Ива

Ива плакучая (Исландия)

И́ва, ветла́, раки́та, лоза́, лози́на, ве́рба, та́льник (лат. Sálix) — дерево кустарникового типа с узкими длинными листьями, чаще всего растущее во влажных местах или вблизи водоёмов. Тальником, лозой или вербой называют ивы кустарникового типа, а также ивовые заросли, ивняк.

В средней части России это дерево очень распространено и любимо, часто называют её «ивушка», «ракитовый кусточек». По внешнему виду ивы очень разнообразны: от высоких (плакучих) деревьев и рослых кустарников до мелких и стелющихся по земле видов. За полярным кругом и в горном поясе встречаются карликовые ивы ростом до 5 сантиметров, напоминающие куст черники.

Ива в прозе

	Старая ива тихо шевелила ветвями на ветру; с зелёных листьев падали крупные дождевые капли; дерево будто плакало, и воробьи спросили его: — О чём ты? Посмотри, как славно кругом, как светит солнышко, как бегут облака! А что за аромат несётся от цветов и кустов! О чём же ты плачешь, старая ива?
	— Ганс Христиан Андерсен, «Гречиха», 1841

	Бедняки-родители ребятишек были соседями, виделись друг с другом ежедневно, а Кнуд и Иоганна целыми днями играли вместе в садиках и на дороге, обсаженной по обеим сторонам, вдоль канав, ивами. Красотой эти ивы не отличались, верхушки их были обломаны, ну, да они и стояли-то тут не для красы, а для пользы. Старая ива в саду была куда красивее, и под нею ребятишки «провели немало весёлых часов».
	— Ганс Христиан Андерсен, «Под ивой», 1852

Тебе, ведь, случалось бывать за городом, где ютятся старые-престарые избушки с соломенными кровлями? Крыши у них поросли мхом, на коньке непременно гнездо аиста, стены покосились, окошки низенькие, и открывается всего только одно. Хлебные печи выпячивают на улицу свои толстенькие брюшки, а через изгородь перевешивается бузина. Если же где случится лужица воды, по которой плавает утка или утята, там уж, глядишь, приткнулась и корявая ива.

— Ганс Христиан Андерсен, «Уж что муженёк сделает, то и ладно», 1861

Слобода, разбросанная по песку, была скудна растительностью, лишь кое-где, по дворам, одиноко торчали бедные ветлы, кривые кусты бузины да под забором робко прятались серые, сухие былинки; если кто-нибудь из нас садился на них — Вяхирь сердито ворчал: — Ну, на что траву мнёте? Сели бы мимо, на песок, не всё ли равно вам? При нём неловко было сломать сучок ветлы, сорвать цветущую ветку бузины или срезать прут ивняка на берегу Оки — он всегда удивлялся, вздёрнув плечи и разводя руками: — Что вы всё ломаете? Вот уж, черти!

— Максим Горький, «Детство», 1914

	Деревня плыла и распухала, багровая глина текла из её скучных ран. Первая звезда блеснула надо мной и упала в тучи. Дождь стегнул вётлы и обессилел. Вечер взлетел к небу, как стая птиц, и тьма надела на меня мокрый свой венец. Я изнемог и, согбенный под могильной короной, пошёл вперёд, вымаливая у судьбы простейшее из умений — уменье убить человека.
	— Исаак Бабель, «Конармия», 1920-е

Ива в стихах

	Средь трав распустился на поле цветок Душистый, нарядный, красивый… Порхает над ним золотой мотылек Под грустной, плакучею ивой.
	— Генрих Гейне, «Средь трав распустился...»

	Всю землю, грустно-сиротлива, Считая родиной скорбей, Плакучая склоняет ива Везде концы своих ветвей.
	— Афанасий Фет, «Ивы и берёзы», 1856

	Полюбила солнце апреля Молодая и нежная ива. Не прошла и Святая неделя, Распустилась бледная ива В жаркой ласке солнца апреля.
	— Иннокентий Анненский, «С балкона», 1904

	Бедная ива казалась сестрой Царскому пленнику в клетке, И улыбался пленённый герой, Гладя пушистые ветки.
	— Марина Цветаева, «Бонапартисты», 1910-е

	Ивы тихо плакали… В озеро туманное Вечер уронил кровавое кольцо. Девушка вся в белом и стройная и странная Вышла помечтать на белое крыльцо.
	— Владимир Набоков, «Ивы тихо плакали…», 1916

	Ветла чернела. На вершине Грачи топорщились слегка, В долине неба синей-синей Паслись, как овцы, облака.
	— Николай Гумилёв, «Ветла чернела. На вершине…», 1919

	Чистые пруды, застенчивые ивы, Как девчонки, смолкли у воды, Чистые пруды, веков зеленый сон, Мой дальний берег детства, Где звучит аккордеон. — песня «Чистые Пруды», 1988
	— Леонид Фадеев