Бухта радости: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки
 
Строка 2: Строка 2:


== Цитаты ==
== Цитаты ==
{{Q|Цитата=Сильные женщины боятся перемен – в этом их слабость.|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Сильные женщины боятся перемен – в этом их слабость.|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=в мире много заграницы, для того Богом и выдуманной, чтобы лечить от перепрелых мыслей|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|в мире много заграницы, для того Богом и выдуманной, чтобы лечить от перепрелых мыслей|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Он шел, уже не в силах выключить свой слух, и уже вынужденно вслушивался в гром приемников и магнитофонов. Все про братков да пацанов, про нары, баб и суку-прокурора; про девочек, хотящих мальчиков, про мальчиков, хотящих девочек; про рестораны все да про березы; все про спецназ, да про “атас”; все про духмяное да пьяное; про атамана все, про Бога, водку, Русь и мать и вот, опять про нары-шмары, опять про суку-прокурора…
{{Q|Он шел, уже не в силах выключить свой слух, и уже вынужденно вслушивался в гром приемников и магнитофонов. Все про братков да пацанов, про нары, баб и суку-прокурора; про девочек, хотящих мальчиков, про мальчиков, хотящих девочек; про рестораны все да про березы; все про спецназ, да про “атас”; все про духмяное да пьяное; про атамана все, про Бога, водку, Русь и мать и вот, опять про нары-шмары, опять про суку-прокурора…
Стремухин забубнил:
Стремухин забубнил:
– Если вам нравится – то на здоровьице, но почему так громко? Все в своем праве, мы свободны, но при чем тут гром?
– Если вам нравится – то на здоровьице, но почему так громко? Все в своем праве, мы свободны, но при чем тут гром?
Строка 11: Строка 11:
Но нет, никто не думает просить у королей мангалов убавить звук и вырубить его не предлагает, никто даже не морщится – и разговаривает криком, как в грозу…
Но нет, никто не думает просить у королей мангалов убавить звук и вырубить его не предлагает, никто даже не морщится – и разговаривает криком, как в грозу…
– Вам нужен этот гром, как воздух, – сказал Стремухин во весь голос, не опасаясь, что его услышат. – Всем вам, и здесь, и в городе – не песни-танцы вам нужны, но децибелы!
– Вам нужен этот гром, как воздух, – сказал Стремухин во весь голос, не опасаясь, что его услышат. – Всем вам, и здесь, и в городе – не песни-танцы вам нужны, но децибелы!
|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=...спросил у Сицилатова совета: с какого боку взяться за перо?
{{Q|...спросил у Сицилатова совета: с какого боку взяться за перо?
“Мутная штука жизнь, – сказал ему писатель. – Иной раз лучше в этот ил и не заглядывать. Если ж решился, то, брат, с какого боку ни возьмись, советую носить в себе, а не выбалтывать”. – “Сопрут сюжет”, – ревниво подсказал Стремухин. “Зачем мне ваш сюжет? Мне б со своими разобраться… – устало отозвался Сицилатов. И разъяснил: – Когда болтаешь о сюжете – о нем не мыслишь, попросту забалтываешь. Он с болтовней вытряхивается. Хотите написать, хотите сбросить груз – держите груз в себе до последней возможности…|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
“Мутная штука жизнь, – сказал ему писатель. – Иной раз лучше в этот ил и не заглядывать. Если ж решился, то, брат, с какого боку ни возьмись, советую носить в себе, а не выбалтывать”. – “Сопрут сюжет”, – ревниво подсказал Стремухин. “Зачем мне ваш сюжет? Мне б со своими разобраться… – устало отозвался Сицилатов. И разъяснил: – Когда болтаешь о сюжете – о нем не мыслишь, попросту забалтываешь. Он с болтовней вытряхивается. Хотите написать, хотите сбросить груз – держите груз в себе до последней возможности…|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=...своей сладкой и неутоленной боли Храмков ему не смог простить и сильно рад был, услыхав не так давно в архивной телепередаче, что Коромысльский был расстрелян в ноябре сорокового. Телевизионщики за кадром, на фоне фото Коромысльского, сказали по своей привычке: ни за что. “Ну, как же, как же ни за что: а людям головы морочить? Меня спросите, я скажу вам, что есть что, а что ничто! – сказал им, глядя на знакомое пенсне, Храмков. – Так не бывает, чтобы ни за что”.