Пижма: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
+ оформление
беждная флора лоб-нора
Строка 8: Строка 8:
{{Q|По лесным опушкам и в самих [[лес]]ах растут: [[прикрыт]] ([[:w:Борец северный|Aconitum lycoctonum]], [[:w:Борец вьющийся|A. volubile]]), [[спаржа]] (Asparagus Sieboldi) ''(A. schoberiodes)'', пижма ([[:w:Пижма обыкновенная|Tanacetum vulgare]]), [[чистотел]] ([[:w:Чистотел|Chelidonium majus]]), Oreorchis patens <ref group="комм.">''Oreorchis patens'', упомянутый [[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Пржевальским]] — это холодостойкое растение из семейства [[орхидея|орхидных]], называемое ''Орео́рхис раскидистый'' или ''Горноятры́шник раскидистый''. Имеет густые зеленоватые соцветия некрупных цветков, иногда выращивается в качестве эффектного садового растения. Прекрасно растёт в [[:w:Подмосковье|Подмосковье]] и даже севернее. При подходящих условиях в саду образует плотные куртины, заросли орхидей с красивыми [[лист]]ьями.</ref> и [[папоротник]] ([[:w:Многоножка обыкновенная|Polipodium vulgare]]).<ref>''[[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Н.М. Пржевальский]]''. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.</ref>|Автор=[[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Николай Пржевальский]], «Путешествие в Уссурийском крае», 1870}}
{{Q|По лесным опушкам и в самих [[лес]]ах растут: [[прикрыт]] ([[:w:Борец северный|Aconitum lycoctonum]], [[:w:Борец вьющийся|A. volubile]]), [[спаржа]] (Asparagus Sieboldi) ''(A. schoberiodes)'', пижма ([[:w:Пижма обыкновенная|Tanacetum vulgare]]), [[чистотел]] ([[:w:Чистотел|Chelidonium majus]]), Oreorchis patens <ref group="комм.">''Oreorchis patens'', упомянутый [[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Пржевальским]] — это холодостойкое растение из семейства [[орхидея|орхидных]], называемое ''Орео́рхис раскидистый'' или ''Горноятры́шник раскидистый''. Имеет густые зеленоватые соцветия некрупных цветков, иногда выращивается в качестве эффектного садового растения. Прекрасно растёт в [[:w:Подмосковье|Подмосковье]] и даже севернее. При подходящих условиях в саду образует плотные куртины, заросли орхидей с красивыми [[лист]]ьями.</ref> и [[папоротник]] ([[:w:Многоножка обыкновенная|Polipodium vulgare]]).<ref>''[[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Н.М. Пржевальский]]''. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.</ref>|Автор=[[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Николай Пржевальский]], «Путешествие в Уссурийском крае», 1870}}


{{Q|Ботанические экскурсии также очень мало доставляли добычи ― раз, по бедности окрестной [[флора|флоры]] вообще, а затем потому, что большая часть растительных видов уже окончила период своего цветения. Помимо балга-мото, в изобилии росшего по реке, и вообще растений, поименованных для нижней части ущелья Номохун-гол, теперь здесь были найдены: мышьяк (Thermopsis alpina), пижма <новый вид> (tanacetum n. sp.), несколько видов [[полынь|полыни]] (Artemisia pectinata, А. campestris, Artemisia n. sp. ), [[подорожник]] (Plantago mongolica?), [[гвоздика]] (Silene conoidea), [[цапельник]] (Erodium Stephanianum), Pleurogyne brachyanthera, Kochia mollis <кохия>.<ref name="кяхта">''[[:w:Пржевальский, Николай Михайлович|Н.М. Пржевальский]]''. «От Кяхты на истоки Желтой реки». Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. — М., Государственное издательство географической литературы, 1948 г.</ref>|Автор=[[Николай Михайлович Пржевальский|Николай Пржевальский]], «От Кяхты на истоки Желтой реки», 1885}}
{{Q|[[Ботаника]]ми подсчитано, что куст ядовитой [[белена|белены]] может принести 10000 семян, а стрелки-соцветия каждого растения [[подорожник]]а до 14000. Один экземпляр всюду известной сорной травы ― пастушьей сумки, цветущей с весны белыми цветочками по пастбищам и близ жилья, производит 64 тысячи чрезвычайно мелких семян. В то время как другой [[сорняк]] ― [[гулявник]] (Sysimbrium), который засоряет наши огороды, сады и паровые поля, каждый год приносит уже свыше 700 тысяч семян. Но все же рекорд побивает растение [[пижма]], или дикая рябинка (сем. сложноцветных), растущая вблизи речек и по сырым местам. Желтые безлепестковые цветы пижмы, обладающие характерным запахом, ежегодно дают около миллиона семян с одного растения…<ref>''И. Д. Брудин''. Потомство у растений и животных. — М., „Всемирный следопыт“, № 8, 1930 г.</ref>|Автор=Иосиф Брудин, «Потомство у растений и животных», 1930}}

