Осиная фабрика

«Осиная фабрика» (англ. The Wasp Factory) — дебютный роман Иэна Бэнкса. Впервые опубликован в 1984 году.

Цитаты

2

… кролик исчез за холмом, волоча за собой шлейф дыма. Я спалил ещё трёх и решил, что хватит. Напоследок я обдал струей горящего бензина зачинщика всей этой баталии, который сидел на переднем краю Угодий и оцепенело кровоточил, начинённый взрывчаткой. <…> Ласково пригревали косые лучи жёлтого солнца, ветерок разносил зловоние горелого мяса и палёной травы, дымили норы и трупики, серые и чёрные, сладковато пах вытекающий из оставленного Огнемёта бензин, а я стоял и дышал полной грудью.

… the rabbit trailed a thread of smoke round the hill. I got another three rabbits with the 'thrower before I packed it in. The last thing I did was to fire the blazing stream of petrol at the buck still sitting stuffed and dead and oozing blood in the forefront of the Grounds. <…> With that lovely sated feeling inside me, I packed the War Bag and went wearily home, thinking what had happened over in my mind, trying to figure out the whys and wherefores, see what lessons were to be learned, what signs to be read in it all.

	… он <…> попал под машину, и ему отрезали левую ногу выше колена. (Мальчик, которого он брал на «слабо», погиб.) Десятилетний Блайт очень переживал потерю ноги — каково ему было, при его-то гиперактивности! Он делал вид, будто этот мерзкий розовый пристяжной придаток не существует, не имеет с ним, Блайтом, ничего общего.
	… he was <…> having lost his left leg from above the knee in a road accident (the boy he was playing 'chicken' with was killed). Blyth resented his handicap bitterly; he was ten by that time, and very active. He tried to pretend that the nasty pink thing he had to strap on didn't exist, that it had nothing to do with him.

	Таков на сегодняшний день мой боевой счёт. Трое. Давненько я никого не убивал и больше не собираюсь. Просто у меня был такой период.
	That's my score to date. Three. I haven't killed anybody for years, and don't intend to ever again. It was just a stage I was going through.

3

… я использовал катапульту <…> и сделал её Убийцей, грозой хомяков, мышей и песчанок. Насколько я помню, она могла зашвырнуть камень размером с кулак далеко за речку, метров на двадцать от берега, и, когда я приспособился к естественному ритму колебаний деревца, моя скорострельность достигла тридцати выстрелов в минуту. Сектор обстрела составлял шестьдесят градусов, и в этих пределах я мог довольно точно поразить любую цель — в зависимости от того, в какую сторону и с какой силой пригибал верхушку деревца. Естественно, я не запускал хомяка или мышку каждые две секунды; живность расходовалась экономней, несколько особей в неделю. <…> раз в месяц я покупал в игрушечной лавке набор воланчиков для бадминтона. Вряд ли кому-нибудь, кроме меня, приходило в голову совместить одно с другим.

… I put the catapult, <…> and it became the Killer; scourge of hamsters, mice and gerbils. I remember that it could whack a fist-sized stone well over the creek and twenty metres or more into the undulating ground on the mainland, and once I got keyed into its natural rhythm I could send off a shot every two seconds. I could place them anywhere within a sixty-degree angle by varying the direction in which I pulled the sapling over and down. I didn't use a little animal every two seconds; they were expended at a few a week. <…> about every month [I] buying a tube of badminton shuttlecocks from the toyshop <…>. I doubt anybody ever put the two together, apart from me.

4

Какие-то части меня смотрели на обряд крещения новой рогатки как на пустую забаву, и даже с некоторым презрением. Так интеллектуалы посмеиваются над религией, будучи в то же время не в силах отрицать её влияние на народные массы. Согласно ритуалу, я помазал железные, резиновые и пластмассовые детали нового оружия своей кровью, мочой, ушной серой, соплями, пухом пупочным и творожком подноготным, затем вхолостую выстрелил по бескрылой осе, изучавшей циферблат Фабрики, а напоследок посадил себе синяк, что есть сил вмазав резинкой по босой ноге.

There were parts of me that watched the naming ceremony for the new catapult with some amusement, even contempt. In that state inside my head, this is like intellectuals in a country sneering at religion while not being able to deny the effect it has on the mass of people. In the ceremony I smeared the metal, rubber and plastic of the new device with earwax, snot, blood, urine, belly-button fluff and toenail cheese, christened it by firing the empty sling at a wingless wasp crawling on the face of the Factory, and also fired it at my bared foot, raising a bruise.

	… папа метнул на меня гневный взгляд, продолжая работать челюстями; те ворочались, будто сцепившиеся борцы-тяжеловесы.
	… my father glared at me over jaws like heaving wrestlers.