|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|...своей сладкой и неутоленной боли Храмков ему не смог простить и сильно рад был, услыхав не так давно в архивной телепередаче, что Коромысльский был расстрелян в ноябре сорокового. Телевизионщики за кадром, на фоне фото Коромысльского, сказали по своей привычке: ни за что. “Ну, как же, как же ни за что: а людям головы морочить? Меня спросите, я скажу вам, что есть что, а что ничто! – сказал им, глядя на знакомое пенсне, Храмков. – Так не бывает, чтобы ни за что”.|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Он знает о себе, что не боится смерти, поскольку не боится жизни.|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Он знает о себе, что не боится смерти, поскольку не боится жизни.|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Он долго думал по ночам, сначала на посту, чтобы не спать, потом на пенсии, чтобы уснуть, что отличает слово жизнь от слова смерть, он вспоминал, что видел днем, и наблюдения свои за материалом свел к одному: живым зовется материал, способный следовать установлениям. Мертвый материал не чтит установления или для виду, вроде, чтит, а сам все норовит шагнуть в сторону. Живой – чтит. [...]
{{Q|Он долго думал по ночам, сначала на посту, чтобы не спать, потом на пенсии, чтобы уснуть, что отличает слово жизнь от слова смерть, он вспоминал, что видел днем, и наблюдения свои за материалом свел к одному: живым зовется материал, способный следовать установлениям. Мертвый материал не чтит установления или для виду, вроде, чтит, а сам все норовит шагнуть в сторону. Живой – чтит. [...]
Он твердо знал, что власть сама не чтит установления, когда все чтят, уж таково ее отличие и свойство – и это свойство мертвых. Быть над законом или вне закона, в том разницы Храмков не видел, при этом твердо зная: любой, кто вне закона, мертв. Власть – добровольная смерть материала, при этом убежденного, что он живой, даже “живее всех живых”, и жизнь его к тому же обладает высшей ценностью. Однако прок от этой властной “жизни” лишь один: тщась уберечь себя от посягательств, любая власть направо и налево раздает свои установления. [...]
Он твердо знал, что власть сама не чтит установления, когда все чтят, уж таково ее отличие и свойство – и это свойство мертвых. Быть над законом или вне закона, в том разницы Храмков не видел, при этом твердо зная: любой, кто вне закона, мертв. Власть – добровольная смерть материала, при этом убежденного, что он живой, даже “живее всех живых”, и жизнь его к тому же обладает высшей ценностью. Однако прок от этой властной “жизни” лишь один: тщась уберечь себя от посягательств, любая власть направо и налево раздает свои установления. [...]
И власть, и деньги, и желания, и сказочки о новых городах необходимы материалу лишь затем, чтобы быстрее бегать и не мерзнуть. Они не стоят ничего. Чего-то стоят лишь установления. Материал подвержен разным внутренним процессам и всяко-разно реагирует на внешние процессы. Чтобы реакции не шли вразнос и не бурлили; чтоб обеспечить плавность внутренних процессов, неторопливость превращений материала из комка в компост; чтоб переход его от беганья, болтания языком к лежанию под травкой прошел легко, как в тихом сне, почти и незаметно, без морока отчетливой границы, отсутствие которой и есть истина, то есть в приятном соответствии с истиной, как это достижимо лишь в совсем глубокой старости – реакциям нужны установления.
И власть, и деньги, и желания, и сказочки о новых городах необходимы материалу лишь затем, чтобы быстрее бегать и не мерзнуть. Они не стоят ничего. Чего-то стоят лишь установления. Материал подвержен разным внутренним процессам и всяко-разно реагирует на внешние процессы. Чтобы реакции не шли вразнос и не бурлили; чтоб обеспечить плавность внутренних процессов, неторопливость превращений материала из комка в компост; чтоб переход его от беганья, болтания языком к лежанию под травкой прошел легко, как в тихом сне, почти и незаметно, без морока отчетливой границы, отсутствие которой и есть истина, то есть в приятном соответствии с истиной, как это достижимо лишь в совсем глубокой старости – реакциям нужны установления.
