В бой идут одни «старики»: различия между версиями
[непроверенная версия] | [непроверенная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки |
Russnn (обсуждение | вклад) →Цитаты: Добавлено содержимое Метки: мобил. мобил.: сайт |
||
Строка 13: | Строка 13: | ||
* — Между прочим, где мои сто грамм за сбитый?<br /> — Какой сто грамм, дарагой, тэбе бочка чача надо, чача! <br />— Спокойно… Я непьющий. Но дело принципа! ''(Кузнечик — Вано)'' |
* — Между прочим, где мои сто грамм за сбитый?<br /> — Какой сто грамм, дарагой, тэбе бочка чача надо, чача! <br />— Спокойно… Я непьющий. Но дело принципа! ''(Кузнечик — Вано)'' |
||
* '''Комполка.''' Живых к живым всегда распределить успеем! |
* '''Комполка.''' Живых к живым всегда распределить успеем! |
||
* -а я нам штуцерааа выбииил ( Макарыч - увидев Маэстро после того как он вернулся ) |
|||
* ''(вылезая из «мессершмитта»)'' — Макарыч, принимай аппарат! Во, [[Махнуть не глядя|махнул не глядя]]. Можешь за хвост подержаться, дракон уже не кусается. ''(Маэстро)'' |
* ''(вылезая из «мессершмитта»)'' — Макарыч, принимай аппарат! Во, [[Махнуть не глядя|махнул не глядя]]. Можешь за хвост подержаться, дракон уже не кусается. ''(Маэстро)'' |
||
* — Не махни на танк… не глядя. |
* — Не махни на танк… не глядя. |
Версия от 22:27, 18 июня 2015
«В бой идут одни „старики“» — советский художественный фильм, снятый актёром и режиссёром Леонидом Быковым в 1973 году. Фильм и Леонид Быков за исполнение главной роли были удостоены первой премии на VII Всесоюзном кинофестивале в Баку.
Цитаты
- — Да не робей, Смуглянка! Ты же истребитель! (Маэстро)
- Иван Фёдорович. Я сбил! Я сбил, товарищ командир!
Вано. Ай-яй-яй, что ты натворил!
Алябьев. Придется завтра родителей к директору вызывать.
Маэстро. Поздравляю с первой победой. Но, между прочим, Иван Фёдорович, сбивать самолёты противника — это не подвиг, а, так сказать, обязанность истребителя, наши будни. А вот что ты видел?!
Собака. Гав!
Маэстро. Не подсказывай! - — Новинка сезона! Арфы нет — возьмите бубен! (бросает бубен Кузнечику) От винта! (Маэстро)
- И в тот же миг влюблённое созданье, включив форсаж, умчалось на свиданье. (Кузнечик)
- — Ну, авиация, — за Победу!
— Будем жить, пехота. (пехотный капитан — Маэстро) - — Ну, могём!..
— Не могём, а мо́гем! (пехотный капитан — Маэстро) - — Ромео из Ташкента загрустил — Джульетта в кукурузнике умчалась…
— Товарищ лейтенант, перестань пошлить.
— Тебя я понял, умолкаю, не то по шее получу и подвиг свой не совершу.
— Слушай… я не знаю, какой подвиг мы совершим… но то, что эта девочка здесь, на войне… это… (Кузнечик — Ромео) - — Между прочим, где мои сто грамм за сбитый?
— Какой сто грамм, дарагой, тэбе бочка чача надо, чача!
— Спокойно… Я непьющий. Но дело принципа! (Кузнечик — Вано) - Комполка. Живых к живым всегда распределить успеем!
- -а я нам штуцерааа выбииил ( Макарыч - увидев Маэстро после того как он вернулся )
- (вылезая из «мессершмитта») — Макарыч, принимай аппарат! Во, махнул не глядя. Можешь за хвост подержаться, дракон уже не кусается. (Маэстро)
- — Не махни на танк… не глядя.
- Маэстро. (слезая с лошади) Макарыч, принимай аппарат! Во, махнул не глядя. Извини, танка не было. (замечает на лице Макарыча слёзы) Кто?
Макарыч. Смуглянка. - — Хочешь жить — умей вертеться! (Скворцов)
- Маэстро. (увидев, как провинившийся Александров ловит кузнечиков) От полётов отстранить. Ста грамм не давать. Назначить дежурным — вечным дежурным! — по аэродрому!.. К-кузнечик!..
- — И четвёртое: нельзя держать боевого лётчика вечным дежурным, куда пошлют. Прошу допустить к полётам.
— И пятое: нельзя перебивать старших по званию. Вы свободны.
— Есть.
— Гав!
— Вы тоже. (Кузнечик — Маэстро — собака) - — Сколько ж ему дежурить?
