят, да этакая пакость к нему привяжется, — говори, пропало! никакого дела не будет и быть не может! — рассуждал он почти машинально и вдруг весь затрясся и побледнел, словно в глаза ему глянул неведомый дотоле страх.
— А ведь куда скверно спаивать бедный народ! — шептала проснувшаяся совесть.
Жена! Арина Ивановна! — вскрикнул он вне себя от испуга.
Прибежала Арина Ивановна, но как только увидела, какое Прохорыч сделал приобретение, так не своим голосом закричала: «Караул! батюшки! грабят!»

  •  

— Коли бы ты одну рюмочку выпил — это так! это даже пользительно! — говорил он сквозь слёзы, — а то ведь ты норовишь, как бы тебе целое ведро сожрать! И что ж? сейчас тебя за это самое в часть сволокут; в части тебе под рубашку засыплют, и выдешь ты оттоль, словно кабы награду какую получил! А и всей-то твоей награды было сто лозанов! Так вот ты и подумай, милый человек, стоит ли из-за этого стараться, да ещё мне, дураку, трудовые твои денежки платить!
— Да что ты, никак, Прохорыч, с ума спятил! — говорили ему изумлённые посетители.
— Спятишь, брат, коли с тобой такая оказия случится! — отвечал Прохорыч, — ты вот лучше посмотри, какой я нынче патент себе выправил!
Прохорыч показывал всученную ему совесть и предлагал, не хочет ли кто из посетителей воспользоваться ею. Но посетители, узнавши, в чём штука, не только не изъявляли согласия, но даже боязливо сторонились и отходили подальше.

Комментарии

  1. Хожалый — рассыльный при полиции, а также всякий низший полицейский чин.

Примечания

  1. М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 16. Книга 1. Москва, Художественная литература, 1965. Сказки. Пёстрые письма. «Пропала совесть».