|Автор=Храмков|Комментарий=|Оригинал=}}
|Автор=Храмков|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Несправедливая и глупая случайность – вот что страшит его всю жизнь. Чтишь ты установления, не чтишь установления, а тут кирпич на голову или испорченная колбаса: купил, сожрал и – бутулизм; под дерн. Вот пуля-дура, или, как ее зовут, шальная пуля – не случайность, просто дурь. От пули-дуры можно увернуться: не лезь на фронт, стой, где стоял… А ну – порежешь палец ржавчиной или уколешь плавником: там рыбий яд, и слизь, и грязь из-под воды, и сепсис, и кирдык…|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Несправедливая и глупая случайность – вот что страшит его всю жизнь. Чтишь ты установления, не чтишь установления, а тут кирпич на голову или испорченная колбаса: купил, сожрал и – бутулизм; под дерн. Вот пуля-дура, или, как ее зовут, шальная пуля – не случайность, просто дурь. От пули-дуры можно увернуться: не лезь на фронт, стой, где стоял… А ну – порежешь палец ржавчиной или уколешь плавником: там рыбий яд, и слизь, и грязь из-под воды, и сепсис, и кирдык…|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=...сердце сжалось, словно клизма в кулаке|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|...сердце сжалось, словно клизма в кулаке|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=...в прошлом всех людей есть общие приметы и в памяти есть схожие зарубки|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|...в прошлом всех людей есть общие приметы и в памяти есть схожие зарубки|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Когда друг друга люди ищут, они, в конце концов, находят…
{{Q|Когда друг друга люди ищут, они, в конце концов, находят…|Автор=Иван Кузьмич|Комментарий=}}
{{Q|...они глядели, приближаясь, на него слишком уж пристально, слишком угрюмо, с той беспардонной наглостью, что свойственна лишь хулиганам и милиционерам… |Автор=|Комментарий=}}
|Автор=Иван Кузьмич|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|...нету лучше средства от хандры, чем углубленное общение с природой|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=...они глядели, приближаясь, на него слишком уж пристально, слишком угрюмо, с той беспардонной наглостью, что свойственна лишь хулиганам и милиционерам… |Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|"Талант неважен, и вообще неважно, чем ты занят. Лучше вообще ничем не заниматься – пусть занимаются тобой”. [...]
{{Q|Цитата=...нету лучше средства от хандры, чем углубленное общение с природой|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Цитата="Талант неважен, и вообще неважно, чем ты занят. Лучше вообще ничем не заниматься – пусть занимаются тобой”. [...]
“Хочешь добиться, то не просто полюби себя – влюбись в себя изо всех сил, во все глаза собой любуйся, да-да, вовсю раскрой глаза и пяль их на себя. Люби себя бесстыдно! Люби себя взасос, со смаком, люби себя со стоном и причмокиванием! И чтоб твой стон стоял по всей округе, чтобы все видели и слышали твою любовь к себе, иначе проку от нее тебе не будет никакого, ну, разве кроме чмока, коль чмок тебе приятен”…
“Хочешь добиться, то не просто полюби себя – влюбись в себя изо всех сил, во все глаза собой любуйся, да-да, вовсю раскрой глаза и пяль их на себя. Люби себя бесстыдно! Люби себя взасос, со смаком, люби себя со стоном и причмокиванием! И чтоб твой стон стоял по всей округе, чтобы все видели и слышали твою любовь к себе, иначе проку от нее тебе не будет никакого, ну, разве кроме чмока, коль чмок тебе приятен”…
“Застонешь, чмокнешь сам себя, вот тут и засмеют, – сказал тортист. – И я бы засмеял”.
“Застонешь, чмокнешь сам себя, вот тут и засмеют, – сказал тортист. – И я бы засмеял”.
Строка 33: Строка 32:
“Так уж и будут?” – нервно хмыкнул тортовист.
“Так уж и будут?” – нервно хмыкнул тортовист.
“Конечно, будут, но не грубо. Они, чтоб уважения к себе не потерять, будут тебе тонко льстить”.
“Конечно, будут, но не грубо. Они, чтоб уважения к себе не потерять, будут тебе тонко льстить”.
