Анемон: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→‎Анемон в прозе: ещё кучка анемонов - вплоть до Бодлера
Строка 50: Строка 50:
Что его — то и милее,
Что его — то и милее,
[[Грусть]] забвеньем лечит он.|Автор=[[Василий Андреевич Жуковский|Василий Жуковский]], «[[:s:Песня (Счастлив тот, кому забавы — Жуковский)|Песня]]», 1809}}
[[Грусть]] забвеньем лечит он.|Автор=[[Василий Андреевич Жуковский|Василий Жуковский]], «[[:s:Песня (Счастлив тот, кому забавы — Жуковский)|Песня]]», 1809}}

{{Q|С роскошным анемоном;
Едва приметным склоном
Твой сходит сад к реке;
Шумит невдалеке
Там [[мельница]] смиренна:
С колёс жемчужна пена
И брызгов дым седой;
Мелькает над рекой|Автор=[[Василий Андреевич Жуковский|Василий Жуковский]], «К [[Константин Николаевич Батюшков|Батюшкову]]», 1812}}


{{Q|Возжженны не льстеца рукой,
{{Q|Возжженны не льстеца рукой,
Строка 86: Строка 95:
[[Морской анемон|Анемон]] гнездится меж камней,<ref group="комм.">«Бел и ал, со дна растёт скалой» — анемон на морском дне? Нет, в стихотворении [[Валерий Яковлевич Брюсов|Брюсова]] нет никакой ошибки. Из-за внешнего сходства с этим цветком морские животные [[:w:Актинии|Актинии]] ({{lang-la|Actiniaria}}) иногда называют «[[морские анемоны|морскими анемонами]]».</ref>
[[Морской анемон|Анемон]] гнездится меж камней,<ref group="комм.">«Бел и ал, со дна растёт скалой» — анемон на морском дне? Нет, в стихотворении [[Валерий Яковлевич Брюсов|Брюсова]] нет никакой ошибки. Из-за внешнего сходства с этим цветком морские животные [[:w:Актинии|Актинии]] ({{lang-la|Actiniaria}}) иногда называют «[[морские анемоны|морскими анемонами]]».</ref>
Окружён живым кольцом [[медуза|медуз]].<ref name="Брюс">''[[Валерий Яковлевич Брюсов|В. Брюсов]]''. Собрание сочинений в 7-ми томах. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.</ref>|Автор=[[Валерий Яковлевич Брюсов|Валерий Брюсов]], «Как дельфин», 1914}}
Окружён живым кольцом [[медуза|медуз]].<ref name="Брюс">''[[Валерий Яковлевич Брюсов|В. Брюсов]]''. Собрание сочинений в 7-ми томах. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.</ref>|Автор=[[Валерий Яковлевич Брюсов|Валерий Брюсов]], «Как дельфин», 1914}}

{{Q|Он ― анемичен (если можно
Так выразиться), анемон.
Небесный, но сквозной и ложный
(Как всё, что здесь), немецкий [[сон]].<ref>''[[:w:Нарбут, Владимир Иванович|В. Нарбут]]''. Стихотворения. М.: Современник, 1990 г.</ref>|Автор=[[:w:Нарбут, Владимир Иванович|Владимир Нарбут]], «Цветок», 1916}}

{{Q|Я ей сказал: взгляни на чёлн истомный:
Весь из [[нарцисс (растение)|нарциссов]], анемон сплетений ―
Меня юнит он песней колыбельной...|Автор=[[:w:Туфанов, Александр Васильевич|Александр Туфанов]], «Я бросил в море ландышей фиалы...», 1917}}

{{Q|Разбужен чудным перечнем
Тех прозвищ и времен
Обводит [[день]] теперешний
Глазами анемон.<ref name="Пастер">''[[Борис Леонидович Пастернак|Б. Л. Пастернак]]''. Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. Л.: Советский писатель, 1990 г.</ref>|Автор= [[Борис Леонидович Пастернак|Борис Пастернак]], «Ты в ветре, веткой пробующем...», 1917}}


