Молочай: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →‎Молочай в прозе: комментарий к написанию
цитаты от финитора
Строка 1: Строка 1:
[[Файл:Tías-Yaiza - LZ-2-LZ-706 - Euphorbia trigona 04 ies.jpg|thumb|300px|<center>[[:w:Молочай треугольный|Молочай трёхгранный]] (Канары)]]
[[Файл:Tías-Yaiza - LZ-2-LZ-706 - Euphorbia trigona 04 ies.jpg|thumb|300px|<center>[[:w:Молочай треугольный|Молочай трёхгранный]] (Канары)]]
{{Навигация|Тема=Молочай|Википедия=Молочай|Викисклад=Category:Euphorbia|Викитека=ЭСБЕ/Молочай}}
{{Навигация|Тема=Молочай|Википедия=Молочай|Викисклад=Category:Euphorbia|Викитека=ЭСБЕ/Молочай}}
'''Молоча́й''', '''Эуфо́рбия''' или ''эвфо́рбия'' ({{lang-la|Euphórbia}}) — крайне разнообразные по внешнему виду и широко распространённые растения из рода Эуфорбия семейства [[:w:Молочайные|Молочайных]], в котором насчитывается от пятисот до тысячи не похожих друг на друга видов. Так же широко молочаи и распространены. Например, только на территории [[Россия|России]] и близких стран произрастает около 160 видов. Молочаи могут быть как однолетними, так и многолетними растениями, они выглядят как [[трава|травы]], [[кустарник]]и, шаровидные суккуленты или мощные [[дерево|деревья]]. И всё-таки самым известным из молочаев остаётся [[:w:Молочай треугольный|африканская эуфорбия]], громадный [[:w:Молочай канделябровый|канделябр]], похожий на [[кактус]], часто образующий пустынный пейзаж.
'''Молоча́й''', '''эуфо́рбия''' или ''эвфо́рбия'' ({{lang-la|Euphórbia}}) — крайне разнообразные по внешнему виду и широко распространённые растения из рода Эуфорбия семейства [[:w:Молочайные|Молочайных]], в котором насчитывается от пятисот до тысячи не похожих друг на друга видов. Так же широко молочаи и распространены. Например, только на территории [[Россия|России]] и близких стран произрастает около 160 видов. Молочаи могут быть как однолетними, так и многолетними растениями, они выглядят как [[трава|травы]], [[кустарник]]и, шаровидные суккуленты или мощные [[дерево|деревья]]. И всё-таки самым известным из молочаев остаётся [[:w:Молочай треугольный|африканская эуфорбия]], громадный [[:w:Молочай канделябровый|канделябр]], похожий на [[кактус]], часто образующий пустынный пейзаж.


Многие молочаи широко распространены как неприхотливые комнатные растения, например: [[:w:Молочай Миля|молочай прекрасный]] или [[:w:Молочай красивейший|красивейший]]. У большинства видов эуфорбий, как явствует из названия, — млечный сок, густой, быстро загустевающий, часто — [[яд]]овитый.
Многие молочаи широко распространены как неприхотливые комнатные растения, например: [[:w:Молочай Миля|молочай прекрасный]] или [[:w:Молочай красивейший|красивейший]]. У большинства видов эуфорбий, как явствует из названия, — млечный сок, густой, быстро загустевающий, часто — [[яд]]овитый.
Строка 22: Строка 22:


{{Q|Вот первый плац — он огорожен от дороги густой изгородью жёлтой [[акация|акации]], цветы которой очень вкусно было есть [[весна|весною]], и ели их целыми шапками. Впрочем, охотно ели всякую растительную гадость, инстинктивно заменяя ею недостаток [[овощ]]ной пищи. Ели молочай, благородный [[щавель]], и какие-то просвирки, дудки дикого [[тмин]]а, и, в особенности, похожие на [[редька|редьку]] корни свербиги, или свербигуса, или, вернее, сурепицы. Чтобы есть эти горьковатые корни с лучшим аппетитом, приносили с собою от завтрака ломоть [[хлеб]]а и щепотку соли, завёрнутой в бумажку.<ref>''[[Александр Иванович Куприн|А. И. Куприн]]''. Собрание сочинений в 9 томах. Том 9. М.: Гослитиздат, 1957 г.</ref>|Автор=[[Александр Иванович Куприн|Александр Куприн]], «Юнкера», 1932}}
{{Q|Вот первый плац — он огорожен от дороги густой изгородью жёлтой [[акация|акации]], цветы которой очень вкусно было есть [[весна|весною]], и ели их целыми шапками. Впрочем, охотно ели всякую растительную гадость, инстинктивно заменяя ею недостаток [[овощ]]ной пищи. Ели молочай, благородный [[щавель]], и какие-то просвирки, дудки дикого [[тмин]]а, и, в особенности, похожие на [[редька|редьку]] корни свербиги, или свербигуса, или, вернее, сурепицы. Чтобы есть эти горьковатые корни с лучшим аппетитом, приносили с собою от завтрака ломоть [[хлеб]]а и щепотку соли, завёрнутой в бумажку.<ref>''[[Александр Иванович Куприн|А. И. Куприн]]''. Собрание сочинений в 9 томах. Том 9. М.: Гослитиздат, 1957 г.</ref>|Автор=[[Александр Иванович Куприн|Александр Куприн]], «Юнкера», 1932}}