|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=“А ты сперва заметь, кто добивается?… – с еле заметной неохотой начал человек. – Об избранных, о тех, кто ищет смысла, истины и совершенства, мы здесь сейчас не будем: их мало. Они не жаждут, даже если добиваются, и добиваются не потому, что жаждут, а если даже жаждут – добиваются не все. Их понимают после смерти, да и то не всех; сказать точнее, врут, что понимают… Ну их совсем! Давай о тех, кто жаждет, как и ты, но добивается. Чтобы добиться, нужно выбирать: перед тобою разные пути. Путь первый, очень ненадежный – состязание. Тут нет гарантии, что добежишь первым, поэтому надежды очень мало”.
{{Q|“А ты сперва заметь, кто добивается?… – с еле заметной неохотой начал человек. – Об избранных, о тех, кто ищет смысла, истины и совершенства, мы здесь сейчас не будем: их мало. Они не жаждут, даже если добиваются, и добиваются не потому, что жаждут, а если даже жаждут – добиваются не все. Их понимают после смерти, да и то не всех; сказать точнее, врут, что понимают… Ну их совсем! Давай о тех, кто жаждет, как и ты, но добивается. Чтобы добиться, нужно выбирать: перед тобою разные пути. Путь первый, очень ненадежный – состязание. Тут нет гарантии, что добежишь первым, поэтому надежды очень мало”.
“А если добегу?”
“А если добегу?”
“А где гарантия, что ты этим всех обрадуешь?”
“А где гарантия, что ты этим всех обрадуешь?”
Строка 43: Строка 42:
“Ах, все же есть?” – подначил тортовист.
“Ах, все же есть?” – подначил тортовист.
“Конечно, есть! Не оголять, но собственным примером предложить самим сорвать с себя покровы и оголиться, самим помучить свои язвы, самим достать наружу свою грязь, чтобы самим уткнуться в нее мордою и хрюкнуть. Но не буквально громко хрюкнуть и не буквально снять покровы (тем, кто не жаждет – им-то к чему идти против приличий?), но мысленно, наедине с собой… Ты только дай вовсю услышать твой громкий стон любви к себе – тебе немедленно ответит неслышный хор таких же стонов. Потом уж во весь голос тот же самый хор тебя восславит и превознесет…”
“Конечно, есть! Не оголять, но собственным примером предложить самим сорвать с себя покровы и оголиться, самим помучить свои язвы, самим достать наружу свою грязь, чтобы самим уткнуться в нее мордою и хрюкнуть. Но не буквально громко хрюкнуть и не буквально снять покровы (тем, кто не жаждет – им-то к чему идти против приличий?), но мысленно, наедине с собой… Ты только дай вовсю услышать твой громкий стон любви к себе – тебе немедленно ответит неслышный хор таких же стонов. Потом уж во весь голос тот же самый хор тебя восславит и превознесет…”
|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=…готовность нервов стоит нервов, готовность к драке поважнее драки, презрение к толпе в самой толпе и не нуждается|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|…готовность нервов стоит нервов, готовность к драке поважнее драки, презрение к толпе в самой толпе и не нуждается|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Что там, в глазах? Белок, зрачок. Хрусталик, радужная оболочка, роговица. Глазное яблоко, сетчатка. Цвет. Он разный, но ведь это только цвет: зеленый, карий, голубой – он всюду голубой, зеленый, карий; и ничего в нем нету личного. [...] И все, что говорится о глазах, которые такие и сякие, то добрые, то злые, то тайна в них, то бездна, то испуг, и все, что сказано о ласковых глазах, об умных, глупых, даже о красивых, о проницательных, о пристальных глазах, о лисьих, волчьих, о безумных, о горящих и о глазах, которые легко узнать из тысячи, все это – мимика и ничего другого; все это – красное словцо художников, довольно пошлое, к слову сказать, словцо.|Автор=Тортист|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Что там, в глазах? Белок, зрачок. Хрусталик, радужная оболочка, роговица. Глазное яблоко, сетчатка. Цвет. Он разный, но ведь это только цвет: зеленый, карий, голубой – он всюду голубой, зеленый, карий; и ничего в нем нету личного. [...] И все, что говорится о глазах, которые такие и сякие, то добрые, то злые, то тайна в них, то бездна, то испуг, и все, что сказано о ласковых глазах, об умных, глупых, даже о красивых, о проницательных, о пристальных глазах, о лисьих, волчьих, о безумных, о горящих и о глазах, которые легко узнать из тысячи, все это – мимика и ничего другого; все это – красное словцо художников, довольно пошлое, к слову сказать, словцо.