Новые тысяча и одна ночь

«Новые арабские ночи» или «Новые тысяча и одна ночь» (англ. New Arabian Nights) — цикл из 7 рассказов Роберта Льюиса Стивенсона 1878 года, состоящий из двух подциклов со сквозным сюжетом: «Клуб самоубийц» (The Suicide Club) и «Алмаз Раджи» (The Rajah's Diamond). Сначала цикл назывался Later-day Arabian Night.

Цитаты

Клуб самоубийц

• Повесть о молодом человеке с пирожными

Повесть об английском докторе и дорожном сундуке

Story of the Physician and the Saratoga Trunk; перевод: Т. М. Литвинова, 1967

	С каким бы ужасом ни взирало на убийство слепое и подчас несправедливое правосудие, неужто, о легковерный юнец, вы думаете, что сердце друга с таким же ужасом отнесётся к тому, кто это убийство совершил? Нет, нет, если бы друг моей души выплыл ко мне из океана крови, моё отношение к нему не изменилось бы ничуть. Поднимитесь, — продолжал он, — понятие о добре и зле — только химера; один лишь рок управляет нашей жизнью. Знайте же, что, в каких бы обстоятельствах вы ни очутились, вы можете рассчитывать на меня. Я никогда вас не покину.
	“Credulous youth, the horror with which blind and unjust law regards an action never attaches to the doer in the eyes of those who love him; and if I saw the friend of my heart return to me out of seas of blood he would be in no way changed in my affection. Raise yourself,” he said; “good and ill are a chimera; there is nought in life except destiny, and however you may be circumstanced there is one at your side who will help you to the last.”
	— доктор — Сайласу К. Скэддемору

	Юность — пора малодушия. <…> В этом возрасте человек склонен сгущать краски. Я стар и, как видите, никогда не отчаиваюсь.
	“Youth is but a cowardly season <…> and a man’s own troubles look blacker than they are. I am old, and yet I never despair.”
	— доктор — Сайласу К. Скэддемору

Он начал меланхолически перебирать честолюбивые мечты, которые питал прежде: никогда-то ему теперь не стать героем и представителем своего родного Бангора, что в штате Мэн; не продвигаться ступень за ступенью по общественной лестнице; почести одна за другой не посыплются на него; и уж, наверное, ему придётся расстаться с мыслью быть избранным в президенты Соединённых Штатов Америки и оставить по себе безвкуснейший памятник, призванный украшать вашингтонский Капитолий!

He reflected pathetically over his ambitious designs for the future; he should not now become the hero and spokesman of his native place of Bangor, Maine; he should not, as he had fondly anticipated, move on from office to office, from honour to honour; he might as well divest himself at once of all hope of being acclaimed President of the United States, and leaving behind him a statue, in the worst possible style of art, to adorn the Capitol at Washington.!

Алмаз Раджи

• Повесть о молодом человеке духовного звания
• Повесть о шляпной картонке

	… ввиду затянувшегося отсутствия принца, а также поучительного пренебрежения, какое он проявлял к своим общественным обязанностям, недавняя революция сбросила его с богемского трона, и теперь его высочество держит на Руперт-стрит табачную лавочку, часто посещаемую и другими политическими эмигрантами. Время от времени я захаживаю туда покурить и поболтать и каждый раз убеждаюсь, что он так же великолепен, как и в годы своего процветания, — за своим прилавком он выглядит настоящим олимпийцем. И хотя сидячий образ жизни начинает сказываться на ширине его жилетов, он всё-таки, вероятно, самый красивый табачник в Лондоне. — конец рассказа; перевод: Е. А. Лопырева, 1967
	… a recent revolution hurled him from the throne of Bohemia, in consequence of his continued absence and edifying neglect of public business; and that his Highness now keeps a cigar store in Rupert Street, much frequented by other foreign refugees. I go there from time to time to smoke and have a chat, and find him as great a creature as in the days of his prosperity; he has an Olympian air behind the counter; and although a sedentary life is beginning to tell upon his waistcoat, he is probably, take him for all in all, the handsomest tobacconist in London.
	— «Повесть о встрече принца Флоризеля с сыщиком» (The Adventure of Prince Florizel and a Detective)

О цикле

«Клуб самоубийц» и «Алмаз Раджи» объединены общим замыслом и единым героем, романтическим принцем Флоризелем, таинственным и добродетельным правителем Богемии, выступающим в роли современного <…> Харун-ар-Рашида, великодушного халифа книги «Тысяча и одна ночь». Стивенсон обратился к этому классическому и популярному произведению с намерением использовать его сюжетные и иные мотивы в пародийных целях. «Новые тысяча и одна ночь» — остроумная пародия на жанр авантюрно-приключенческой и сенсационной литературы в том его затасканном виде, в каком он являлся под ремесленным, пошло-развлекательным или утилитарно-нравоучительным пером. Стивенсоновская пародия не замыкается литературной темой — <…> в семи циклизованных новеллах отчётливо проступает современный материал и немаловажные проблемы времени. «Клуб самоубийц» — ироническое наименование эстетских кружков и групп, предшествовавших декадентским содружествам и группировкам «конца века». Предметом стивенсоновской пародии служит мнимая значительность, эгоцентризм и крикливая поза поклонников меланхолии, проповедников упадочнических идей и настроений. <…> Замысел авантюрных историй с «Алмазом Раджи» более разветвлён и обширен. Бытовая и психологическая его основа и социальная направленность выступают вполне отчётливо, едва прикрытые призрачным покровом фантастического сюжета. <…> Стивенсоновские «сказки Шахразады», несмотря на шуточный тон затейливой пародии, основаны на сюжетах реальных и отнюдь не шуточных. Характеры действующих лиц обрисованы точно, их психологический рисунок не только верно намечен, но и оживлён, обсуждаемые проблемы не надуманы и не пустячны. <…> Автор будет обнажать скрытые пороки общества; он будет ставить своих героев в исключительные обстоятельства и следить за тем, как они отыскивают основы разумного поведения. Казалось бы, избитые в дидактических рассуждениях формулы в «Алмазе Раджи» получают живое наполнение. <…> Горестная замета и плачевный опыт незадачливого героя, который тратил юность, «совершенствуясь в пустячных и чисто светских навыках», бросают свет на состояние молодого поколения и уточняют понятие и проблему «добропорядочности», весьма существенную для житейской философии викторианского общества тех времён, как и проблему «сомнительного положения», её отвлеченно-нравственного и реального смысла. <…> «Клуб самоубийц» и «Алмаз Раджи» при всей оригинальности их замысла обнаруживают связь с традицией, с двумя разнохарактерными направлениями в английской литературе, представленными именами Уилки Коллинза и Уильяма Теккерея.

— Михаил Урнов, «Роберт Луис Стивенсон», 1967