— До совершеннолетия! (Ромео — Маэстро, о Кузнечике) - — «Хочу жениться, прошу разреш…» Нет, это ты хорошо придумал. Самое главное, вовремя. (Маэстро)
- — Как у тебя там? Как у тебя там, Маэстро?
— Всё нормально, падаю! (комполка — Маэстро) - (рисует звёздочки на борту самолета Маэстро) — Э-эх, краски не хватает… А как у вас?
— …
— Краску оставь! (Макарыч — техник Скворцова) - («кормит» сеном дракона, нарисованного на «мессершмитте») — Э-эх, сена маловато… Жрёт много. А как у вас?
— …
— Сено оставь! (Макарыч — техник Скворцова) - — Макарыч, в ставке Гитлера ходят упорные слухи, что некоторых советских соколов некоторые несознательные механики перед боевым вылетом крестят.
— В ставке Гитлера все малахольные [украдкой крестит]. (Маэстро — Макарыч) - — Здоров. Лапку подломал?
— Десять пробоин, бак вырвало, а у самого — ни царапинки. Как говоришь, Маэстро: «Будем жить!»? - — А помочь… Знаешь, Серёга, в жизни бывают минуты, когда человеку никто, никто не может помочь! Рождается сам — и умирает сам. (Маэстро)
- — Летать не умеют, стрелять тоже пока не умеют. Но орлы!.. (Маэстро, после того, как Кузнечик отбил у него партнершу на танцах)
- — А ты что скажешь о драке, Ромео?
— Я?
— Да, ты.
— Бой видел… Всё видел! Кресты, кресты, кресты, кресты, кресты…
— Ну, а сам-то стрелял?
— А как же! Всё до последнего патрона. Да вот только всё мимо. (Вано — Ромео — Алябьев) - — Все, кто отличает ноту «до» от ноты «фа» — за мной! (Маэстро)
- — Ну это — ладно, пацаны, но ты же старик!
— Винават, таварищ камандир.
— Ладно. Какой хоть счёт?
— 18:2 в ползу второй.
— Это хорошо. (Маэстро — Вано) - — Стой, кто идёт?
— Не идёт, а едет. (часовой — Маэстро) - — А как будет по-вашему «небо»?
— Осмон.
— А «земля»?
— Ер.
— А «вишня»?
— Ольча. Только это не вишня, а яблоня. (Маша — Ромео) - — Я мог бы, конечно, и больше, но Вы, товарищ командир, своим нижним бельём распугали всех немцев. (Кузнечик)
- — Товарищ полковник, может, чайку? Чаёк тут…
— Чаёк… Ты думаешь, пока мы будем тут с тобой чаи гонять, с полосы успеют убрать разбитый самолёт?! - — Да представляешь — как в оперетте. Танки… А этот генерал на белом коне…
— И погоны успел рассмотреть?
— Да, низковато шёл. И главное так — ручкой машет!..
— Ну, ты и…
— Ну, я и… разочек махнул… Слушай, ну надо же было наказать, это не сорок первый!
— Тебе было приказано не раскрывать себя!
— А х-хрен с ним! Чего он, гад, на белом коне…?
— Я тебе эту белую лошадь ещё вспомню! (Маэстро — комполка) - — <Война — это> всё преходяще, а музыка — вечна. (Маэстро, после — Кузнечик)
- — Ребята! Будем жить! (Скворцов в последнем пике)
- — Извините, это дело мужчин. Иван, работай. (Кузнечик)
- — Где здесь продеваются нитки?
— Какие нитки?
— Ну, это ведь летающая швейная машинка?
— Толкай! Поглядел бы ты, как нас сегодня «мессеры» гоняли…
— Ах, так вы ещё и летаете?
— Хм! (Кузнечик — Зоя) - — Дорогой ты наш У-2! Работяга-кукурузник… Ну, ничего. Когда-нибудь мы тебе поставим памятник. (Ромео)
- — Так что сказал Шекспир? (Кузнечик: «Э-э…») И не в 18-м, а… в 19-м? (Маша, подсказывая: «В 19-м») В 19-м сонете Шекспир сказал… Гуляй, Вася! (Зоя)
- — …Погоди. (показывая на ворота) Встань. (бьёт по мячу, забивает) С-слабак! (Маэстро)
- — Я покажу вам… п-педагогику! (комполка)
- — Пилотом можешь ты не быть, летать научим всё равно. Но… музыкантом быть обязан! (Маэстро)
- — Ты Поныри́ помнишь? Болтуны… Привыкли говорить: «Немец трус, немец боится лобовой, обязательно отвернёт»! А мой не отвернул… Да так, что… плоскости поотлетали: крылышко влево, крылышко вправо. Очнулся — «Як» догорает, а у меня перед глазами… черешня цветёт. (Скворцов)
- — Товарищ командир, что с Вами? Вы целы?
— Краску давай!
— Какую краску?
— Звёздочки малевать!