… якобы увлекательнейшее состязание: <…> как гоняют струей мочи размокшие окурки в писсуаре, на дальность. <…> Сортир в «Колдхейм-армз» прекрасно оборудован для этой забавы — там стоит длинный писсуар-желоб на полторы стены, с одним-единственным сливным отверстием. По словам Джейми, цель игры заключается в том, чтобы пригнать размокший хобарик к сливу, развалив его по пути на максимально возможное количество частей. Очки насчитываются по числу кафельных плиток, которые минует окурок, прежде чем станет нетранспортабельным (плюс дополнительные очки, если загоняешь его в сливное отверстие или гонишь от дальнего края желоба), по степени причинённого ущерба — ведь крайне сложно размочить обугленный конус на кончике окурка, — а также по общему количеству хобцов, обработанных таким образом в течение вечера.

… what sounds like the interesting sport of going into the gents <…> and attacking the drowned fag-ends in the urinals with a stream of piss. <…> The Cauldhame Arms has excellent facilities for the sport, having a great long gutter-like urinal extending right along one wall and halfway down another, with only one drainhole. According to Jamie, the object of the game is to get a soggy fag-end from wherever it is in the channel along to and down the coverless hole, breaking it up as much as possible en route. You can score points for the number of ceramic divisions you can move the butt over (with extra for actually getting it down the hole and extra for doing it from the far end of the gutter from the hole), for the amount of destruction caused — apparently it's very hard to get the little black cone at the bummed end to disintegrate — and, over the course of the evening, the number of fag-ends so dispatched.

5

Крошку Эсмерельду я убил потому, что чувствовал — таков мой долг перед самим собой, да и перед миром. В конце концов, я расправился с двумя детьми мужского пола, оказав тем самым женской половине человечества своего рода статистическую услугу. <…> Это терзало и жгло меня, пронизывало до печёнок. Словно безудержный зуд; или как если, например, иду я в Портенейле по мостовой и случайно шаркну пяткой по брусчатке — так я обязательно должен шаркнуть и второй пяткой примерно с такой же силой, чтобы чувствовать себя нормально. То же самое — если задену плечом стенку или там афишную тумбу: надо как можно скорее задеть её и вторым плечом или, на худой конец, поскрести плечо рукой. Поддержание равновесия — это мой пунктик, даже не знаю почему.

I killed little Esmerelda because I felt lowed it to myself and to the world in general. I had, after al accounted for two male children and thus done womankind something of a statistical favour. <…> I could feel it in my guts, in my bones; I had to. It was like an itch, something I had no way of resisting, like when I walk along a pavement in Porteneil and I accidentally scuff one heel on a paving stone. I have to scuff the other foot as well, with as near as possible the same weight, to feel good again. The same if I brush one arm against a wall or a lamp-post; I must brush the other one as well, soon, or at the very least scratch it with the other hand. In a whole range of ways like that I try to keep balanced, though I have no idea why.

Хотелось бы всё-таки думать, что умерла она в полёте, влекомая исполинским воздушным змеем, что она летала над миром, поднимаясь всё выше и выше, умирая от голода и обезвоживания, становясь легче и легче, пока не превратилась в крошечный скелетик, дрейфующий в струйных воздушных течениях, — этакая Летучая Голландка. Но сомневаюсь, чтобы столь романтический образ в какой-либо мере соответствовал истине.

I would like to think that she died still being floated by the giant kite, that she went round the world and rose higher as she died of starvation and dehydration and so grew less weighty still, to become, eventually, a tiny skeleton riding the jetstreams of the planet; a sort of Flying Dutchwoman. But I doubt that such a romantic vision really matches the truth.

Рецензии

	«Осиная фабрика» не просто многообещающий дебют, но исключительное достижение, настоящий маленький шедевр. Это роман-наваждение, роман-кошмар, от которого невозможно очнуться. Смерть и кровь наполняют его страницы, и единственная возможность разрядки — это чёрный юмор, ненавязчивый налёт сюрреализма, поэтичность, наконец. Что-то совершенно инородное и шокирующее, удивительный новый талант.
	The Wasp Factoryis a first novel not only of tremendous promise, but also of achievement, a minor masterpiece perhaps. There is no label. It is an obsessive novel, a bad dream of a book. Death and blood and gore fill the pages, lightened only by the dark humour, the surreal touches, and the poetry of the thing. There is something foreign and nasty here, an amazing new talent.
	— Punch

	Это больной, больной мир, если доверие и капиталовложения уважаемого издательства оправдываются произведением беспримерно порочным. Бессмысленно отрицать гротескную плодовитость авторского воображения: блестящий диалог Бэнкса, жестокий юмор, отталкивающую изобретательность.
	It is a sick, sick world when the confidence and investment of an astute firm of publishers is justified by a work of unparalleled depravity. There is no denying the bizarre fertility of the author's imagination: his brilliant dialogue, his cruel humour, his repellent inventiveness.
	— Irish Times