{{Q|[[Ботаника]]ми подсчитано, что куст ядовитой [[белена|белены]] может принести 10000 семян, а стрелки-соцветия каждого растения [[подорожник]]а до 14000. Один экземпляр всюду известной сорной травы ― [[пастушья сумка|пастушьей сумки]], цветущей с [[весна|весны]] белыми цветочками по пастбищам и близ жилья, производит 64 тысячи чрезвычайно мелких семян. В то время как другой [[сорняк]] ― [[гулявник]] (Sysimbrium), который засоряет наши огороды, сады и паровые поля, каждый год приносит уже свыше 700 тысяч семян. Но все же рекорд побивает растение пижма, или дикая рябинка (сем. сложноцветных), растущая вблизи речек и по сырым местам. Желтые безлепестковые цветы пижмы, обладающие характерным запахом, ежегодно дают около миллиона семян с одного растения…<ref>''И. Д. Брудин''. Потомство у растений и животных. — М., „Всемирный следопыт“, № 8, 1930 г.</ref>|Автор=Иосиф Брудин, «Потомство у растений и животных», 1930}}


== Пижма в мемуарах и художественной прозе ==
== Пижма в мемуарах и художественной прозе ==

Версия от 15:12, 17 октября 2020

Пижма обыкновенная или «дикая рябинка»

Пи́жма или «ди́кая ряби́нка»[комм. 1] (лат. Tanacétum) — многолетние травянистые растения из рода пижма семейства астровых (или сложноцветных), очень широко распространённые в умеренной климатической зоне. Род пижма не слишком большой, он включает от 50 до 120 видов, из которых на территории России из них произрастает около тридцати.[комм. 2] Однако узнаваемый облик нескольких видов пижмы, пахучих и выносливых цветов, часто растущих высокими кустами на обочинах и в пыли дорог — сделал пижму одним из самых известных растений семейства астровых.

Наиболее известные виды этого рода: пижма обыкновенная (вездесущее растение, с которым обычно и ассоциируют название пижмы вообще), а также пижма бальзамическая (или канупер), пижма щитковая и пижма девичья.[комм. 3]

Пижма в публицистике и научно-популярной прозе

  •  

По лесным опушкам и в самих лесах растут: прикрыт (Aconitum lycoctonum, A. volubile), спаржа (Asparagus Sieboldi) (A. schoberiodes), пижма (Tanacetum vulgare), чистотел (Chelidonium majus), Oreorchis patens [комм. 4] и папоротник (Polipodium vulgare).[1]

  Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае», 1870
  •  

Ботанические экскурсии также очень мало доставляли добычи ― раз, по бедности окрестной флоры вообще, а затем потому, что большая часть растительных видов уже окончила период своего цветения. Помимо балга-мото, в изобилии росшего по реке, и вообще растений, поименованных для нижней части ущелья Номохун-гол, теперь здесь были найдены: мышьяк (Thermopsis alpina), пижма <новый вид> (tanacetum n. sp.), несколько видов полыни (Artemisia pectinata, А. campestris, Artemisia n. sp. ), подорожник (Plantago mongolica?), гвоздика (Silene conoidea), цапельник (Erodium Stephanianum), Pleurogyne brachyanthera, Kochia mollis <кохия>.[2]

