Цитаты о Варламе Шаламове
Здесь представлены цитаты других людей о Варламе Шаламове (1907—1982) и его творчестве в целом.
Цитаты[править]
— Олег Чухонцев, «Маршак угощал меня чаем с печеньем…», 2007 |
1960-е[править]
— аноним, 1965 |
Проза Шаламова тоже, по-моему, пострадала от долголетней замкнутости его работы. Она могла бы быть совершеннее — на том же круге материала и при том же авторском взгляде. | |
— Александр Солженицын, «Бодался телёнок с дубом», 1967 |
Тацитовская лапидарность и мощь.[4] | |
— Юрий Домбровский |
1980-е[править]
Ни в чьём творчестве трагическое в новейшей истории народа не выражено языком, соответствующим высоте этого трагического так, как в великом Томе автора «колымских рассказов».[5] | |
— Геннадий Айги, «Один вечер с Шаламовым», 1982 |
Шаламов ненавидел тюрьму. Я думаю, этого мало. Такое чувство ещё не означает любви к свободе. И даже — ненависти к тирании. | |
— Сергей Довлатов, «Зона: Записки надзирателя», 1982 |
Каждая фраза странным образом походила на того, кому обязана была своим рождением, и стихи были похожи на него: строгость, аскетичность и, может быть, даже суровость слога сопутствовали достоинству глубокой оригинальной мысли, отваге и бесстрашию сердечного порыва… У В. Шаламова были особые отношения со словом, он верно и строго служил слову, и оно служило ему. В этой взаимности не было и тени компромисса, а всегда присутствовала готовность к самопожертвованию — так друг служит другу.[6][2] | |
— Натан Злотников, 1987 |
Я с глубоким уважением, с преклонением даже отношусь к очеркам Шаламова, героизму и мученичеству Шаламова. Люблю некоторые его стихи. Но сравнивать очерк с прозой не годится.[7] | |
— Лидия Чуковская, письмо Ирине Войнович, 21 января 1988 |
1990-е[править]
… враскачку он шел по Тверской, | |
— Михаил Поздняев, «И вспомнил Варлама Шаламова я…», 1990 |
Шаламову практически удалось достичь такого состояния прозы, когда она ничего не значит помимо того, на что указывает, что сообщает. Нет метафор, аллегорий, глубинного смысла, вообще двусмысленностей[10]. <…> | |
— Михаил Золотоносов, «Последствия Шаламова», 1994 |
За крайне редким исключением, общавшиеся с ним люди не понимали масштаба личности Шаламова. В лучшем случае они видели в нём одарённого литератора, несправедливо пострадавшего, а он был огромны талантище и величайший мученик, это не понимали даже (и особенно!) в писательской среде, одни из зависти, другие по равнодушию и суетности. <…> | |
— Евгений Громов, «Трагический художник России», 1996 |
Зона для него — минное поле метафизики, где под невыносимым грузом испытаний начинает течь, как металл под давлением, сама действительность. Тут она становится зыбкой, гротескной, абсурдной. У Шаламова тюрьма выносит человека за скобки мира — это абсолютное, бессмысленное зло. | |
— Александр Генис, «Довлатов и окрестности» («Поэтика тюрьмы»), 1998 |
Валерий Есипов[править]
То, что Солженицын называет у Шаламова «ожесточённым пессимизмом», на самом деле было возвратом — через опыт Колымы («и Освенцима», всегда добавлял сам писатель) — к вечному и неизменному. <…> все шаламовские максимы, касающиеся пророческо-проповеднической деятельности («искусство лишено права на проповедь»; «учить людей — это оскорбление»; «каждый м…к начинает изображать из себя учителя жизни»[14] и т. д.), — имеют знаменательные параллели в Священном Писании (в части лжепророков, книжников и других носителей несовершенной истины).[15] | |
— «Провинциальные споры в конце XX века», 1999 |
Как в прошлом, так и в настоящем Шаламов видел опасность гуманизма не вообще, а прежде всего той его разновидности, которая, кипя благородным негодованием по поводу «неправедности», «лжи» существующих порядков, на самом деле не только очень далека от знания реального состояния общества и его психологии, но и, оставаясь в рамках недальновидного позитивизма, не осознает объективной природы истории, которая, по его убеждению, имеет «свои законы», не всегда подвластные человеку и грозящие на каждом шагу непредсказуемыми «провалами» и «безднами», что и показал XX век Освенцимом и Колымой.[16] | |