{{Q|Этот растительный [[яд]] был известен ещё в древние времена. В странах средиземноморья его использовали [[рыбак]]и. Они расплющивали пучки эуфорбий, чтобы начал выделяться сок, привязывали в качестве грузила [[камень]] и бросали в воду. Через некоторое время на поверхность реки всплывали оглушённые ядом [[рыбы]]. Таблетки из эуфорбий применяли в качестве слабительного средства. Свои названием эуфорбии обязаны ''<Эвфорбу,>'' лейб-медику нумидийского царя Юбы II, открывшему возможность использования млечного сока ''E.resinifera'' в [[медицина|медицине]]. Такое лекарство было важной частью экспорта нумидийского порта Магадор. Позднее млечный сок эуфорбий стали использовать [[бушмены]] при изготовлении отравленных [[стрела|стрел]], а на Яве его применяли как [[рвота|рвотное]] средство. [[Индусы]] употребляли толчёные корни эуфорбий в смеси с [[перец|перцем]] против [[змея|змеиных]] укусов и как «цементирующее средство». На [[Кавказ]]е соком эуфорбий красили в жёлтый цвет шерстяные ткани. Самому же растению сок служит для заживления ран, — подобно живице наших ''<хвойных>'' деревьев.<ref>{{книга|автор=[[:w:Вальтер Хаге|Вальтер Хааге]]|заглавие= «Кактусы» ''(Das praktische Kakteenbuch in Farben)''|ссылка=|место=М.|издательство= «Колос»|год=1992|страниц=368|страницы=138|тираж=25 000}}</ref>|Автор=[[:w:Вальтер Хаге|Вальтер Хааге]], «Кактусы» <small>''(Das praktische Kakteenbuch in Farben)''</small>, 1960}}

{{Q|Дойные растения. ''Вот они какие''... С выменем и без вымени. Млечники, в особенности, саркостеммы и молочаи, несут в себе двойной заряд опасности для всякого млекопитающего, в особенности, теплокровного (конечно, хладнокровные способны принять подобный удар по поверхности психики несравненно спокойнее). И далеко не только яд ''(эйфорин'', не так ли?) — но прежде всего, молочные молочаи исподволь совершают подкоп, а затем и подрыв гормональных основ подсознания и [[сознание|сознания]] (если оно есть). Достаточно одного [[взгляд]]а на эти странные, сжатые и зажатые в самих себе [[растение|растения]], чаще всего с колючками и наростами... Вот она, чистейшая эманация [[страх]]а. Небольшое, даже самое незначительное ранение эуфорбии — сразу же вызывает обильный, практически [[животное|животный]] поток белокровия. И долго не заживающие шрамы на поверхности [[мозг]]а. — Понять такое нелегко. А не понять — ещё сложнее. Белое, но не [[молоко]], — [[кровь]], но не красная. Млечное проклятие молочая висит над каждым [[смерть|смертным]]. И даже бессмертные — (видит [[бог]], ваш бог) не избежали этого [[Млечный Путь|млечного пути]] в никуда.|Автор=[[Юрий Ханон]], «Книга без [[лист]]ьев», 2009}}


== Молочай в поэзии ==
== Молочай в поэзии ==

Версия от 10:33, 27 сентября 2014

Молочай трёхгранный (Канары)

Молоча́й, эуфо́рбия или эвфо́рбия (лат. Euphórbia) — крайне разнообразные по внешнему виду и широко распространённые растения из рода Эуфорбия семейства Молочайных, в котором насчитывается от пятисот до тысячи не похожих друг на друга видов. Так же широко молочаи и распространены. Например, только на территории России и близких стран произрастает около 160 видов. Молочаи могут быть как однолетними, так и многолетними растениями, они выглядят как травы, кустарники, шаровидные суккуленты или мощные деревья. И всё-таки самым известным из молочаев остаётся африканская эуфорбия, громадный канделябр, похожий на кактус, часто образующий пустынный пейзаж.