|Автор=Тортист|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=…ничего на свете нет скучнее, чем сутки через двое охранять нефтехранилище, туда-сюда вышагивая по его периметру|Автор=Кромбахер|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|…ничего на свете нет скучнее, чем сутки через двое охранять нефтехранилище, туда-сюда вышагивая по его периметру|Автор=Кромбахер|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=…паника, как оказалось, была одной из привилегий молодости; он дорого бы дал, чтобы вернуть способность к панике…|Автор=Ишхан|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|…паника, как оказалось, была одной из привилегий молодости; он дорого бы дал, чтобы вернуть способность к панике…|Автор=Ишхан|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Жизнь кончилась, и это хоть бы что. Вот сигареты кончились, и это убивает…|Автор=Ишхан|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Жизнь кончилась, и это хоть бы что. Вот сигареты кончились, и это убивает…|Автор=Ишхан|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Он понял: это старость, и от нее не лечатся – к ней привыкают.|Автор=Ишхан|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Он понял: это старость, и от нее не лечатся – к ней привыкают.|Автор=Ишхан|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=– Да в жопу настроение!
{{Q|– Да в жопу настроение!
– В чью жопу настроение?
– В чью жопу настроение?
– В чью, чью! Твою!
– В чью, чью! Твою!
– В мою?!
– В мою?!
– Твою! Чье настроение, того и жопа!
– Твою! Чье настроение, того и жопа!
|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Если собака покусает человека или медведь его заест, собаку успыляют и медведя убивают, даже когда он и не злой, а так, нечаянно загрыз… Другое дело ствол. После убийства он стволом и остается, даже в почете, даже в большем уважении, чем был; его и смазывают, и всем показывают, и целятся, и вновь стреляют; он может и в музей попасть…|Автор=|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Если собака покусает человека или медведь его заест, собаку успыляют и медведя убивают, даже когда он и не злой, а так, нечаянно загрыз… Другое дело ствол. После убийства он стволом и остается, даже в почете, даже в большем уважении, чем был; его и смазывают, и всем показывают, и целятся, и вновь стреляют; он может и в музей попасть…|Автор=|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=– У него глупые глаза. Где умные глаза – там дурь и гадость… А у него глупые глаза, но он умен…|Автор=Майя|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|– У него глупые глаза. Где умные глаза – там дурь и гадость… А у него глупые глаза, но он умен…|Автор=Майя|Комментарий=}}
{{Q|Цитата=Погибнуть от сознания своей вины как исключительной и не доступной никому – глупейшее высокомерие. Твоя вина – она не больше всякой другой вины, вся жизнь всеобщая – брожение, коловращение вин. Где нет вины – там ужас, там не люди. Где нет вины – там нет и радости.|Автор=Стремухин|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|Погибнуть от сознания своей вины как исключительной и не доступной никому – глупейшее высокомерие. Твоя вина – она не больше всякой другой вины, вся жизнь всеобщая – брожение, коловращение вин. Где нет вины – там ужас, там не люди. Где нет вины – там нет и радости.|Автор=Стремухин|Комментарий=}}
{{Q|Цитата="Что вы, все пишущие, пишете о сломанных, раздавленных и сдавшихся людишках? Что вы все пишете о том, как жизнь нас опускает на колени, еще и накрывает медным тазом, потом еще и припечатывает сверху? Вы написали бы о том, как человек встает с колен."|Автор=Стремухин|Комментарий=|Оригинал=}}
{{Q|"Что вы, все пишущие, пишете о сломанных, раздавленных и сдавшихся людишках? Что вы все пишете о том, как жизнь нас опускает на колени, еще и накрывает медным тазом, потом еще и припечатывает сверху? Вы написали бы о том, как человек встает с колен."|Автор=Стремухин|Комментарий=}}