{{Q|Белой анемоны
{{Q|Белой анемоны

Версия от 14:49, 17 октября 2014

Ветреница корончатая (или анемон)

Анемо́н или Анемо́на,[комм. 1] Ве́треница, иногда Простре́л (лат. Anemone) — маленькое травянистое растение, красивый северный цветок из большого рода ветреница семейства лютиковых, включающего до двухсот видов. Некоторые виды анемона очень близки к роду прострел (лат. Pulsatílla) и под именем анемон (или анемона) часто может иметься в виду именно пульсати́лла. В частности, сон-трава (лат. Pulsatílla pátens или лат. Anemóne pátens) — это один из видов прострела, который часто называют анемоном.[комм. 2] Ветреницы очень распространены в умеренной и полярной климатической зоне Северного полушария, включая Арктику. Многие виды анемона — эффектные садовые растения.

Анемон в прозе

  •  

...они вошли и увидели сад, да какой ещё сад! И ворота его были со сводами, точно портик, и были покрыты лозами, а виноград там был разных цветов — красный, как яхонт, и чёрный, как эбен. И они вошли под навес и нашли там плоды, <...> И были тут абрикосы — от камфарных до миндальных и хорасанских, и сливы, подобные цвету лица прекрасных, и вишни, уничтожающие желтизну зубов, и винные ягоды двух цветов — белые отдельно от красных, — и померанцы, цветами подобные жемчугам и кораллам, и розы, что позорят своей алостью щеки красивых, и фиалка, похожая на серу, вспыхнувшая огнями в ночь, и мирты и левкои и лаванда с анемонами, и эти цветы были окаймлены слезами облаков, и уста ромашек смеялись, и нарциссы смотрели на розы глазами негров, и сладкие лимоны были как чаши, а кислые — только ядра из золота.

  — «Тысяча и одна ночь», «Сад Увеселения» халифа Харуна ар-Рашида
  •  

В руке у графини был букет из разноцветных анемонов, называемых будто бы по-русски ветреницами, а на лбу сверкала утренняя звезда из бриллиантов. Однако же ничто в ней, кроме девственных красок наряда, не напоминало невинного утра, патриархальной простоты рассвета.

  Николай Павлов, «Маскарад», 1838
  •  

Трудно было найти лучший уголок для отдохновения. Весна, долго задерживаемая холодами, вдруг началась во всей красе своей, и жизнь заиграла повсюду. Уже голубели пролески, и по свежему изумруду первой зелени желтел одуванчик, лилово-розовый анемон наклонял нежную головку. Рои мошек и кучи насекомых показались на болотах: за ними вдогон бегал уж водяной паук; а за ним и всякая птица в сухие тростники собралась отовсюду.

  Николай Гоголь, «Мёртвые души», 1842
  •  

В то время как Консуэло изливала своё возмущение, поражённый каноник озирался кругом, словно боясь, как бы проклятие небес, призываемое этой пылкой душой, не обрушилось на его драгоценные волкамерии и любимые анемоны. Высказав всё, Консуэло бросилась к воротам, которые по-прежнему были на запоре, перелезла через них и последовала за каретой Кориллы...

  Жорж Санд, «Консуэло», 1843
  •  

— Как чудесно здесь весною! — сказала девочка, и они очутились в свежем, зелёном буковом лесу; у их ног цвела душистая белая буквица, из травки выглядывали прелестные бледно-розовые анемоны. — О, если бы вечно царила весна в благоухающих датских лесах!

  Ганс Христиан Андерсен, «Бузинная матушка», 1844
  •  

Но в ту же минуту из глубины леса донёсся такой гармоничный, торжественный звон, что четверо-пятеро из них решили углубиться в лес. А лес был густой-прегустой, трудно было и пробираться сквозь чащу деревьев и кустов. Ноги путались в высоких стеблях дикого ясминника и анемонов, дорогу преграждали цепи цветущего вьюнка и ежевики, перекинутые с одного дерева на другое.

