Владимир Сергеевич Соловьёв: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[непроверенная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →‎Цитаты о Соловьёве: + 1, оформление
Нет описания правки
Строка 13: Строка 13:
{{Q|Внутренний [[грех]] самообоготворения может быть искуплен только внутренним, нравственным [[подвиг]]ом самоотречения.<ref name="Речи"/>}}
{{Q|Внутренний [[грех]] самообоготворения может быть искуплен только внутренним, нравственным [[подвиг]]ом самоотречения.<ref name="Речи"/>}}
{{Q|Обладание [[истина|истиной]] не может составлять привилегии народа так же, как оно не может быть привилегией отдельной [[личность|личности]].}}
{{Q|Обладание [[истина|истиной]] не может составлять привилегии народа так же, как оно не может быть привилегией отдельной [[личность|личности]].}}
{{Q|Благонамеренный
И грустный анекдот
Какие мерины
Пасут теперь народ.<ref>Муза пламенной сатиры: Русская стихотворная сатира 1880-1910-х годов. — М.: Современник, 1990. — (Сельская б-ка Нечерноземья).</ref>|Автор=эпиграмма, январь 1885}}

* см. [[s:Эпитафия (Соловьёв)|«Эпитафия <себе>»]], 1892


== Цитаты о Соловьёве ==
== Цитаты о Соловьёве ==
* см. [[Николай Вентцель]], [[s:В. С. С-ву (Вентцель)|«В. С. С-ву»]]

{{Q|Кому случалось хоть раз в жизни видеть [[покойный|покойного]] Владимира Сергеевича Соловьёва — тот навсегда сохранял о нём впечатление человека, совершенно непохожего на обыкновенных смертных. Уже в его наружности, в особенности в выражении его больших прекрасных [[глаз]], поражало единственное в своём роде сочетание [[немощь|немощи]] и [[сила|силы]], физической беспомощности и духовной глубины.
{{Q|Кому случалось хоть раз в жизни видеть [[покойный|покойного]] Владимира Сергеевича Соловьёва — тот навсегда сохранял о нём впечатление человека, совершенно непохожего на обыкновенных смертных. Уже в его наружности, в особенности в выражении его больших прекрасных [[глаз]], поражало единственное в своём роде сочетание [[немощь|немощи]] и [[сила|силы]], физической беспомощности и духовной глубины.
Он был до такой степени близорук, что не видел того, что все видели. Прищурившись из-под густых бровей, он с трудом разглядывал близлежащие предметы. Зато, когда взор его устремлялся вдаль, он, казалось, проникал за доступную внешним чувствам поверхностность [[вещь|вещей]] и видел что-то запредельное, что для всех оставалось скрытым. Его глаза светились какими-то внутренними лучами и глядели прямо в [[душа|душу]]. То был [[взгляд]] человека, которого внешняя сторона действительности сама по себе совершенно не интересует. <...>
Он был до такой степени близорук, что не видел того, что все видели. Прищурившись из-под густых бровей, он с трудом разглядывал близлежащие предметы. Зато, когда взор его устремлялся вдаль, он, казалось, проникал за доступную внешним чувствам поверхностность [[вещь|вещей]] и видел что-то запредельное, что для всех оставалось скрытым. Его глаза светились какими-то внутренними лучами и глядели прямо в [[душа|душу]]. То был [[взгляд]] человека, которого внешняя сторона действительности сама по себе совершенно не интересует. <...>
[[Эксцентричность]] его наружности и манер многих смущала и отталкивала; о нём часто приходилось слышать, будто он «позёр». [[Люди]], его мало знавшие, склонны были объяснять в нём «позой» всё им непонятное. И это тем более, что всё непонятное, и особенно в человеке, обладает свойством [[оскорбление|оскорблять]] тех, кто его не понимает. На самом деле, однако, те странности, которые в нём поражали, не только не были позой, но представляли собой совершенно естественное, более того — [[наивность|наивное]] выражение внутреннего настроения человека, для которого здешний мир не был ни [[истина|истинным]], ни подлинным.<ref name="Мир.Соловьёва">''[[Евгений Николаевич Трубецкой|Трубецкой Е.Н.]]'' «Миросозерцание Вл.С. Соловьёва». Москва, Типография Товарищества [[w:Мамонтовы (купцы)#Роспись|Анатолия Ивановича Мамонтова]], 1913 г.</ref>|Автор=[[Евгений Николаевич Трубецкой|Евгений Трубецкой]], из очерка «Личность В.С. Соловьёва», 1911}}
[[Эксцентричность]] его наружности и манер многих смущала и отталкивала; о нём часто приходилось слышать, будто он «позёр». [[Люди]], его мало знавшие, склонны были объяснять в нём «позой» всё им непонятное. И это тем более, что всё непонятное, и особенно в человеке, обладает свойством [[оскорбление|оскорблять]] тех, кто его не понимает. На самом деле, однако, те странности, которые в нём поражали, не только не были позой, но представляли собой совершенно естественное, более того — [[наивность|наивное]] выражение внутреннего настроения человека, для которого здешний мир не был ни [[истина|истинным]], ни подлинным.<ref name="Мир.Соловьёва">''[[Евгений Николаевич Трубецкой|Трубецкой Е.Н.]]'' «Миросозерцание Вл.С. Соловьёва». Москва, Типография Товарищества [[w:Мамонтовы (купцы)#Роспись|Анатолия Ивановича Мамонтова]], 1913 г.</ref>|Автор=[[Евгений Николаевич Трубецкой|Евгений Трубецкой]], «Личность В. С. Соловьёва», 1911}}