Многие молочаи широко распространены как неприхотливые комнатные растения, например: молочай прекрасный или красивейший. У большинства видов эуфорбий, как явствует из названия, — млечный сок, густой, быстро загустевающий, часто — ядовитый.

Молочай в прозе

  •  

Над срединою ущелья нависла громадная глыба, ежеминутно угрожавшая обрушиться вниз. Подножья скал обросли эвфорбами и алоэ, дававшими немного тени. За исключением этой суровой растительности не было другой. Ни деревца, ни травки. Лишь в одном месте котловины виднелось два-три жалких куста, немного тощей травы и несколько кустов верблюжьего терновника, на ветвях которого раскачивались, точно длинные кошельки, гнёзда птиц-ткачей.

  Майн Рид, «Переселенцы Трансвааля», 1883
  •  

Идя дальше, мы всё чаще встречаем драцены и эвфорбии. Эти последние напоминают паникадила с несколькими десятками подсвечников. Неподвижность и суровость их желобоватых ветвей странно отделяется от фантастической путаницы лиан. Я заметил, что здесь повсюду царствует необыкновенное разнообразие деревьев. Почти нигде нельзя встретить, чтобы несколько штук одного сорта стояли рядом. То же самое и с кустами: почти у каждого иная форма, иная кора, иные листья и плоды.
Солнце склоняется к западным горам. Янтарный отблеск тает на выпуклостях пней, на краях листьев и сменяется золотисто-красным. Верхушки ветвей эвфорбии загораются как свечи; в воздухе пурпурная прозрачность и вечерняя благость. Часто это можно видеть и у нас, когда летом после ясного дня настаёт погожий вечер, предвестник звёздной ночи. Тогда вся природа точно приходит в хорошее расположение духа, повсюду разливаются радость жизни и надежда на будущее. Кусты, деревья и птицы точно говорят: «День наш прошёл хорошо, скажем-ка себе: „Всё наше“ и уснём себе на здоровье».

  Генрик Сенкевич «Письма из Африки», 1894
  •  

Грудь наша вдыхала положительно какой-то банный воздух. Пока мы шли лесом, ещё можно было кое-как терпеть, но когда достигли возвышенностей, на которых негры имеют обычай выжигать траву перед наступлением «массики», мне казалось, что вот-вот кто-нибудь из нас свалится. Стекловидная, чёрная земля была раскалена как под печки. В добавок ко всему, как обыкновенно в полуденное время, в воздухе не было ни малейшего движения; листья на деревьях висели неподвижно, эвфорбии, казалось, освобождались от своего оцепенения и таяли под палящими лучами солнца. Если бы не влажность воздуха, то никакое растение не вынесло бы этой страшной температуры, но для человека эта влажность делает зной ещё более невыносимым.

  Генрик Сенкевич «Письма из Африки», 1894
  •  

В начале веков, когда мир только возник и животные только принимались работать на человека, жил верблюд. Он обитал в Ревущей пустыне, так как не хотел работать и к тому же сам был ревуном. Он ел листья, шипы, колючки, молочай и ленился напропалую. Когда кто-нибудь обращался к нему, он фыркал: «фрр…», и больше ничего.

  Редьярд Киплинг, «Как верблюд получил свой горб», 1912
  •  

Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи [комм. 1] и летают птицы с громадными красными носами.

  Николай Гумилёв, «Африканский дневник», 1910-е
  •  

И мечты бедного Джима о семейной жизни в один миг оказались разбитыми.
Он разбросал рукой опостылевшие самородки, упал на раскалённую землю и завыл.
А австралийское солнце — злой, желтый, пылающий таз — заливало равнодушные камни и пыльные листья молочаев своим мутным, как потухающие уголья, светом…

  Аркадий Аверченко, «По влечению сердца», 1910-е
  •  

Вот первый плац — он огорожен от дороги густой изгородью жёлтой акации, цветы которой очень вкусно было есть весною, и ели их целыми шапками. Впрочем, охотно ели всякую растительную гадость, инстинктивно заменяя ею недостаток овощной пищи. Ели молочай, благородный щавель, и какие-то просвирки, дудки дикого тмина, и, в особенности, похожие на редьку корни свербиги, или свербигуса, или, вернее, сурепицы. Чтобы есть эти горьковатые корни с лучшим аппетитом, приносили с собою от завтрака ломоть хлеба и щепотку соли, завёрнутой в бумажку.[1]