  Ганс Христиан Андерсен, «Колокол», 1845
  •  

Есть целая малорусская песня, основанная на веровании в тайное сочувствие природы физической душе человека: плакала старуха Грициха, а молодая сестра сон-траву рвала, старуху пытала: что сон трава ― казацкая сила или казацкая могила? «Сон-трава, голубушка, выростала в поле, брала ту траву недоля, давала моей дочке! Ох, дочка моя, дочка! Пришло нам горевать, нашего молодого Ивана в могиле искать». Эта могильная сон-трава, открывающая человеку во сне тайны, принадлежит к роду Анемона (Anemone patens, pulsatilla). Это растение в преданиях наших встречается с плакун-травой: как, по греческой мифологии, анемоны выросли от слёз Киприды, плакавшей над трупом Адониса, так у нас от слёз вырастала плакун-трава, от чего получила и самое название.[1]

  Фёдор Буслаев, «Об эпических выражениях украинской поэзии», 1850
  •  

Сцена представляет восхитительное местоположение в окрестностях Древних Афин, украшенное всеми изумительными дарами древней благодатной греческой природы, то есть: анемонами, змеями, ползающими по цистернам; медяницами, сосущими померанцы...

  Козьма Прутков, «Спор древних греческих философов об изящном», 1854
  •  

Это было раннею весной; всюду цвели подснежники и крокусы.
— Недурны! — сказал мотылёк. — Миленькие подросточки! Только… зеленоваты больно!
Мотылёк, как и все юноши, искал девиц постарше.
Потом он оглядел других и нашёл, что анемоны горьковаты, фиалки немножко сентиментальны, тюльпаны — щеголихи, белые лилии простоваты...

  Ганс Христиан Андерсен, «Мотылёк», 1860
  •  

Затем, из дилижанса вышла барыня.
— Девица Май! — отрекомендовалась она. На ней было лёгкое летнее платье и калоши; платье шёлковое, буково-зелёное, в волосах анемоны; от неё так пахло диким ясминником, что часовой не выдержал, чихнул.[2]

  Ганс Христиан Андерсен, «Двенадцать пассажиров», 1861
  •  

Сделайте еще один опыт: сорвите один из этих анемонов, которые назывались в былое время цветами колдуна и, быть может, играли роль в этих ужасных, порожденных страхом обрядах. Положите цветок на этот камень, напоминающий по форме языческий жертвенник, станьте на колени и, подняв правьте руку, произнесите: «Отче наш, иже еси на небесех!.. Я, слуга Твой, и это чёрное привидение, которое сегодня, в день Троицы, я сделал своим слугою на этот час, мы поклоняемся Тебе перед этим алтарём, возвращённым истинной вере!» Смотрите!
Привидение тоже срывает цветок и кладет его на жертвенник; оно преклоняет колени и воздевает правую руку к Богу, Правда, оно хранит молчание, но и немые могут служить Богу достойным образом...

  Шарль Бодлер, «Опиоман», 1869
  •  

Антипа поспешно достал медаль императора — и сам, с трепетом на неё взирая, показывал её толпе со стороны лицевого изображения.
Но тут внезапно раскрылись створчатые двери золотой трибуны — и при ярком блеске свечей, окруженная рабами, гирляндами из анемон, появилась. Иродиада.
Ассирийская митра, прикреплённая подбородником, спускалась ей на лоб. Перекрученные кудри рассыпались вдоль пурпурного пеплума, прорезанного во всю длину рукавов.[3]

  Гюстав Флобер (пер. Ивана Тургенева), «Иродиада», 1877
  •  

Жара становилась всё сильнее. Пригретые солнцем кусты нарда начали испускать тяжёлое благоухание. Над группами анемонов порхали пёстрые мотыльки.

  Генрик Сенкевич, «Пойдём за ним!», 1893
  •  

Пришла весна. Она прелестна на нашем острове. Воздух тогда — пьяный от благоуханий. Пышные тюльпаны, золотистый анемон, белый нарцисс, дикий жасмин и разноцветные ползучие розы затягивают сплошным ковром каждую береговую полянку, каждую прогалинку в лесу.

