Евгений Абрамович Баратынский: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→‎Проза: Цыганка
Строка 12: Строка 12:
Но как на нём былых страстей
Но как на нём былых страстей
Ещё заметен след.|Автор=«[[s:Надпись (Боратынский)|Надпись]]», 1825}}
Ещё заметен след.|Автор=«[[s:Надпись (Боратынский)|Надпись]]», 1825}}

{{Q|Знай сердце женское, о! знай его верней.
И за притворные обиды
Лишь плату требовать умей!|Автор=«[[s:Л. Пушкину (Боратынский)|Л. Пушкину]]», опубл. в 1827}}


{{Q|Бежит неверное [[здоровье]],
{{Q|Бежит неверное [[здоровье]],

Версия от 07:51, 18 августа 2018

Евгений Абрамович Боратынский
~1820-е годы

Евге́ний Абра́мович Бараты́нский (1800—1844; другое написание — Бораты́нский[комм. 1]) — русский поэт, переводчик, прозаик.

Цитаты

Стихи

  •  

Я возвращуся к вам, поля моих отцов,
Дубравы мирные, священный сердцу кров!

  — «Родина», 1821
  •  

Взгляни на лик холодный сей,
Взгляни, в нём жизни нет;
Но как на нём былых страстей
Ещё заметен след.

  — «Надпись», 1825
  •  

Знай сердце женское, о! знай его верней.
И за притворные обиды
Лишь плату требовать умей!

  — «Л. Пушкину», опубл. в 1827
  •  

Бежит неверное здоровье,
И каждый час готовлюсь я
Свершить последнее условье,
Закон последний бытия;
Ты не спасешь меня, Киприда!
Пробьют урочные часы,
И низойдет к брегам Аида
Певец веселья и красы.

Простите, ветреные други,
С кем беззаботно в жизни сей
Делил я шумные досуги
Разгульной юности моей!
Я не страшуся новоселья;
Где б ни жил я, мне всё равно:
Там тоже славить от безделья
Я стану дружбу и вино.
Не изменясь в подземном мире.
И там на шаловливой лире
Превозносить я буду вновь
Покойной Дафне и Темире
Неприхотливую любовь.

О Дельвиг! слёзы мне не нужны;
Верь, в закоцитной стороне
Приём радушный будет мне:
Со мною музы были дружны!

  — «Элизийские поля», 1825
  •  

Не подражай: своеобразен гений
И собственным величием велик.

  — «Не подражай...», 1828
  •  

Красного лета отрава, муха досадная, что ты
Вьёшься, терзая меня, льнёшь то к лицу, то к перстам?

  — «Ропот», 1841

Проза

  •  

Умеренностью, хозяйством он заменял в быту своём недостаток роскоши. Сводил расходы с приходами, любил жену и ежегодно умножающееся семейство, словом, был счастлив; но судьба позавидовала его счастью. Пошли неурожаи за неурожаями. Не получая почти никакого дохода и почитая долгом помогать своим крестьянам, он вошёл в большие долги.[1]

  — из повести «Перстень», 1830
  •  

Заимодавец протестовал вексель, проситель с жаром преследовал дело, и бедному Дубровину приходило до зареза.

  — из повести «Перстень», 1830
  •  

Всего нужнее было заплатить долг; но где найти деньги? Не питая никакой надежды, Дубровин решился однакож испытать все способы к спасению. Он бросился по соседям, просил, умолял; но везде слышал тот же учтивый, а иногда и неучтивый отказ. Он возвратился домой с раздавленным сердцем.

  — из повести «Перстень», 1830
  •  

В соседстве были о нём разные толки и слухи. Многие приписывали уединённую жизнь его скупости. В самом деле, Опальский не проживал и тридцатой части своего годового дохода, питался самою грубою пищею и пил одну воду; но в то же время он вовсе не занимался хозяйством, никогда не являлся на деревенские работы, никогда не поверял своего управителя, к счастию, отменно честного человека. Другие довольно остроумно заключили, что, отличаясь образом жизни, он отличается и образом мыслей и подозревали его дерзким философом, вольнодумным естествоиспытателем, тем более что, по слухам, не занимаясь лечением, он то и дело варил неведомые травы и коренья, что в доме его было два скелета и страшный жёлтый череп лежал на его столе. Мнению их противоречила его набожность: Опальский не пропускал ни одной церковной службы и молился с особенным благоговением. Некоторые люди, и в том числе Дубровин, думали, однакож, что какая-нибудь горестная утрата, а может быть, и угрызения совести были причиною странной жизни Опальского.

  — из повести «Перстень», 1830
  •  

Знаю, что можно искать в ней и прекрасного, но прекрасное не для всех; оно непонятно даже людям умным, но не одаренным особенною чувствительностью: не всякий может читать с чувством, каждый с любопытством. Читайте же роман, трагедию, поэму, как вы читаете путешествие. Странствователь описывает вам и весёлый юг, и суровый север, и горы, покрытые вечными льдами, и смеющися долины, и реки прозрачные, и болота, поросшие тиною, и целебные, и ядовитые растения. Романисты, поэты изображают добродетели и пороки, ими замеченные, злые и добрые побуждения, управляющие человеческими действиями. Ищите в них того же, чего в путешественниках, в географах: известий о любопытных вам предметах; требуйте от них того же, чего от учёных: истины показаний.

  — «Цыганка», 1831

Источники

Комментарии

  1. Происходил из шляхетского рода Бо(а)ратынских, так подписана его последняя прижизненная книга «Сумерки», и ряд филологов признаёт основным этот вариант.