Корней Иванович Чуковский

Корне́й Ива́нович Чуко́вский (1882—1969) — русский поэт, публицист, критик, также переводчик и литературовед, известен в первую очередь детскими сказками в стихах и прозе.

Цитаты

	Как на пишущей машинке Две хорошенькие свинки: Туки-туки-туки-тук! Туки-туки-туки-тук! И постукивают, И похрюкивают: «Хрюки-хрюки-хрюки-хрюк! Хрюки-хрюки-хрюки-хрюк!»
	— «Свинки»

	Не ходите в Африку, Африку гулять! В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы.
	— «Бармалей»

из статей и публицистики

В литературе сохранилось немало смешных анекдотов о ляпсусах тех горе-переводчиков, которые то и дело попадают впросак из-за неполного, однобокого знания лексики чужого языка. В романе «Чернокнижников» А.В.Дружинина кто-то переводит русскую фразу: «Кабинет его квартиры сыр» – при помощи такой французской ахинеи: «Mon logement est tres fromage» H.С.Лесков в романе «На ножах» сообщает, что одна из его героинь перевела выражение: «Canonise par le Pape» (то есть «причислен папой к лику святых»): «Расстрелян папой». <...> М.И. Пыляев в своей известной книге о замечательных чудаках рассказывает, что один из этих чудаков, желая сказать: «Ваша лошадь в мыле», говорил: «Votre cheval est dans le savon!» Такими замечательными «чудаками» являются переводчики, не знающие фразеологизмов того языка, с которого они переводят. Многие из них усвоили иностранный язык только по словарю, вследствие чего им неизвестны самые распространенные идиомы.

— «Высокое искусство»

У Чехова сказано: «Тебя, брат, заела среда». Она перевела: «Ты встал в этот день (должно быть, в среду) не той ногой с кровати». Такими ляпсусами буквально кишат страницы переводов мисс Фелл. Они в достаточной мере исказили её перевод. Но представьте себе на минуту, что она, устыдившись, начисто устранила все свои ошибки и промахи, что «батюшка» стал у неё, как и сказано у Чехова, Батюшковым, «каштановое дерево» – Каштанкой, «святой Франциск» – Добролюбовым, – словом, что её перевод стал безупречным подстрочником, – всё же он решительно никуда не годился бы, потому что в нём так и осталось бы без перевода самое важное качество подлинника, его главная суть, его стиль, без которого Чехов – не Чехов.

— «Высокое искусство»

Характерно, что в сороковых и пятидесятых годах XIX века своевольное обращение Иринарха Введенского с подлинником казалось читательской массе нормальным и почти не вызывало протестов. Вплоть до революции, то есть семьдесят лет подряд, из поколения в поколение, снова и снова они воспроизводились в печати и читались предпочтительно перед всеми другими, и только теперь, когда дело художественного перевода поставлено на новые рельсы, мы вынуждены начисто отказаться от той соблазнительной версии Диккенса, которая дана Иринархом Введенским, и дать свою, без отсебятин и ляпсусов, гораздо более близкую к подлиннику. Если бы Введенский работал сейчас, ни одно издательство не напечатало бы его переводов. И та теория, которой он хотел оправдать свой переводческий метод, воспринимается нами в настоящее время как недопустимая ересь.

— «Высокое искусство»

Эти два стиля – салонно-романсовый и сусально-камаринский – немилосердно искажали поэзию Шевченко. Всякие другие отклонения от текста, как бы ни были они велики, наряду с этим извращением стиля кажутся уж не столь сокрушительными. Даже словарные ляпсусы, вообще нередкие в переводах с украинского, не так исказили шевченковский текст, как исказила его фальсификация стиля. Губительная роль этих ляпсусов очевидна для всякого, поэтому едва ли необходимо распространяться о них.

— «Высокое искусство»

	Я мог бы без конца приводить эти забавные и грустные промахи, но думаю, что и перечисленных достаточно. Конечно, не такими ляпсусами измеряется мастерство переводчика. Люди, далёкие от искусства, ошибочно думают, что точность художественного перевода только и заключается в том, чтобы правильно и аккуратно воспроизводить все слова, какие имеются в подлиннике. Это, конечно, не так.
	— «Высокое искусство»

	Но, конечно, мы не вправе скрывать от себя, что у вдохновенных переводов всегда есть опасность при малейшем ослаблении дисциплины перейти в какой-то фейерверк отсебятин и ляпсусов.
	— «Высокое искусство»

[О Ниро Вульфе] ...До чего эти люди непохожи на подлинных агентов уголовного сыска, можно судить хотя бы по знаменитому герою Рекса Стаута. Это неповоротливый, чудовищно толстый холостяк-самодур, проводящий все свободное время в своей богатейшей теплице, где расцветают и зреют его любимые орхидеи. Избалованный, очень капризный, он рвет на клочки и сжигает в камине огромный словарь лишь потому, что обнаружил в нем небольшую ошибку, неверное толкование какого-то слова - и вот решил наказать весь словарь - тысячу с чем-то страниц за одну неудачную строчку! Нужно ли говорить, что "при всем при том" он жалостлив, милосерден, благороден, хотя и скрывает эти прелестные качества под маской равнодушия и черствости. Мудрости у него нисколько не меньше, чем у Перри Мэйзона и Пуаро. ("Триллеры и чиллеры")

В роли опытной сыщицы она вывела необыкновенно смышленную восьмилетнюю девочку, которая своим интеллектом перещеголяла знаменитых сыщиков и регулярно оставляет в дураках профессионального полицейского Гуна. Книжка эта появилась в английском издательстве "Dragon" ("Дракон"), которое печатает сыщицкие истории для малых детей от 6 до 8 лет ("Синий Дракон") и от 8 до 12 лет ("Красный дракон"). Правда, в этих историях нет ни убийц, ни убитых, дети выслеживают мелких и крупных воров, а кинжалы, пистолеты и яды они предоставляют старшим богатырям детективного жанра - Агате Кристи, Эрлу Гарднеру, Раймону Чандлеру, Рексу Стауту, Эллери Куину и целогу легиону их английских, французских, американских соратников.("Триллеры и чиллеры")

Статьи о произведениях

• От двух до пяти, 1928

Ссылки

• Чуковский Корней Иванович