— «„Развеять этот туман“ (Поздняя проза В.Шаламова: мотивации и проблематика)», 2002 |
Главная особенность духовного диалога Шаламова и Достоевского — высокая напряжённость, полемичность. Большинство отсылок представляет собой прямую, либо опосредованную полемику с Достоевским. Этот диалог (спор) касается не частных, преходящих, а вечных, основополагающих вопросов человеческого бытия. По большому счёту диалог писателей — это спор «золотого», гуманистического XIX века и жестокого, катастрофического XX века. | |
— «В. Т. Шаламов и Ф. М. Достоевский», 2010 |
В результате многих усилий ни одна из партий — ни правых, ни левых, <…> так и не смогла привлечь имя Шаламова — как и при жизни — к обслуживанию какой-либо идеологии. Не имели успеха и телесериалы, снятые, казалось бы, «по Шаламову», но под соусом новобуржуазного либерализма. <…> | |
— «Шаламов», 2012 |
… наиболее важна моральная философия Шаламова — та, что начинается у него ниже нуля, с вечной мерзлоты, но непременно взыскует высшего, горнего.[18] | |
— «Доказательства надо предъявлять самому», 2016 |
Ирина Сиротинская[править]
Оглядки, приспособляемости к кому-то (или чему-то) не было ни в его характере, ни в его работе. Он писал, не имея иной цели, кроме записи того, что свершалось в нём или через него. Он был Поэтом по самому способу связи с миром — через глубочайшую свою сущность, через душу.[19] |
корр.: Вы бывали у него в доме престарелых в Тушине? Есть воспоминания некоей Елены Захаровой, которая там при нём была. |
Своим искусством он преодолевал зло — мировое зло. <…> И думал только о том, чтобы оставить свою зарубку — как в лесу делают зарубки, чтобы не заблудиться. На память о том, что при определённых условиях человек может абсолютно отречься от добра и превратиться в безропотного, бессловесного… подопытного кролика. На память всему человечеству.[24] |
Юлий Шрейдер[править]
Размышления над сущностью литературного творчества занимают в его жизни место, по меньшей мере, сопоставимое с собственно литературным творчеством. Эти размышления очень важны для понимания феномена Шаламова, которого нельзя рассматривать как одного из «лагерных писателей» — он резко выламывается из этого ряда, даже если говорить о самых лучших. <…> | |
— «Правда Солженицына и правда Шаламова», 1993 |
Однажды в моём присутствии Варламу Тихоновичу был задан прямой вопрос: «Как вам удалось не сломаться? В чём тут секрет?» Ответ прозвучал неожиданно: «Секрета нет. Каждый может сломаться».[26] Только много лет спустя до меня дошло, что в этом и заключался его секрет. Он один из немногих ясно осознавал человеческую слабость. Он знал, что может сломаться, и не рассчитывал на собственные силы.[27] | |
— «Граница совести моей», 1994 |
Лагерь так и не отпускал Шаламова до конца его жизни. Уже в доме престарелых он прятал под подушку сухари. В конце концов его повезли в интернат для психохроников, привязав к стулу и без верхней одежды, несмотря на морозный день. Через несколько дней он умер от воспаления лёгких. На соседней койке лежал прокурор сталинских времён, поедавший собственные экскременты.[28] | |
— «Искушение адом», 1994 |
У Шаламова не было ни одной конъюнктурной строки. Он не написал ни одной вещи против совести. Варлам Тихонович просто не хотел участвовать в играх с его именем — в играх политического свойства.[29] |
Предельно аскетичный образ жизни был вызван не только отсутствием материальных средств (в конце концов, есть роскошь бедняков), но и внутренней установкой на полную независимость от жизненных обстоятельств.[30] | |
— «Духовная тайна Шаламова» |
Отдельные статьи[править]
Примечания[править]
- ↑ Олег Чухонцев. Речь при вручении премии 24 мая 2007 года // Знамя. — 2007. — № 8.