  Александр Амфитеатров, «Морская сказка», 1899
  •  

Как человек со средствами он каждый год ездил за границу, но не для того, чтобы дышать живительным воздухом гор, купающих в облаках свои снеговые вершины и утопающих подошвами в виноградных садах, не к морю, смотреть, как росистым утром и таинственным вечером купается в нём золотое солнце, не в леса, где зреют бледные лимоны и рдеют жаркие пятна апельсинов, нет, он запирался в католические монастыри, и в старинных библиотеках, в архивной пыли проводил часы, дни и недели, изучая какой-нибудь завиток или буквы, погружаясь в разгадку какого-нибудь символического рисунка, где расцветала целая флора странных, широких анемонов, тюльпанов, гранатовых цветов, перевивших крест...[4]

  Надежда Лухманова, «Вне жизни» (Посвящается сыну моему Борису), 1901
  •  

Любовь — это пламенная адская музыка, заставляющая танцевать даже сердца стариков. Это маргаритки, широко распускающие свои лепестки с наступлением ночи, это анемона, которая закрывается от дуновения и от прикосновения умирает.
Такова любовь.

  Александр Куприн, «О Кнуте Гамсуне», 1907

Анемон в стихах

Поле ветреницы корончатой
(Израиль)
  •  

Сорвана его лиле́я
Он летит на анемон;
Что его — то и милее,
Грусть забвеньем лечит он.

  Василий Жуковский, «Песня», 1809
  •  

С роскошным анемоном;
Едва приметным склоном
Твой сходит сад к реке;
Шумит невдалеке
Там мельница смиренна:
С колёс жемчужна пена
И брызгов дым седой;
Мелькает над рекой

  Василий Жуковский, «К Батюшкову», 1812
  •  

Возжженны не льстеца рукой,
Душистый анемон и крины
Лиют на брашны аромат,
И полные плодов корзины
Твой вкус и зренье усладят.

  Фёдор Тютчев, «Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду», 1819
  •  

Но в траве у склона,
Где убит был Адонис,
Лепестки цветов зажглись,
Дышит анемона.

  Константин Бальмонт, «Рудра, красный вепрь Небес…», 1905
  •  

Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.[5]

  Марина Цветаева, «Рондели», 1910
  •  

Нарцисс Сарона, Соломон,
Любил Балькис, царицу Юга.
Она цвела, как анемон,
Под лаской царственного друга.
Но часто плакал от испуга,
Умом царицы ослеплён.
Великолепный Соломон...[6]

  Игорь Северянин, «Рондели», 1911
  •  

Надеждинская стала лужайкой
С загробными анемонами в руке,
А Вы, маленький, идете с Файкой,
Заплетая ногами, вдалеке, вдалеке.
Собака в сумеречном зале
Лает, чтобы Вас не ждали.

  Михаил Кузмин, «На улице моторный фонарь...», 1912
  •  

Бел и ал, со дна растёт скалой
Там коралл, и тысячью цветов
Анемон гнездится меж камней,[комм. 3]
Окружён живым кольцом медуз.[7]

  Валерий Брюсов, «Как дельфин», 1914
  •  

Он ― анемичен (если можно
Так выразиться), анемон.
Небесный, но сквозной и ложный
(Как всё, что здесь), немецкий сон.[8]

  Владимир Нарбут, «Цветок», 1916
  •  

Я ей сказал: взгляни на чёлн истомный:
Весь из нарциссов, анемон сплетений ―
Меня юнит он песней колыбельной...