  Александр Куприн, «Юнкера», 1932
  •  

Этот растительный яд был известен ещё в древние времена. В странах средиземноморья его использовали рыбаки. Они расплющивали пучки эуфорбий, чтобы начал выделяться сок, привязывали в качестве грузила камень и бросали в воду. Через некоторое время на поверхность реки всплывали оглушённые ядом рыбы. Таблетки из эуфорбий применяли в качестве слабительного средства. Свои названием эуфорбии обязаны <Эвфорбу,> лейб-медику нумидийского царя Юбы II, открывшему возможность использования млечного сока E.resinifera в медицине. Такое лекарство было важной частью экспорта нумидийского порта Магадор. Позднее млечный сок эуфорбий стали использовать бушмены при изготовлении отравленных стрел, а на Яве его применяли как рвотное средство. Индусы употребляли толчёные корни эуфорбий в смеси с перцем против змеиных укусов и как «цементирующее средство». На Кавказе соком эуфорбий красили в жёлтый цвет шерстяные ткани. Самому же растению сок служит для заживления ран, — подобно живице наших <хвойных> деревьев.[2]

  Вальтер Хааге, «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben), 1960
  •  

Дойные растения. Вот они какие... С выменем и без вымени. Млечники, в особенности, саркостеммы и молочаи, несут в себе двойной заряд опасности для всякого млекопитающего, в особенности, теплокровного (конечно, хладнокровные способны принять подобный удар по поверхности психики несравненно спокойнее). И далеко не только яд (эйфорин, не так ли?) — но прежде всего, молочные молочаи исподволь совершают подкоп, а затем и подрыв гормональных основ подсознания и сознания (если оно есть). Достаточно одного взгляда на эти странные, сжатые и зажатые в самих себе растения, чаще всего с колючками и наростами... Вот она, чистейшая эманация страха. Небольшое, даже самое незначительное ранение эуфорбии — сразу же вызывает обильный, практически животный поток белокровия. И долго не заживающие шрамы на поверхности мозга. — Понять такое нелегко. А не понять — ещё сложнее. Белое, но не молоко, — кровь, но не красная. Млечное проклятие молочая висит над каждым смертным. И даже бессмертные — (видит бог, ваш бог) не избежали этого млечного пути в никуда.

  Юрий Ханон, «Книга без листьев», 2009

Молочай в поэзии

  •  

Итак, опять вперёд! Я никогда
Природы безнадёжней не встречал —
Всю пустошь молочай заполонял,
Корявый, грязный куколь без стыда,
Крадучись, тихо пробрался сюда
И почву плодородную украл.

  Роберт Браунинг, «Чайлд Роланд к Тёмной Башне пришёл», 1855
  •  

Травою жёсткою, пахучей и седой
Порос бесплодный скат извилистой долины.
Белеет молочай. Пласты размытой глины
Искрятся грифелем, и сланцем, и слюдой.

  Максимилиан Волошин, «Полдень», 1907
  •  

Ты открываешь глаза.
Тощ молочай.
Прыщет песчинками чибис.
Ящерица невзначай.
Пенно лущится крошево зыби
В грудках хряща.[комм. 2]

  Борис Пастернак, «Не я ли об этом же — о спящих песках...»,[3] 1917
  •  

Он стал спускаться. Дикий чашник
Гремел ковшом, и через край
Бежала пена. Молочай,
Полынь и дрок за набалдашник
Цеплялись, затрудняя шаг,
И вихрь степной свистел в ушах.[3]

  Борис Пастернак, «Подражательная» (вариация-2), 1918
  •  

Ты не девка-полигамка,
Но святая Парасковья,
Нас, купальщиков, встречай,
Где песок и молочай![4]

  Николай Заболоцкий, «Купальщики», 1928

Комментарии

  1. Курьёзная деталь: «стада павианов обгрызают молочаи»..., — по всей видимости, Гумилёв здесь ошибается... как типичный поверхностный наблюдатель. Во-первых, павианы живут не стадами, а стаями. А во-вторых, молочай — растение с горьким и ядовитым млечным соком (что прямо следует из его названия), так что павианы навряд ли были бы рады его обрызать.
  2. «В грудках хряща» — здесь Пастернак называет «хрящом» небольшие белые камешки. Сейчас это слово уже устарело и практически вышло из употребления.

Источники

  1. А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. Том 9. М.: Гослитиздат, 1957 г.
  2. Вальтер Хааге «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben). — М.: «Колос», 1992. — С. 138. — 368 с. — 25 000 экз.
  3. 1 2 Б. Л. Пастернак. Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. Л.: Советский писатель, 1990 г.
  4. Н. А. Заболоцкий. Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. СПб.: Академический проект, 2002 г.

См. также