- ↑ 1 2 3 В. В. Есипов. Шаламов в «Юности» // Юность. — 2012. — №6.
- ↑ Вечер памяти О. Э. Мандельштама (Запись неустановленного лица), Мехмат МГУ, 13 мая 1965.
- ↑ Слова И. П. Сиротинской (Ю. О. Домбровский // И. П. Сиротинская. Мой друг Варлам Шаламов. 2007.)
- ↑ Вестник РХД. — Париж. -1982. — № 137.
- ↑ Юность. — 1987. — №3.
- ↑ Владимир Войнович, «Портрет на фоне мифа».
- ↑ Континент. — 1990. — № 64.
- ↑ Шаламовский сборник. Вып. 3 / Сост. В. В. Есипов. — Вологда: Грифон, 2002.
- ↑ Во многих произведениях всё это было, но скрыто, что показано в статьях Е. Ю. Михайлик, В. В. Есипова, И. П. Сиротинской и др.
- ↑ См. об И. Эренбурге в письме Солженицыну, ноябрь 1962.
- ↑ Шаламовский сборник. Вып. 1 / Сост. В. В. Есипов. — Вологда: ПФ «Полиграфист», 1994. — С. 176-182.
- ↑ Шаламов В. Несколько моих жизней. — М.: Республика, 1996. — С. 6, 14.
- ↑ Записные книжки, 1968, I. Парафраз есть в письме Ю. Шрейдеру того же года.
- ↑ Провинциальные споры в конце XX века. — Вологда, Грифон, 1999. — С. 208-213.
- ↑ Шаламовский сборник. Вып. 3. — C. 187.
- ↑ М.: Молодая гвардия, 2012. — Жизнь замечательных людей (ЖЗЛ). Вып. 1574 (1374). — С. 338 (Послесловие).
- ↑ В. Шаламов. Из глубины. Мысли и афоризмы. — М., СПб.: Летний сад; Университетская книга, 2016.
- ↑ И. Сиротинская. От публикатора // Октябрь. — 1991. — №7. — С. 170.
- ↑ Вступление к публикации её переписки с Шаламовым // Варлам Шаламов. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. — М.: Эксмо, 2004. — С. 800.
- ↑ Предисловие Сиротинской к переписке с Шаламовым
- ↑ В. В. Есипов. Её называли Беатриче… Шаламовский сборник. Вып. 4 / Сост. и ред.: В. В. Есипов, С. М. Соловьёв. — М.: Литера, 2011. — С. 11-20.
- ↑ Викинг колымского ада (интервью) // Московский Комсомолец. — № 24492 (18 июня 2007).
- ↑ А. Пименов. «Варлам Шаламов: миссия пророка не по плечу никому» (интервью с И. П. Сиротинской) // «Голос Америки», 18 июня 2010.
- ↑ Время и мы. — 1993. — №121. — С. 204-217.
- ↑ Ю. Шрейдер. Философская проза Варлама Шаламова // Русская мысль (Париж). — 14 июня 1991 (№3883).
- ↑ Новый Мир. — 1994. — №12.
- ↑ Шаламовский сборник. Вып. 1. — С. 207.
- ↑ Шаламов В. Т. Воспоминания / подгот. текста и коммент. И. П. Сиротинской. — М.: Олимп, Астрель, АСТ, 2001. — Задняя обложка. — 5000 экз.
- ↑ Шаламовский сборник. Вып. 3. — C. 61-70.