{{Q|Своему [[друг]]у, [[доктор]]у Петровскому, он говорил, что «[[обед]]ать через день совершенно достаточно для человека и что потребность в каждодневном обеде есть не что иное, как дурная привычка».<ref name="Мир.Соловьёва"/>|Автор=[[Евгений Николаевич Трубецкой|Евгений Трубецкой]], из очерка «Личность В.С. Соловьёва», 1911}}
{{Q|Своему [[друг]]у, [[доктор]]у Петровскому, он говорил, что «[[обед]]ать через день совершенно достаточно для человека и что потребность в каждодневном обеде есть не что иное, как дурная привычка».<ref name="Мир.Соловьёва"/>|Автор=Евгений Трубецкой, там же}}


{{Q|С беспомощностью в Соловьёве сочеталась безалаберность человека, совершенно неприспособленного к жизни. Бесприютный [[скиталец]], он вечно странствовал и не имел определенного местопребывания. У него никогда не было определённых часов ни для [[еда|еды]], ни для [[сон|сна]], ни для занятий. Он делал из ночи [[день]], а изо дня — [[ночь]]. Проведя вечер в кругу друзей, он иногда после [[ужин]]а садился за занятия, писал целую ночь и ложился рано [[утро]]м. Когда он оставался один, без заботливого попечения людей ему близких (что случалось с ним очень часто), он, не признавая завтраков и обедов, ел, и то не всегда, когда его вынуждал к тому [[голод]], питаясь [[вегетарианство|вегетарианской]] пищей. Но, если тут же заходил к нему приятель, он любил угощать его [[вино]]м и сам пил, не справляясь о [[час|часах]].<ref name="Мир.Соловьёва"/>|Автор=[[Евгений Николаевич Трубецкой|Евгений Трубецкой]], из очерка «Личность В.С. Соловьёва», 1911}}
{{Q|С беспомощностью в Соловьёве сочеталась безалаберность человека, совершенно неприспособленного к жизни. Бесприютный [[скиталец]], он вечно странствовал и не имел определенного местопребывания. У него никогда не было определённых часов ни для [[еда|еды]], ни для [[сон|сна]], ни для занятий. Он делал из ночи [[день]], а изо дня — [[ночь]]. Проведя вечер в кругу друзей, он иногда после [[ужин]]а садился за занятия, писал целую ночь и ложился рано [[утро]]м. Когда он оставался один, без заботливого попечения людей ему близких (что случалось с ним очень часто), он, не признавая завтраков и обедов, ел, и то не всегда, когда его вынуждал к тому [[голод]], питаясь [[вегетарианство|вегетарианской]] пищей. Но, если тут же заходил к нему приятель, он любил угощать его [[вино]]м и сам пил, не справляясь о [[час|часах]].<ref name="Мир.Соловьёва"/>|Автор=Евгений Трубецкой, там же}}


== Примечания ==
== Примечания ==

Версия от 09:49, 2 июня 2015

Влади́мир Серге́евич Соловьёв (16 января (28 января) 1853, Москва — 31 июля (12 августа) 1900, имение Узкое, Московский уезд, Московская губерния) — русский философ, богослов, поэт, публицист, литературный критик.

