Анемон

Ветреница корончатая (или анемон)

Анемо́н или Анемо́на, Ве́треница, иногда Простре́л (лат. Anemone) — маленькое травянистое растение, красивый северный цветок из большого рода ветреница семейства лютиковых, включающего до двухсот видов. Некоторые виды анемона очень близки к роду прострел (лат. Pulsatílla) и под именем анемон (или анемона) часто может иметься в виду именно пульсати́лла. В частности, сон-трава (лат. Pulsatílla pátens или лат. Anemóne pátens) — это один из видов прострела, который часто называют анемоном. Ветреницы очень распространены в умеренной и полярной климатической зоне Северного полушария, включая Арктику. Многие виды анемона — эффектные садовые растения.

Анемон в прозе

...они вошли и увидели сад, да какой ещё сад! И ворота его были со сводами, точно портик, и были покрыты лозами, а виноград там был разных цветов — красный, как яхонт, и чёрный, как эбен. И они вошли под навес и нашли там плоды, <...> И были тут абрикосы — от камфарных до миндальных и хорасанских, и сливы, подобные цвету лица прекрасных, и вишни, уничтожающие желтизну зубов, и винные ягоды двух цветов — белые отдельно от красных, — и померанцы, цветами подобные жемчугам и кораллам, и розы, что позорят своей алостью щеки красивых, и фиалка, похожая на серу, вспыхнувшая огнями в ночь, и мирты и левкои и лаванда с анемонами, и эти цветы были окаймлены слезами облаков, и уста ромашек смеялись, и нарциссы смотрели на розы глазами негров, и сладкие лимоны были как чаши, а кислые — только ядра из золота.

— «Тысяча и одна ночь», «Сад Увеселения» халифа Харуна ар-Рашида

	— Как чудесно здесь весною! — сказала девочка, и они очутились в свежем, зелёном буковом лесу; у их ног цвела душистая белая буквица, из травки выглядывали прелестные бледно-розовые анемоны. — О, если бы вечно царила весна в благоухающих датских лесах!
	— Ганс Христиан Андерсен, «Бузинная матушка», 1844

	Но в ту же минуту из глубины леса донёсся такой гармоничный, торжественный звон, что четверо-пятеро из них решили углубиться в лес. А лес был густой-прегустой, трудно было и пробираться сквозь чащу деревьев и кустов. Ноги путались в высоких стеблях дикого ясминника и анемонов, дорогу преграждали цепи цветущего вьюнка и ежевики, перекинутые с одного дерева на другое.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Колокол», 1845

Есть целая малорусская песня, основанная на веровании в тайное сочувствие природы физической душе человека: плакала старуха Грициха, а молодая сестра сон-траву рвала, старуху пытала: что сон трава ― казацкая сила или казацкая могила? «Сон-трава, голубушка, выростала в поле, брала ту траву недоля, давала моей дочке! Ох, дочка моя, дочка! Пришло нам горевать, нашего молодого Ивана в могиле искать». Эта могильная сон-трава, открывающая человеку во сне тайны, принадлежит к роду Анемона (Anemone patens, pulsatilla). Это растение в преданиях наших встречается с плакун-травой: как, по греческой мифологии, анемоны выросли от слёз Киприды, плакавшей над трупом Адониса, так у нас от слёз вырастала плакун-трава, от чего получила и самое название.

— Фёдор Буслаев, «Об эпических выражениях украинской поэзии», 1850

	Сцена представляет восхитительное местоположение в окрестностях Древних Афин, украшенное всеми изумительными дарами древней благодатной греческой природы, то есть: анемонами, змеями, ползающими по цистернам; медяницами, сосущими померанцы...
	— Козьма Прутков, «Спор древних греческих философов об изящном», 1854

	Это было раннею весной; всюду цвели подснежники и крокусы. — Недурны! — сказал мотылёк. — Миленькие подросточки! Только… зеленоваты больно! Мотылёк, как и все юноши, искал девиц постарше. Потом он оглядел других и нашёл, что анемоны горьковаты, фиалки немножко сентиментальны, тюльпаны — щеголихи, белые лилии простоваты...
	— Ганс Христиан Андерсен, «Мотылёк», 1860

	Затем, из дилижанса вышла барыня. — Девица Май! — отрекомендовалась она. На ней было лёгкое летнее платье и калоши; платье шёлковое, буково-зелёное, в волосах анемоны; от неё так пахло диким ясминником, что часовой не выдержал, чихнул.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Двенадцать пассажиров», 1861

Антипа поспешно достал медаль императора — и сам, с трепетом на неё взирая, показывал её толпе со стороны лицевого изображения. Но тут внезапно раскрылись створчатые двери золотой трибуны — и при ярком блеске свечей, окруженная рабами, гирляндами из анемон, появилась. Иродиада. Ассирийская митра, прикреплённая подбородником, спускалась ей на лоб. Перекрученные кудри рассыпались вдоль пурпурного пеплума, прорезанного во всю длину рукавов.

