Миттельшпиль (Пелевин): различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Новая страница: «'''«Миттельшпиль»''' — сатирический рассказ Виктора Пелевина 1991 года. ==…» |
Нет описания правки |
||
Строка 2: | Строка 2: | ||
== Цитаты == |
== Цитаты == |
||
{{Q| |
{{Q|… выглянула красная милицейская харя и ухмыльнулась настолько в такт Люсиным мыслям, что она рефлекторно повернула назад.}} |
||
{{Q|Мороз. Холодно было так, что даже шоферы, торгующие сигаретами, презервативами и пивом, перенесли свою особую экономическую зону с улицы в узкий тамбур «Националя», где шутливо переругивались с весельчаком швейцаром: |
{{Q|Мороз. Холодно было так, что даже шоферы, торгующие сигаретами, презервативами и пивом, перенесли свою особую экономическую зону с улицы в узкий тамбур «Националя», где шутливо переругивались с весельчаком швейцаром: |
||
Строка 9: | Строка 9: | ||
{{Q|Армия — это танец. Танец рождает свободу.}} |
{{Q|Армия — это танец. Танец рождает свободу.}} |
||
{{Q| |
{{Q|… Люся <…> раскрыла на коленях сумочку. Раздвинув страницы лежащего между пудреницей и зубной щёткой номера «[[w:Молодая гвардия (журнал)|Молодой гвардии]]» (зная, что этого журнала никто никогда не откроет, она прятала в нём валюту), она стала на ощупь считать зелёные пятерки, вызывая в памяти благородное лицо [[Авраам Линкольн|Линкольна]] и надпись со словами [[w:законное платёжное средство|«legal tender»]], которые она переводила как «легальная нежность<ref>Другое значение слова «tender», неуместное в контексте надписи на долларе.</ref>».}} |
||
{{Q| |
{{Q|… брести по <…> проспекту имени какого-то звероящера…}} |
||
{{Q|Обычная девичья, целомудренная в своей безнадёжности мечта о загорелом и человечном американце овладела Люсиной душой,..}} |
{{Q|Обычная девичья, целомудренная в своей безнадёжности мечта о загорелом и человечном американце овладела Люсиной душой,..}} |
||
{{Q|— Ты когда-нибудь про транссекс слышала? Про операцию по перемене пола? |
|||
Люся почувствовала, как на неё вдруг накатил страх <…> и опять мучительно заболела грудь. Она отодвинулась от Нелли. |
|||
— Ну, слышала. А что? |
|||
— Так вот, — быстро и сбивчиво зашептала Нелли, — только слушай до конца. Я мужиком раньше была, Василием звали, Василием Цыруком. Секретарем райкома комсомола. Ходила, знаешь, в костюме с жилетом и галстуком, все собрания какие-то вела… Персональные дела… Повестки дня всякие, протоколы… И вот так, знаешь, идешь домой, а там по дороге валютный ресторан, тачки, бабы вроде тебя, все смеются — а я иду в этом жилете сраном, со значком и усами, и ещё портфель в руке, а они хохочут и по машинам, по машинам… Ну, думаю, ничего… Партстаж наберу, потом, глядишь, инструктором в горком — все данные у меня были… Ещё, думал, не в таких ресторанах погуляю — на весь мир… И тут, понимаешь, пошел на вечер палестинской дружбы, и надо же, Авада Али, араб пьяный, стакан с чаем мне в морду кинул… А в райкоме партии спрашивают — что ж это, Цырук, стаканы вам в морду кидают? Вам почему-то кидают, а нам — нет? И — выговор с занесением. Чуть с ума я не сошел, а потом читаю в «Литгазете», что есть такой мужик, [[w:Вишневский, Владимир Александрович (хирург)|профессор Вишневский]], который операцию делает — это для этих, значит, гомиков, — ты не подумай только, что я тоже… Я без склонностей был. Просто читаю, что он гормоны разные колет и психика изменяется, а мне как раз психику старую трудно было иметь. Короче, продал я свой старый «Москвич» и лег — шесть операций подряд, гормоны без конца кололи. И вот год назад вышла из клиники, волосы отросли уже, и всё по-другому — иду по улице, а вокруг сугробы, как когда-то вата возле ёлки… Потом привыкла вроде. А недавно стало мне казаться, что все на меня смотрят и всё про меня понимают. И вот встретила я тебя и думаю: а ну, проверю, женщина я или… Люся, ты что? |
|||
Люся, уже отодвинувшись, сидела у стены, обеими руками прижимая к груди колени. Некоторое время стояла тишина. |
|||
— Я тебе противна, да? — прошептала Нелли. — Противна? |
|||
— Усы, значит, были, — сказала Люся и откинула упавшую на лицо прядь. — А помнишь, может, у тебя зам был по оргработе? Андрон Павлов? Ещё Гнидой называли? |
|||
— Помню, — удивленно сказала Нелли. |
|||
— За пивом тебе ходил ещё? А потом ты ему персональное дело повесила с наглядной агитацией? Когда на агитстенде Ленина в перчатках нарисовали и [[Феликс Дзержинский|Дзержинского]] без тени?<ref>''Предыдущие три реплики цитировалось, например, в'': А. Генис. [http://magazines.russ.ru/zvezda/1997/12/genis1.html Беседа десятая: поле чудес. Виктор Пелевин] (из цикла «Беседы о новой словесности») // Звезда. — 1997. — № 12. — С. 230-233.</ref> |
|||
— А ты откуда… Гнида? Ты?! |
|||