  Николай Пржевальский, «От Кяхты на истоки Желтой реки», 1885
  •  

Ботаниками подсчитано, что куст ядовитой белены может принести 10000 семян, а стрелки-соцветия каждого растения подорожника до 14000. Один экземпляр всюду известной сорной травы ― пастушьей сумки, цветущей с весны белыми цветочками по пастбищам и близ жилья, производит 64 тысячи чрезвычайно мелких семян. В то время как другой сорнякгулявник (Sysimbrium), который засоряет наши огороды, сады и паровые поля, каждый год приносит уже свыше 700 тысяч семян. Но все же рекорд побивает растение пижма, или дикая рябинка (сем. сложноцветных), растущая вблизи речек и по сырым местам. Желтые безлепестковые цветы пижмы, обладающие характерным запахом, ежегодно дают около миллиона семян с одного растения…[3]

  — Иосиф Брудин, «Потомство у растений и животных», 1930

Пижма в мемуарах и художественной прозе

  •  

Цветы, ― уныло отвечала Акулина. ― Это я полевой рябинки нарвала, ― продолжала она, несколько оживившись, ― это для телят хорошо. А это вот череда ― против золотухи. Вот поглядите-ка, какой чудный цветик; такого чудного цветика я ещё отродясь не видала. Вот незабудки, а вот маткина-душка… А вот это я для вас, ― прибавила она, доставая из-под жёлтой рябинки небольшой пучок голубеньких васильков, перевязанных тоненькой травкой, ― хотите?[4]

  Иван Тургенев, «Свидание», 1850
  •  

И ему скучно. Хочется прочь из терема и этого игрушечного сада в настоящий лес, на поле, на реку, в неизвестную даль; хочется убежать, улететь ― он завидует ласточкам. Душно, парит. Тепличные цветы и лекарственные травымаерам, темьян, чабер, пижма, иссоп ― пахнут пряно и приторно.ref>Дм.С.Мережковский. Собр. сочинений: в 4 т. Том 2. — М.: «Правда», 1990 г.</ref>

  Дмитрий Мережковский, «Пётр и Алексей», 1905
  •  

Человек из того сочиняет, что пред его глазами лежит... Оторвавшись от речки, тропинка стала взбираться на каменистый косогор, заросший местами кошачьей лапкой, колокольчиком и рослой, порыжелой пижмой по самой вершине. Неслышное, но с ума сводящее стрекотанье августовских кузнечиков висело в остекленевшем полуденном воздухе.[5]

  Леонид Леонов, «Вор», 1927
  •  

Чехов был человеком конкретностей и писал живых людей, может быть как никто, но эти конкретности он давал по-особому, на широком и спокойном горизонте своего раздумья. Так иногда, на фоне заката, увидишь стебли полыни или дикой рябинки, они такие же, как и те, что у тебя под ногами, но и не те, ибо конкретность их дана с гравюрною чёткостью, и даны расстояние, простор и грань горизонта, и тёплая желтизна уходящего неба.[6]

  Иван Новиков, «Две встречи», 1929
  •  

Тётя Анна всё лето разъезжала по родственникам, даже самым дальним, была она очень родственная. Прежде всего встают в воспоминании полевые просторы, медленные волны по желтеющим ржам, пыльная полынь, полевая рябинка по краям дороги, прыгающие перед глазами крупы лошадей, облепленные оводами. И запах луговых цветов, конского пота и дёгтя, ― этот милый запах летней дороги.[7]

  Викентий Вересаев, «Воспоминания», 1935
  •  

Срез горы был бледно-красным, трава наверху и у подножия ― бледно-зелёной. И про глину под ногами можно было бы сказать: бледно-белая. То ли сероватая, то ли голубоватая, то ли желтоватая. Местами попадались прожилки и островки травы, жёлтой пижмы и синих колокольчиков. Колокольчики были огромные, с кулак.[8]