Цитаты

  •  

Главное дело веры относительно Бога есть молитва, относительно ближнего милостыня, относительно собственной своей природы — воздержание, или пост.[1]

  •  

Имей в себе Бога.[2]

  •  

Относись ко всему по-Божьи.[2]

  •  

Смертная казнь есть убийство как таковое, абсолютное убийство, то есть принципиальное отрицание коренного нравственного отношения к человеку.[3]

  •  

Перед высшей Божьей правдой всякая своя самодельная правда есть ложь, а попытка навязать эту ложь другим есть преступление.[4]

  •  

Внутренний грех самообоготворения может быть искуплен только внутренним, нравственным подвигом самоотречения.[4]

  •  

Обладание истиной не может составлять привилегии народа так же, как оно не может быть привилегией отдельной личности.

  •  

Благонамеренный
И грустный анекдот
Какие мерины
Пасут теперь народ.[5]

  — эпиграмма, январь 1885

Цитаты о Соловьёве

  •  

Кому случалось хоть раз в жизни видеть покойного Владимира Сергеевича Соловьёва — тот навсегда сохранял о нём впечатление человека, совершенно непохожего на обыкновенных смертных. Уже в его наружности, в особенности в выражении его больших прекрасных глаз, поражало единственное в своём роде сочетание немощи и силы, физической беспомощности и духовной глубины.
Он был до такой степени близорук, что не видел того, что все видели. Прищурившись из-под густых бровей, он с трудом разглядывал близлежащие предметы. Зато, когда взор его устремлялся вдаль, он, казалось, проникал за доступную внешним чувствам поверхностность вещей и видел что-то запредельное, что для всех оставалось скрытым. Его глаза светились какими-то внутренними лучами и глядели прямо в душу. То был взгляд человека, которого внешняя сторона действительности сама по себе совершенно не интересует. <...>
Эксцентричность его наружности и манер многих смущала и отталкивала; о нём часто приходилось слышать, будто он «позёр». Люди, его мало знавшие, склонны были объяснять в нём «позой» всё им непонятное. И это тем более, что всё непонятное, и особенно в человеке, обладает свойством оскорблять тех, кто его не понимает. На самом деле, однако, те странности, которые в нём поражали, не только не были позой, но представляли собой совершенно естественное, более того — наивное выражение внутреннего настроения человека, для которого здешний мир не был ни истинным, ни подлинным.[6]

  Евгений Трубецкой, «Личность В. С. Соловьёва», 1911
  •  

Своему другу, доктору Петровскому, он говорил, что «обедать через день совершенно достаточно для человека и что потребность в каждодневном обеде есть не что иное, как дурная привычка».[6]

  — Евгений Трубецкой, там же
  •  

С беспомощностью в Соловьёве сочеталась безалаберность человека, совершенно неприспособленного к жизни. Бесприютный скиталец, он вечно странствовал и не имел определенного местопребывания. У него никогда не было определённых часов ни для еды, ни для сна, ни для занятий. Он делал из ночи день, а изо дня — ночь. Проведя вечер в кругу друзей, он иногда после ужина садился за занятия, писал целую ночь и ложился рано утром. Когда он оставался один, без заботливого попечения людей ему близких (что случалось с ним очень часто), он, не признавая завтраков и обедов, ел, и то не всегда, когда его вынуждал к тому голод, питаясь вегетарианской пищей. Но, если тут же заходил к нему приятель, он любил угощать его вином и сам пил, не справляясь о часах.[6]

  — Евгений Трубецкой, там же

Примечания

  1. Соловьёв В.С. Магомет. Его жизнь и религиозное учение. СПб., 1902 г., стр.42
  2. 1 2 Соловьёв В.С. Безусловное начало нравственности // Оправдание добра. Нравственная философия.
  3. Соловьёв В.С. О смертной казни. // Смертная казнь: за и против. Стр.178
  4. 1 2 Соловьёв В.С. Три речи в память Достоевского.
  5. Муза пламенной сатиры: Русская стихотворная сатира 1880-1910-х годов. — М.: Современник, 1990. — (Сельская б-ка Нечерноземья).
  6. 1 2 3 Трубецкой Е.Н. «Миросозерцание Вл.С. Соловьёва». Москва, Типография Товарищества Анатолия Ивановича Мамонтова, 1913 г.