	Первый роман настолько мощный, душераздирающе оригинальный, что вне зависимости от того, понравится он вам или нет — а не исключено, что вы его возненавидите, — это безусловно дебют года. Изумительное, тревожное, блестяще написанное произведение.
	A first novel of such curdling power and originality that whether you like it or not — and you may hate it — the arrival of its author Iain Banks must mark the literary debut of the year. It’s astonishing, unsettling and brilliantly written.
	— Cosmopolitan

	С литературной точки зрения «Осиная фабрика» воспаряет до уровня заурядности. Может быть, непроходимо откровенными выражениями и бесстыдством сюжета автор рассчитывал взять приемлемо авангардную ноту. Не исключено, что это просто шутка, призванная одурачить литературный Лондон, заставить уважать откровенную халтуру.
	As a piece of writing, The Wasp Factorysoars to the level of mediocrity. Maybe the crassly explicit language, the obscenity of the plot, were thought to strike an agreeably avant-garde note. Perhaps it is all a joke, meant to fool literary London into respect for rubbish.
	— The Times

	Что же с этим сочащимся кровью томом? Тошнотворен ли он? Конечно, крови и грязи в нём побольше, чем в среднем романе хоррора. <…> Однако ничего развращающего, ничего даже отдалённо порнографического. Начать с того, что любую самую кошмарную сцену Бэнкс излагает с безумным, зашкаливающим за пределы юмором, а бороться с тошнотой и одновременно смеяться — затруднительно. Во-вторых, ни одна сцена насилия не является лишней, все жестко обусловлено, работает на сюжет.
	What of this bloodstained tome? Is it loathsome? Certainly, it contains a more extensive and detailed catalogue of carnage than even the average horror novel. <…> Yet the book is in no sense either corrupting or remotely pornographic. For one thing there is a note of manic utterly over-the-top humour about even the worst of the violence that effectively robs it of its power to sicken. You can’t laugh and throw up at the same time. Secondly, it could not be said that the violence is casual or unnecessary.
	— The Scotsman

	Простейший, если и не самый удачный, способ наделать шума своим первым романом — это нагромоздить побольше ужасов. Так и «Осиная фабрика» сочетает омерзительную безответственность с массой нелепого садизма. К сожалению, сатирическое намерение автора затмевается его упоением чрезмерной жестокостью.
	The surest way to make an impact with a first novel, if not the most satisfactory, is to deal in extremes of oddity and unpleasantness: so in The Wasp Factory, we have some ghoulish frivolity and a good deal of preposterous sadism. Unfortunately the novelist’s satiric intention is overwhelmed by his relish for exorbitant brutalities.
	— TLS

	Если этой весной выйдет роман более жестокий или тошнотворный, я буду удивлен. Но в то же время вряд ли выйдет что-либо лучше. Читаешь «Осиную Фабрику» буквально затаив дыхание из боязни пропустить символ, или красивый оборот, или кошмар настолько ужасный, что волосы встают дыбом. Бесконечно болезненный для чтения, гротесковый и в то же время очень человечный, роман этот попрозы. В британской литературе появился новый талант первой величины.
	If a nastier, more viscous or distasteful novel appears this spring, I shall be surprised. But there is unlikely to be a better one either. You can hardly breathe for fear of missing a symbol, or a fine phrase, or a horror so chilling that your hair stands on end. Infinitely painful to read, grotesque but human, these pages have a total reality rare in fiction. A mighty imagination has arrived on the scene.
	— The Mail on Sunday

	Отвратительное произведение — и, значит, наверняка завоюет массу поклонников. Нагромождает кошмар на кошмар в манере, должной удовлетворить читателей, придерживающихся модного ныне воззрения, что человек низок и подл.
	A repulsive piece of work and will therefore be widely admired. Piles horror upon horror in a way that is certain to satisfy those readers who subscribe to the currently fashionable notion that Man is vile.
	— Evening Standard

Максимум грязи и вони — пацаны это любят, а критики считают признаком элитарности и артхауса. <…> Что ещё есть в книге? Практически ничего. <…> Да, в книге полно культурных отсылок — и что? <…> Нет какого-либо обыгрывания этих отсылок, есть просто «список любимых книг и музыкальных групп автора». Восторги критиков по поводу «Осиной фабрики» напоминают ту серию «Южного парка», в которой Баттерс стал знаменитым писателем. Его книгу невозможно было прочитать без рвоты, поэтому её считали гениальной и искали в ней Скрытый Смысл.

— Александр Гагинский, 1 января 2012

Перевод

А. Б. Гузман, 2002