  Андрей Лазарчук, «Там вдали, за рекой…», 1986
  •  

Травы тут росли кучными пучками, пробиваясь из-под ноздреватых камней. Она с нежданным волнением узнавала памятные по Синеди пижму и клевер, невольно прощая отцу чудачества, так осложнявшие всем им жизнь. Впрочем, чаще всё же попадались незнакомые виды: какая-то седая полынь да пропылённые насквозь колючки посреди шиферных осыпей. Встретились и похожие на паслён мандрагоры, тоже белые от пыли. Она привозила нечто подобное в прошлом году.[9]

  Еремей Парнов, «Александрийская гемма», 1990
  •  

Это была типичная библиотека, уходящая корнями ещё в собирательскую страсть её отца. Основу её составляли второстепенные собрания сочинений, растянутые на манер мехов гармони, которые, если ужать их до одного тома, издают бледный звук лопнувшей струны. И этим печальным звуком они лепились к художественной литературе. Стоило взять один томик в руки, как из него сыпались на пол скелетики пижмы, мать-и-мачехи, с щемящим шорохом сгинувших в перегное лета, обрывки газет, в которых, как в стоячих болотцах, клубились испарения какой-то фантастической реальности, уже вступившей в химическую реакцию с текстом самой книги.[10]

  Ирина Полянская, «Прохождение тени», 1996
  •  

Улица впадала в замечательно просторный пустырь, весь зараставший в июле пижмой и цикорием, ― жёлтой, как небо, когда солнце рассекает золотыми веслами тонкие перистые облака, и голубым, как Костины глаза, когда он улыбался ей, шепча на ухо слова любви, чушь невероятную, имевшую значение лишь для двоих…[10]

  Ирина Полянская, «Жизель», 1996
  •  

Они молодые, а я лысый. Под цвет шнурков никакой одежды у меня нет. Сколько не приучали меня к кокаину, я всё равно не отличу его от зубного порошка. А модной в среде роллеров минеральной воде «Перье» я предпочитаю спиртовой настой пижмы.[11]

  Валерий Панюшкин, «Ролики», 1997
  •  

Но к счастью, в силу моей природной твердолобости и лени даже прибор ночной видимости не пошёл бы со мной в разведку. Поэтому я решил срывать покровы сугубо официальным путём. Ни разу даже не маскируясь под заросли пижмы, я довольно быстро выяснил, что интересующее меня асфальтовое покрытие закреплено за Федеральной службой охраны Российской Федерации...[12]

  Сергей Мостовщиков, «Рублёвка», 1997
  •  

Я остаюсь один. Площадь, песок. Памятник Ленину в зарослях полыни и пижмы; словно наставник дзен, он уверенно простирает руку свою в белую пустоту. Видимость ― десять метров.[13]

  Василий Голованов, «Остров, или оправдание бессмысленных путешествий», 2002
  •  

Обратный путь оказался отчётливым и понятным. Несколько раз я сокрушался, узнавая те или иные приметные места ― скопление кустов или ближайший рисунок луга: низинку, ветлу на ней, скопище пижмы ― жёлтой кляксой среди волнами повы́валенных конями трав.[14]

  Александр Иличевский, «Горло Ушулука», 2007

Пижма в поэзии

Пижма бальзамическая или канупер
(побег с бутонами)
  •  

Фея, будь, как мы, цветок,
Развернись, как лепесток,
Будь рябинкой дикой
Или повиликой.[15]

  Константин Бальмонт, «Прогулка Феи», 1905
  •  

Вместе по дикой рябинке
В час проходили урочный.
Вместе вкушали росинки,
С пылью мешая цветочной.[15]

  Константин Бальмонт, «Фея и бронзовка», 1905
  •  

На эти златистые пижмы
Росистые волосы выжми.
Воскликнет насмешливо: «Только?» ―
Серьгою воздушная о́льха.[16]