  Александр Туфанов, «Я бросил в море ландышей фиалы...», 1917
  •  

Разбужен чудным перечнем
Тех прозвищ и времен
Обводит день теперешний
Глазами анемон.[9]

  Борис Пастернак, «Ты в ветре, веткой пробующем...», 1917
  •  

Белой анемоны
Праздничный убор
Разукрасил склоны
И холмов и гор.[10]

  Николай Холодковский, «Горная анемона»[комм. 4] (Anemone sylvestris L.), 1922
  •  

Рокот анемоны спит в электричестве
Золото заката возвратилось в чёрную реку
Стало больно от чёрного снега
В тот год умерли медные змеи
И верблюды отправились в пустыню за горной водой...[11]

  Борис Поплавский, «Рокот анемоны спит в электричестве...», 1934
  •  

Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе.
Внизу, под облаками, было море, и под ним на страшной
‎глубине — ещё море, ещё и ещё море, и наконец
подо всем этим — земля, где дымили небоскрёбы
‎и на бульварах духовые оркестры тихо и отдалённо играли.

  Борис Поплавский, «Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе…» (автоматические стихи), 1930-е
  •  

Чёрное дерево вечера росло посредине анемоны
Со сказочной быстротой
Опять что-то происходило за границами понимания
Изменялись окна стёкла касались времени
А за окном была новая жизнь...

  Борис Поплавский, «Мнемотехника» («Чёрное дерево вечера росло посредине анемоны…») (автоматические стихи), 1930-е

Комментарии

  1. Название «анемо́на» в женском роде является калькой с латинского названия, данного ещё Карлом Линнеем (лат. Anemone — женский род). Так предпочитают называть анемо́н люди науки (ботаники) и вслед за ними — также садоводы. Однако в беллетристике и обыденном языке гораздо более укрепилось название «анемон», более короткое, изящное и естественное. Примерно такая же путаница происходит и с русским названием (включая и ботаническое). Часть видов анемона — это ветреница (в женском роде). Но другая часть — прострел (в мужском).
  2. Но и кроме сон-травы, которая одновременно и анемон, и прострел, очень часто может оказываться так, что и другие виды ветреницы (анемоны) с научной точки зрения относятся именно к роду прострел. Таковы, например, анемон поникающий, горный, чернеющий и некоторые другие. Подобная «путаница» достаточно часто встречается в современной систематике, когда обыденное сознание не успевает за новейшими научными работами ботаников, а те, с свою очередь, слишком часто меняют границы таксонов.
  3. «Бел и ал, со дна растёт скалой» — анемон на морском дне? Нет, в стихотворении Брюсова нет никакой ошибки. Из-за внешнего сходства с этим цветком морские животные Актинии (лат. Actiniaria) иногда называют «морскими анемонами».
  4. «Горная анемона» (или Anemone sylvestris), о которой (видимо, ради красоты) пишет Холодковский в гербарии своей дочери, на самом деле очень редко растёт в горах. Это типичное лесное и полевое растение умеренного климата и называется оно: Ветреница лесная.

Источники

  1. Буслаев Ф.И. О литературе: Исследования. Статьи. Москва, «Художественная литература», 1990 г.
  2. Собрание сочинений Андерсена в четырёх томах. — 1-e изд.. — СПб.: 1894 г. — Том 2. — Стр.153
  3. Тургенев И. С., Собрание сочинений. В 12-ти томах. — М.: «Художественная литература», 1976—1979 гг. Том 11
  4. Лухманова Н. А., Тринадцать рассказов. — СПб.: Издание М. В. Попова, 1901. — стр. 79
  5. Марина Цветаева. «Вечерний альбом». Стихи. Детство. — Любовь. — Только тени. — Москва, 1910 г.
  6. Игорь Северянин, «Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы.» — М.: «Наука», («Литературные памятники») 2004 г.
  7. В. Брюсов. Собрание сочинений в 7-ми томах. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.
  8. В. Нарбут. Стихотворения. М.: Современник, 1990 г.
  9. Б. Л. Пастернак. Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. Л.: Советский писатель, 1990 г.
  10. Холодковский Н.А. «Гербарий моей дочери». — Московское издательство П.П. Сойкина и И.Ф. Афанасьева, 1922 г.
  11. Б.Ю. Поплавский. Сочинения. — СПб.: Летний сад; Журнал «Нева», 1999 г.

См. также