— А, это я сейчас, мигом достану!
— «Достану»! Вечно у тебя… Свою надо иметь!!!
— Сколько рисовать, две? (Скворцов нахлобучивает ему пилотку на нос Бегу!
— Две… Тут пока одного завалишь, запаришься. (Скворцов — техник) - — И вот теперь вы услышите лучшего солиста Первого Украинского, бывшего Воронежского, будущего солиста Большого театра…
— Очень большого… (Маэстро — Скворцов) - Маэстро. Вот в Берлине, где-нибудь на самой высокой уцелевшей стене, я с огромной любовью напишу: «Развалинами рейхстага удовлетворён». И можно хоть домой, сады опрыскивать.
Комэск-1. Командир, когда Вы будете в Берлине автографы оставлять, я Вас очень прошу, посмотрите повнимательнее. Там уже будут наши подписи… первой эскадрильи.
Зоя. Да какая разница, браток: наши, ваши…
Маэстро. И вообще там первым распишется рядовой пехотный Ваня.
Скворцов. Да и по праву. - Кузнечик. После тяжёлых и изнурительных боёв, когда идёшь в атаку лоб в лоб… когда перед глазами мелькает перекошенное лицо немецкого аса… когда ты видишь… (считает горошинки на занавеске) заклёпки на вражеских самолётах… нам, истребителям, необходима эмоциональная разрядка. И в этом нам помогает музыка, ибо всё преходяще, а музыка вечна. И как сказал Шекспир в 18-м соне… те… (из-за занавески появляются Зоя и Маша в форме с офицерскими погонами и с орденами)
Маша. Здрасьте, мальчики!
Кузнечик. Здрасьте… девочки… - — Вот рапорт о списании.
— Куда?
— В пехоту! К чёртовой матери! В штрафбат!
— «К чёртовой матери». А кто ж сбивать бубновых будет?! Я с желторотиками, да?! (Маэстро) - — Товарищ капитан, пока тут некоторые старались «ля-ля-ля», первая эскадрилья обеспечила ремонт вашего крейсера. Достали все необходимое!
— Спасибо.
— Пожалуйста!
— Первая у нас — молодцы. Если «фоккер» или «мессер» завалить, это вторая, а если что-нибудь достать — это первая! (комэск-1 — Зоя — Маэстро) - — Теперь у нас весь полк поющий будет.
— А если твоему дивизию дадут, где балалаек наберём? (Макарыч — техник) - — Да, причесали мы «бубновых»!
- Сочиняют вызов немцам на воздушную дуэль в стиле письма запорожцев турецкому султану:
— Что, так и писать? «День у нас такой, как у вас, за это поцелуйте…»
— Может, хоть многоточие поставим? Грубо, дипломатический документ!
— Казацкое послание султану!
— Готово!
— Кузнечик, переведи все это на немецкий. Быстро, но постарайся, чтобы это был добротный, литературный язык.
— Готово.
— Что, это всё?
— Ну, остальное переводу не подлежит. «Кемпфе мит мир алляйн, веренд дес штартс верден вир унс нихт бешиссен. Маэстро».
— Не тяни, а то получишь по шее.
— «Выходи драться один на один, на взлёте бить не будем. Маэстро».
— Ну вот, а целый день писали!
— Стилист. Не смешно, но точно. - Маэстро. Эй, ребята, я же свой, советский!
Солдат. Ах, значит, «свой, советский»? (бьёт)
Маэстро. Да вы хоть форму посмотрите, ребята!
Солдат. Так он ещё и форму нацепил! (бьёт)
Маэстро. Ах ты, господа бога душу мать!
Солдат. Так он ещё и лается по-нашему!
Маэстро. Ах ты, царица полей! (бьёт солдата в челюсть, тот летит кувырком)
Солдат (потирая челюсть). Кажись, свой… - — Рахмат!
— Что?
— «Спасибо» по-узбекски.
— Будь-ласка.
— Не понял…
— «Пожалуйста» по-украински. (Ромео — Маэстро) - — Лейтенант, возле самолёта не кури́те!
— А я не затягиваюсь! (техник — Вано) - Комполка. Ты себе планшет когда-нибудь заведёшь? Или тебе подарить?
Маэстро. А в в бою сапог надёжнее.
Комполка. Ну, так то в бою. - — …а когда… кончится война, вернёмся мы сюда, пройдём по этим местам… кто остался в живых!..
— И позовём лучший симфонический оркестр. Во фраках. Выйдет дирижёр. Я подойду к нему и скажу…
— Пусть они нам… сыграют.
— Нет, ты знаешь, я сам. Я скажу: «Извини, маэстро, дай я!..» И как врежем «Смуглянку», от начала и — до конца! (Макарыч — Маэстро) - — Ничего, Макарыч, ничего… Зато никогда, слышишь, никогда, по Крещатику не пройдут фашисты