  Велимир Хлебников, «В лесу», 1913
  •  

Рыжая, рыжая, рыжая пижма!
В мире тебя нет милее, рыжее,
В парке искал я — Ни́жнем,
В парке искал я — Ве́рхнем,
Искал на аллее, искал под аллеей...[17]

  Михаил Савояров, «Пижонское» (из сборника «Оды и парóды»), 1920

Комментарии

  1. Научное название рода лат. Tanacétum происходит от греческих слов «tanaos» — долго, продолжительно и «aceomai» — жить, существовать. Соединённое в целое слово, это название скорее всего обозначает известное свойство этого растения долго оставаться в живом состоянии. В определённом смысле, название «танацетум» можно считать почти полным синонимом латинского названия Sempervivum («вечно живой», вечнозелёный или, короче, молодило), относящимся к совершенно другому растению. По другой версии, название рода Tanacetum есть видоизменённое народным произношением слово «Athanasia» (афана́сия) — от греческих «а» — не, и «thanáos» — смерть (можно сравнить с именем бога смерти Танатоса. В целом название по второй версии может переводиться как «бессмертник», однако, не следует путать танацетум и с этим растением семейства Астровые.
  2. Такой странный разброс в количестве видов (от 50 до 120) объясняется не вполне устоявшимися границами рода Пижма, который постоянно вызывает дискуссии в профессиональной среде. Часто в его состав включаются многие виды из рода Пиретрум (а иногда даже и весь род в целом), а также некоторые виды из родов Хризантема, Тысячелистник и некоторых других.
  3. Многие виды пижмы — старинные и широко известные лекарственные растения, а кроме того имеют большое экономическое значение как пищевые, пряно-ароматические и декоративные растения для городского озеленения и садоводства, а также — в качестве сырья для получения инсектицидов, эфирных масел и лекарственных препаратов.
  4. Oreorchis patens, упомянутый Пржевальским — это холодостойкое растение из семейства орхидных, называемое Орео́рхис раскидистый или Горноятры́шник раскидистый. Имеет густые зеленоватые соцветия некрупных цветков, иногда выращивается в качестве эффектного садового растения. Прекрасно растёт в Подмосковье и даже севернее. При подходящих условиях в саду образует плотные куртины, заросли орхидей с красивыми листьями.

Источники

  1. Н.М. Пржевальский. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.
  2. Н.М. Пржевальский. «От Кяхты на истоки Желтой реки». Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. — М., Государственное издательство географической литературы, 1948 г.
  3. И. Д. Брудин. Потомство у растений и животных. — М., „Всемирный следопыт“, № 8, 1930 г.
  4. Тургенев И.С. Муму. Записки охотника: рассказы. — Москва, «Детская литература», 2000 г.
  5. Леонов Л.М., «Вор». — М.: Советский писатель, 1979 г.
  6. И.А.Новиков в книге «А.П. Чехов в воспоминаниях современников». — М.: «Художественная литература», 1986 г.
  7. Вересаев В.В. «Воспоминания». — М., Госполитиздат, 1946 г.
  8. Андрей Лазарчук, «Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени». — М.: АСТ, 2003 г.
  9. Е.И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.
  10. 1 2 Полянская И., «Прохождение тени». — М.: Вагриус, 1999 г.
  11. Валерий Панюшкин, «Ролики». — М.: журнал «Столица», №4 от 18 марта 1997 г.
  12. Сергей Мостовщиков, «Рублёвка». — М.: журнал «Столица», №4 от 18 марта 1997 г.
  13. Василий Голованов, «Остров, или оправдание бессмысленных путешествий». — М.: Вагриус, 2002 г.
  14. Александр Иличевский, «Горло Ушулука». — Москва, журнал «Октябрь», №4 за 2007 г.
  15. 1 2 К. Бальмонт. Избранное. — М.: Художественная литература, 1983 г.
  16. В. Хлебников. Творения. — М.: Советский писатель, 1986 г.
  17. Михаил Савояров. «Слова», стихи из сборника «Оды и парóды»: «Пижонское»

См. также