Лев Абрамович Кассиль: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Налево ― залив, направо ― залив
Нет описания правки
Строка 15: Строка 15:
― Пирог с [[паслён]]ом ел, ― учтиво объяснял малявка, ― вот и несёт от отрыжки.
― Пирог с [[паслён]]ом ел, ― учтиво объяснял малявка, ― вот и несёт от отрыжки.
― Ах, [[Бог|мон дье]]! При чём тут паслён? Вы же насквозь прокурены…
― Ах, [[Бог|мон дье]]! При чём тут паслён? Вы же насквозь прокурены…
― Что вы, Матрё… тьфу! Матрона Мартыновна!
― Что вы, Матрё… тьфу! Матрона Мартыновна! Я же некурящий. И потом… пожалуйста… ''пыыжкытэ'' ла класс?
Я же некурящий. И потом… пожалуйста… ''пыыжкытэ'' ла класс? От последнего Матрёна таяла. Стоило только попросить по-французски разрешения выйти, как Матрена расплывалась от [[счастье|счастья]]. Вообще же она была, как мы тогда считали, страшно [[обида|обидчивой]]. Напишешь гадость какую-нибудь на доске по-французски, дохлую [[крыса|крысу]] к кафедре приколешь или ещеё что-нибудь шутя сделаешь, она уже в обиду.}}
От последнего Матрёна таяла. Стоило только попросить по-французски разрешения выйти, как Матрена расплывалась от [[счастье|счастья]]. Вообще же она была, как мы тогда считали, страшно [[обида|обидчивой]]. Напишешь гадость какую-нибудь на доске по-французски, дохлую [[крыса|крысу]] к кафедре приколешь или ещеё что-нибудь шутя сделаешь, она уже в обиду.}}


{{Q|Никита Павлович бодро вошел в класс, махнул нам рукой, чтобы мы сели, и, улыбнувшись, сказал:
{{Q|Никита Павлович бодро вошел в класс, махнул нам рукой, чтобы мы сели, и, улыбнувшись, сказал:

Версия от 17:43, 8 сентября 2020

Лев Абра́мович Касси́ль (1905—1970) — русский советский писатель, член-корреспондент АПН СССР (1965). Лауреат Сталинской премии третьей степени (1951).

Цитаты

  •  

Я вижу в почтовых марках одновременно и маленькое окошко в чем-то манящий меня далёкий мир, и геральдический знак народа и государства, листок календаря с памятной датой, восстанавливающий в воображении событие или имя примечательного человека. — Календарь филателиста на 1978 год. — М.: Связь, 1977. — С. 7.

«Кондуит и Швамбрания» (1931)[1]

  •  

Налево ― залив, направо ― залив. Эта симметрия осуществляла ту высокую справедливость, на которой зиждилось Швамбранское государство и которая лежала в основе нашей игры. В отличие от книг, где добро торжествовало, а зло попиралось лишь в последних главах, в Швамбрании герои были вознаграждены, а негодяи уничтожены с самого начала. Швамбрания была страной сладчайшего благополучия и пышного совершенства. Ее география знала лишь плавные линии. Симметрия ― это равновесие линий, линейная справедливость. Швамбрания была страной высокой справедливости. Все блага, даже географические, были распределены симметрично. Налево ― залив, направо ― залив. На западе ― Драндзонск, на востоке ― Аргонск. У тебя ― рубль, у меня ― целковый. Справедливость.

  •  

— Ну-ка, отпустите мне какую-нибудь книговинку, — сказал Кандраш, — только поинтереснее. Буссенар Луи, например! Нет? А Пинкертон есть? Тоже нет? Вот так библиотека советская, нечего сказать!
— Мы таких глупых и никчёмных книг не держим, — сказала Дина, — а у нас есть вещи гораздо интереснее. Вот, я вижу, вы парни боевые. А у нас каждый читатель — хозяин библиотеки.

  •  

― От вас, пардон, несёт.
― Пирог с паслёном ел, ― учтиво объяснял малявка, ― вот и несёт от отрыжки.
― Ах, мон дье! При чём тут паслён? Вы же насквозь прокурены…
― Что вы, Матрё… тьфу! Матрона Мартыновна! Я же некурящий. И потом… пожалуйста… пыыжкытэ ла класс?
От последнего Матрёна таяла. Стоило только попросить по-французски разрешения выйти, как Матрена расплывалась от счастья. Вообще же она была, как мы тогда считали, страшно обидчивой. Напишешь гадость какую-нибудь на доске по-французски, дохлую крысу к кафедре приколешь или ещеё что-нибудь шутя сделаешь, она уже в обиду.

  •  

Никита Павлович бодро вошел в класс, махнул нам рукой, чтобы мы сели, и, улыбнувшись, сказал:
— Вот, голуби мои, дело-то какое. А? Революция! Здо́рово! <...>
Стёпка Атлантида поднял руку. Все замерли, ожидая шалости.
— Чего тебе, Гавря? — спросил учитель.
— В классе курят, Никита Павлович.
— С каких пор ты это ябедой стал? — удивился Никита Павлович. — Кто смеет курить в классе?
— Царь, — спокойно и нагло заявил Степка.
— Кто, кто?
Царь курит. Николай Второй.
И действительно. В классе висел портрет царя.
Кто-то, очевидно Стёпка, сделал во рту царя дырку и вставил туда зажжённую папироску.
Царь курил. Мы все расхохотались. Никита Павлович тоже. Вдруг он стал серьёзен необычайно и поднял руку. Мы стихли.
Романов Николай, — воскликнул торжественно учитель, — вон из класса!
Царя выставили за дверь.

О Кассиле

  •  

Одного Кассиля ум
Заменил консилиум... — на Кассиля-студента, однажды помогшего разрешить творческий спор на собрании московских писателей[2]

  Семён Кирсанов, экспромт
  •  

Мы пахали, мы косили.
Мы нахалы, мы Кассили! — на экспромт Кирсанова, которым Кассиль похвастался перед ним[2]

  Владимир Маяковский

Примечания

  1. Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания»
  2. 1 2 Русская эпиграмма / составление, предисловие и примечания В. Васильева. — М.: Художественная литература, 1990. — Серия «Классики и современники». — С. 317.

Источники