[[Категория:Литературные произведения на русском языке]]
[[Категория:Литературные произведения на русском языке]]
[[Категория:Романы по алфавиту]]
[[Категория:Романы 2007 года]]
[[Категория:Романы 2007 года]]
[[Категория:Прозаические произведения]]

Текущая версия от 09:07, 6 октября 2013

Бухта радости — роман российского писателя Андрея Викторовича Дмитириева, написанный в 2007 году.

Цитаты[править]

  •  

Сильные женщины боятся перемен – в этом их слабость.

  •  

в мире много заграницы, для того Богом и выдуманной, чтобы лечить от перепрелых мыслей

  •  

Он шел, уже не в силах выключить свой слух, и уже вынужденно вслушивался в гром приемников и магнитофонов. Все про братков да пацанов, про нары, баб и суку-прокурора; про девочек, хотящих мальчиков, про мальчиков, хотящих девочек; про рестораны все да про березы; все про спецназ, да про “атас”; все про духмяное да пьяное; про атамана все, про Бога, водку, Русь и мать и вот, опять про нары-шмары, опять про суку-прокурора…
Стремухин забубнил:
– Если вам нравится – то на здоровьице, но почему так громко? Все в своем праве, мы свободны, но при чем тут гром?
И почему, к примеру, те, возле кого гремит про суку-прокурора, не подойдут к столу, гремящему про девочек, и не потребуют убавить звук, поскольку девочки, что любят мальчиков, мешают слушать всем про суку-прокурора?… И почему любители послушать про березы и спецназ вдруг разом не прикрикнут и на суку-прокурора, и на девочек, чтоб приглушили наконец и не мешали слушать про спецназ? И почему все те, кого тошнит от суки-прокурора, и от спецназа, и от березок с девочками, вдруг не потребуют у всех у них, чтобы убавили проклятый звук и не мешали слушать шум воды, шум сосен и друг друга?… […]
Не проще ли убавить или вчистую вырубить весь этот звук?
Но нет, никто не думает просить у королей мангалов убавить звук и вырубить его не предлагает, никто даже не морщится – и разговаривает криком, как в грозу…
– Вам нужен этот гром, как воздух, – сказал Стремухин во весь голос, не опасаясь, что его услышат. – Всем вам, и здесь, и в городе – не песни-танцы вам нужны, но децибелы!
 

  •  

...спросил у Сицилатова совета: с какого боку взяться за перо?
“Мутная штука жизнь, – сказал ему писатель. – Иной раз лучше в этот ил и не заглядывать. Если ж решился, то, брат, с какого боку ни возьмись, советую носить в себе, а не выбалтывать”. – “Сопрут сюжет”, – ревниво подсказал Стремухин. “Зачем мне ваш сюжет? Мне б со своими разобраться… – устало отозвался Сицилатов. И разъяснил: – Когда болтаешь о сюжете – о нем не мыслишь, попросту забалтываешь. Он с болтовней вытряхивается. Хотите написать, хотите сбросить груз – держите груз в себе до последней возможности…

  •  

...своей сладкой и неутоленной боли Храмков ему не смог простить и сильно рад был, услыхав не так давно в архивной телепередаче, что Коромысльский был расстрелян в ноябре сорокового. Телевизионщики за кадром, на фоне фото Коромысльского, сказали по своей привычке: ни за что. “Ну, как же, как же ни за что: а людям головы морочить? Меня спросите, я скажу вам, что есть что, а что ничто! – сказал им, глядя на знакомое пенсне, Храмков. – Так не бывает, чтобы ни за что”.

  •  

Он знает о себе, что не боится смерти, поскольку не боится жизни.