— Гюстав Флобер (пер. Ивана Тургенева), «Иродиада», 1877

	Пришла весна. Она прелестна на нашем острове. Воздух тогда — пьяный от благоуханий. Пышные тюльпаны, золотистый анемон, белый нарцисс, дикий жасмин и разноцветные ползучие розы затягивают сплошным ковром каждую береговую полянку, каждую прогалинку в лесу.
	— Александр Амфитеатров, «Морская сказка», 1899

Как человек со средствами он каждый год ездил за границу, но не для того, чтобы дышать живительным воздухом гор, купающих в облаках свои снеговые вершины и утопающих подошвами в виноградных садах, не к морю, смотреть, как росистым утром и таинственным вечером купается в нём золотое солнце, не в леса, где зреют бледные лимоны и рдеют жаркие пятна апельсинов, нет, он запирался в католические монастыри, и в старинных библиотеках, в архивной пыли проводил часы, дни и недели, изучая какой-нибудь завиток или буквы, погружаясь в разгадку какого-нибудь символического рисунка, где расцветала целая флора странных, широких анемонов, тюльпанов, гранатовых цветов, перевивших крест...

— Надежда Лухманова, «Вне жизни» (Посвящается сыну моему Борису), 1901

Анемон в стихах

Поле ветреницы корончатой
(Израиль)

	Сорвана его лиле́я — Он летит на анемон; Что его — то и милее, Грусть забвеньем лечит он.
	— Василий Жуковский, «Песня», 1809

	Возжженны не льстеца рукой, Душистый анемон и крины Лиют на брашны аромат, И полные плодов корзины Твой вкус и зренье усладят.
	— Фёдор Тютчев, «Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду», 1819

	Но в траве у склона, Где убит был Адонис, Лепестки цветов зажглись, Дышит анемона.
	— Константин Бальмонт, «Рудра, красный вепрь Небес…», 1905

	Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны, В одном из окон полудетский лик.
	— Марина Цветаева, «Рондели», 1910

	Нарцисс Сарона, Соломон, Любил Балькис, царицу Юга. Она цвела, как анемон, Под лаской царственного друга. Но часто плакал от испуга, Умом царицы ослеплён. Великолепный Соломон...
	— Игорь Северянин, «Рондели», 1911

	Надеждинская стала лужайкой С загробными анемонами в руке, А Вы, маленький, идете с Файкой, Заплетая ногами, вдалеке, вдалеке. Собака в сумеречном зале Лает, чтобы Вас не ждали.
	— Михаил Кузмин, «На улице моторный фонарь...», 1912

	Бел и ал, со дна растёт скалой Там коралл, и тысячью цветов Анемон гнездится меж камней, Окружён живым кольцом медуз.
	— Валерий Брюсов, «Как дельфин», 1914

	Белой анемоны Праздничный убор Разукрасил склоны И холмов и гор.
	— Николай Холодковский, «Горная анемона» (Anemone sylvestris L.), 1922

	Рокот анемоны спит в электричестве Золото заката возвратилось в чёрную реку Стало больно от чёрного снега В тот год умерли медные змеи И верблюды отправились в пустыню за горной водой...
	— Борис Поплавский, «Рокот анемоны спит в электричестве...», 1934

	Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе. Внизу, под облаками, было море, и под ним на страшной ‎глубине — ещё море, ещё и ещё море, и наконец подо всем этим — земля, где дымили небоскрёбы ‎и на бульварах духовые оркестры тихо и отдалённо играли.
	— Борис Поплавский, «Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе…» (автоматические стихи), 1930-е

	Чёрное дерево вечера росло посредине анемоны Со сказочной быстротой Опять что-то происходило за границами понимания Изменялись окна стёкла касались времени А за окном была новая жизнь...
	— Борис Поплавский, «Мнемотехника» («Чёрное дерево вечера росло посредине анемоны…») (автоматические стихи), 1930-е

См. также

• Сон-трава
• Камнеломка
• Левкой
• Герань