— И кличку эту ты мне придумала — за что? За то, что я в рот тебе смотрел, протоколы собраний переписывал каждый вечер до одиннадцати? Господи, да всё по-другому могло бы… Ты знаешь, о чём я второй год мечтаю? Чтоб прокатить мимо твоего райкома на пятисотом «Мерседесе», в крутом навороте — и чтоб Цырук, ты то есть, шел там со своими татарскими усиками и портфелем с протоколами собраний — чтоб, значит, просто посмотреть на него с заднего сиденья, в глаза, и взгляд так дальше, на стену… Не заметить. Понимаешь? |
|||
— Андрон, да ведь это не я… Это ведь в партбюро Шерстеневич сказал, что зам по оргработе отвечает… Ведь какой скандал — старейший в районе член партии с ума сошел, хер старый, когда твой стенд увидел. Сходил за кефиром…}} |
|||
{{Q|Переворачивая страницы [[w:Молодая гвардия (журнал)|толстого белого журнала]] <…>, он медленно и громко читал. |
{{Q|Переворачивая страницы [[w:Молодая гвардия (журнал)|толстого белого журнала]] <…>, он медленно и громко читал. |
||
— Вкус к дисциплине. Дисциплина и благородство. Дисциплина и честь. Дисциплина как проявление созидающей воли. Сознательная любовь к дисциплине. Дисциплина — это порядок. Порядок создает ритм, а ритм рождает свободу. Без дисциплины нет свободы. Беспорядок — это хаос. Хаос — это гнёт. Беспорядок — это рабство. Армия — это дисциплина. Здесь, так же как при закалке стали, главное — не перекалить металл, для этого его иногда отпускают…}} |
— Вкус к дисциплине. Дисциплина и благородство. Дисциплина и честь. Дисциплина как проявление созидающей воли. Сознательная любовь к дисциплине. Дисциплина — это порядок. Порядок создает ритм, а ритм рождает свободу. Без дисциплины нет свободы. Беспорядок — это хаос. Хаос — это гнёт. Беспорядок — это рабство. Армия — это дисциплина. Здесь, так же как при закалке стали, главное — не перекалить металл, для этого его иногда отпускают…}} |
||
==О рассказе== |
|||
{{Q|Эпизод с коммунистами-оборотнями — лишь частный случай более общего мотива превращений. В «Миттельшпиле», как и многих других его рассказах, важно, не кем были герои и кем они стали, — важен сам факт перемены. Граница между мирами неприступна, её нельзя пересечь, потому что сами эти миры есть лишь проекция нашего сознания. Единственный способ перебраться из одной действительности в другую — измениться самому, претерпеть метаморфозу. Способность к ней становится условием выживания в стремительной чехарде фантомных реальностей, сменяющих друг друга.|Автор=[[Александр Генис]], «[[Виктор Пелевин: поле чудес (1997)|Виктор Пелевин: поле чудес]]», 1997}} |
|||
==Примечания== |
|||
{{примечания}} |
|||
== Ссылки == |
== Ссылки == |
Версия от 17:46, 8 марта 2018
«Миттельшпиль» — сатирический рассказ Виктора Пелевина 1991 года.
Цитаты
… выглянула красная милицейская харя и ухмыльнулась настолько в такт Люсиным мыслям, что она рефлекторно повернула назад. |
Мороз. Холодно было так, что даже шоферы, торгующие сигаретами, презервативами и пивом, перенесли свою особую экономическую зону с улицы в узкий тамбур «Националя», где шутливо переругивались с весельчаком швейцаром: |
Армия — это танец. Танец рождает свободу. |
… Люся <…> раскрыла на коленях сумочку. Раздвинув страницы лежащего между пудреницей и зубной щёткой номера «Молодой гвардии» (зная, что этого журнала никто никогда не откроет, она прятала в нём валюту), она стала на ощупь считать зелёные пятерки, вызывая в памяти благородное лицо Линкольна и надпись со словами «legal tender», которые она переводила как «легальная нежность[1]». |
… брести по <…> проспекту имени какого-то звероящера… |
Обычная девичья, целомудренная в своей безнадёжности мечта о загорелом и человечном американце овладела Люсиной душой,.. |
— Ты когда-нибудь про транссекс слышала? Про операцию по перемене пола? |
Переворачивая страницы толстого белого журнала <…>, он медленно и громко читал. |
О рассказе
Эпизод с коммунистами-оборотнями — лишь частный случай более общего мотива превращений. В «Миттельшпиле», как и многих других его рассказах, важно, не кем были герои и кем они стали, — важен сам факт перемены. Граница между мирами неприступна, её нельзя пересечь, потому что сами эти миры есть лишь проекция нашего сознания. Единственный способ перебраться из одной действительности в другую — измениться самому, претерпеть метаморфозу. Способность к ней становится условием выживания в стремительной чехарде фантомных реальностей, сменяющих друг друга. | |
— Александр Генис, «Виктор Пелевин: поле чудес», 1997 |
Примечания
- ↑ Другое значение слова «tender», неуместное в контексте надписи на долларе.
- ↑ Предыдущие три реплики цитировалось, например, в: А. Генис. Беседа десятая: поле чудес. Виктор Пелевин (из цикла «Беседы о новой словесности») // Звезда. — 1997. — № 12. — С. 230-233.
Ссылки