  •  

Он долго думал по ночам, сначала на посту, чтобы не спать, потом на пенсии, чтобы уснуть, что отличает слово жизнь от слова смерть, он вспоминал, что видел днем, и наблюдения свои за материалом свел к одному: живым зовется материал, способный следовать установлениям. Мертвый материал не чтит установления или для виду, вроде, чтит, а сам все норовит шагнуть в сторону. Живой – чтит. [...]
Он твердо знал, что власть сама не чтит установления, когда все чтят, уж таково ее отличие и свойство – и это свойство мертвых. Быть над законом или вне закона, в том разницы Храмков не видел, при этом твердо зная: любой, кто вне закона, мертв. Власть – добровольная смерть материала, при этом убежденного, что он живой, даже “живее всех живых”, и жизнь его к тому же обладает высшей ценностью. Однако прок от этой властной “жизни” лишь один: тщась уберечь себя от посягательств, любая власть направо и налево раздает свои установления. [...]
И власть, и деньги, и желания, и сказочки о новых городах необходимы материалу лишь затем, чтобы быстрее бегать и не мерзнуть. Они не стоят ничего. Чего-то стоят лишь установления. Материал подвержен разным внутренним процессам и всяко-разно реагирует на внешние процессы. Чтобы реакции не шли вразнос и не бурлили; чтоб обеспечить плавность внутренних процессов, неторопливость превращений материала из комка в компост; чтоб переход его от беганья, болтания языком к лежанию под травкой прошел легко, как в тихом сне, почти и незаметно, без морока отчетливой границы, отсутствие которой и есть истина, то есть в приятном соответствии с истиной, как это достижимо лишь в совсем глубокой старости – реакциям нужны установления.
 

  — Храмков
  •  

Несправедливая и глупая случайность – вот что страшит его всю жизнь. Чтишь ты установления, не чтишь установления, а тут кирпич на голову или испорченная колбаса: купил, сожрал и – бутулизм; под дерн. Вот пуля-дура, или, как ее зовут, шальная пуля – не случайность, просто дурь. От пули-дуры можно увернуться: не лезь на фронт, стой, где стоял… А ну – порежешь палец ржавчиной или уколешь плавником: там рыбий яд, и слизь, и грязь из-под воды, и сепсис, и кирдык…

  •  

...сердце сжалось, словно клизма в кулаке

  •  

...в прошлом всех людей есть общие приметы и в памяти есть схожие зарубки

  •  

Когда друг друга люди ищут, они, в конце концов, находят…

  — Иван Кузьмич
  •  

...они глядели, приближаясь, на него слишком уж пристально, слишком угрюмо, с той беспардонной наглостью, что свойственна лишь хулиганам и милиционерам…

  •  

...нету лучше средства от хандры, чем углубленное общение с природой

  •  

"Талант неважен, и вообще неважно, чем ты занят. Лучше вообще ничем не заниматься – пусть занимаются тобой”. [...]
“Хочешь добиться, то не просто полюби себя – влюбись в себя изо всех сил, во все глаза собой любуйся, да-да, вовсю раскрой глаза и пяль их на себя. Люби себя бесстыдно! Люби себя взасос, со смаком, люби себя со стоном и причмокиванием! И чтоб твой стон стоял по всей округе, чтобы все видели и слышали твою любовь к себе, иначе проку от нее тебе не будет никакого, ну, разве кроме чмока, коль чмок тебе приятен”…
“Застонешь, чмокнешь сам себя, вот тут и засмеют, – сказал тортист. – И я бы засмеял”.
“Ну, это – если покраснеешь, – поправил человек. – Будешь краснеть, смущаться, устыдишься вдруг своей любви к себе, еще оправдываться пустишься и пустишься пускаться в объяснения – тогда, конечно, точно засмеют. Тогда и я бы засмеял. Не смей краснеть, любя себя, – и покраснеют все вокруг от зависти! Люби себя с вызовом – и вызов будет принят с благодарностью! Льсти себе вслух, но только грубо, безоглядно льсти – и будут льстить тебе!”
“Так уж и будут?” – нервно хмыкнул тортовист.
“Конечно, будут, но не грубо. Они, чтоб уважения к себе не потерять, будут тебе тонко льстить”.
 

  •  

“А ты сперва заметь, кто добивается?… – с еле заметной неохотой начал человек. – Об избранных, о тех, кто ищет смысла, истины и совершенства, мы здесь сейчас не будем: их мало. Они не жаждут, даже если добиваются, и добиваются не потому, что жаждут, а если даже жаждут – добиваются не все. Их понимают после смерти, да и то не всех; сказать точнее, врут, что понимают… Ну их совсем! Давай о тех, кто жаждет, как и ты, но добивается. Чтобы добиться, нужно выбирать: перед тобою разные пути. Путь первый, очень ненадежный – состязание. Тут нет гарантии, что добежишь первым, поэтому надежды очень мало”.
“А если добегу?”
“А где гарантия, что ты этим всех обрадуешь?”
“Верю. Проехали. Есть другой путь?” – спросил тортист нетерпеливо.
“Быть непохожим, быть единственным… стараться удивить. Оригинальность – тоже путь, и тоже ненадежный: ты в этом убедился сам”.
“Да уж”, – кивнул и хмыкнул тортовик.
“Путь третий, тоже ненадежный… Снимать покровы, оголять, разоблачать, язвить пороки, язвы обнажать, потом солить… Изобличать, учить и тыкать мордой в грязь. Почетный путь, но, повторяю, ненадежный. Можно добиться, но при этом можно в рожу получить. А можно в рожу получить, но ничего при этом не добиться. Опасный путь, и я бы не советовал… Есть лишь один надежный путь”.
“Ах, все же есть?” – подначил тортовист.
“Конечно, есть! Не оголять, но собственным примером предложить самим сорвать с себя покровы и оголиться, самим помучить свои язвы, самим достать наружу свою грязь, чтобы самим уткнуться в нее мордою и хрюкнуть. Но не буквально громко хрюкнуть и не буквально снять покровы (тем, кто не жаждет – им-то к чему идти против приличий?), но мысленно, наедине с собой… Ты только дай вовсю услышать твой громкий стон любви к себе – тебе немедленно ответит неслышный хор таких же стонов. Потом уж во весь голос тот же самый хор тебя восславит и превознесет…”
 

  •  

…готовность нервов стоит нервов, готовность к драке поважнее драки, презрение к толпе в самой толпе и не нуждается

  •  

Что там, в глазах? Белок, зрачок. Хрусталик, радужная оболочка, роговица. Глазное яблоко, сетчатка. Цвет. Он разный, но ведь это только цвет: зеленый, карий, голубой – он всюду голубой, зеленый, карий; и ничего в нем нету личного. [...] И все, что говорится о глазах, которые такие и сякие, то добрые, то злые, то тайна в них, то бездна, то испуг, и все, что сказано о ласковых глазах, об умных, глупых, даже о красивых, о проницательных, о пристальных глазах, о лисьих, волчьих, о безумных, о горящих и о глазах, которые легко узнать из тысячи, все это – мимика и ничего другого; все это – красное словцо художников, довольно пошлое, к слову сказать, словцо.

  — Тортист
  •  

…ничего на свете нет скучнее, чем сутки через двое охранять нефтехранилище, туда-сюда вышагивая по его периметру

  — Кромбахер
  •  

…паника, как оказалось, была одной из привилегий молодости; он дорого бы дал, чтобы вернуть способность к панике…

  — Ишхан
  •  

Жизнь кончилась, и это хоть бы что. Вот сигареты кончились, и это убивает…

  — Ишхан
  •  

Он понял: это старость, и от нее не лечатся – к ней привыкают.

  — Ишхан
  •  

– Да в жопу настроение!
– В чью жопу настроение?
– В чью, чью! Твою!
– В мою?!
– Твою! Чье настроение, того и жопа!
 

  •  

Если собака покусает человека или медведь его заест, собаку успыляют и медведя убивают, даже когда он и не злой, а так, нечаянно загрыз… Другое дело ствол. После убийства он стволом и остается, даже в почете, даже в большем уважении, чем был; его и смазывают, и всем показывают, и целятся, и вновь стреляют; он может и в музей попасть…

  •  

– У него глупые глаза. Где умные глаза – там дурь и гадость… А у него глупые глаза, но он умен…

  — Майя
  •  

Погибнуть от сознания своей вины как исключительной и не доступной никому – глупейшее высокомерие. Твоя вина – она не больше всякой другой вины, вся жизнь всеобщая – брожение, коловращение вин. Где нет вины – там ужас, там не люди. Где нет вины – там нет и радости.

  — Стремухин
  •  

"Что вы, все пишущие, пишете о сломанных, раздавленных и сдавшихся людишках? Что вы все пишете о том, как жизнь нас опускает на колени, еще и накрывает медным тазом, потом еще и припечатывает сверху? Вы написали бы о том, как человек встает с колен."

  — Стремухин