{{Q|В одном тоже вот... знакомом доме... у Петровых... Петровы были у меня такие... знакомые... Так у них — поставили [[ёлка|ёлку]] посредине, а она стояла, стояла да как бухнет на пол, так одну девочку напополам! Голова к [[рояль|роялю]] отлетела, ноги к дверям,
{{Q|В одном тоже вот... знакомом доме... у Петровых... Петровы были у меня такие... знакомые... Так у них — поставили [[ёлка|ёлку]] посредине, а она стояла, стояла да как бухнет на пол, так одну девочку напополам! Голова к [[рояль|роялю]] отлетела, ноги к дверям,
К моему удивлению, этот [[ужас]]ный случай не производит никакого впечатления. Будто не живой [[ребёнок]] погиб, а муху на стене прихлопнули.|Автор=[[Аркадий Тимофеевич Аверченко|Аркадий Аверченко]], «Инквизиция», 1916}}
К моему удивлению, этот [[ужас]]ный случай не производит никакого впечатления. Будто не живой [[ребёнок]] погиб, а муху на стене прихлопнули.|Автор=[[Аркадий Тимофеевич Аверченко|Аркадий Аверченко]], «Инквизиция», 1916}}
{{Q|История начинается неподалёку от него, с [[флора|флоры]] прекрасного архипелага, там, где крупная [[гортензия]] в объёмистом вазоне со следами земли наполовину скрывает за облаками своих бледно-голубых и бледно-зелёных соцветий пьедестал мраморный Дианы, на которой сидит муха.<ref>''[[Владимир Владимирович Набоков|Владимир Набоков]]''. «[[Другие берега]]». — М.: Книжная палата, 1988 г.</ref>|Автор=[[Владимир Владимирович Набоков|Владимир Набоков]], «[[Другие берега]]», 1954}}
{{Q|Всё-таки в дерьме что-то есть, миллионы мух не могут ошибаться.|Автор=[[Станислав Ежи Лец]]|Комментарий=чаще всего фраза применяется в переносном смысле, стала популярным критическим мемом}}<!-- возможно, приписывается-->
{{Q|Всё-таки в дерьме что-то есть, миллионы мух не могут ошибаться.|Автор=[[Станислав Ежи Лец]]|Комментарий=чаще всего фраза применяется в переносном смысле, стала популярным критическим мемом}}<!-- возможно, приписывается-->
В тёплые летние дни около дуба кружились и плясали мухи-подёнки. Каждая жила, порхала и веселилась, а, устав, опускалась в сладкой истоме отдохнуть на один из больших, свежих листьев дуба.
Наконец дачники доходят до поселка. Зайкин прощается с рыжими панталонами и идёт к себе на дачу. Дома застает он мёртвую тишину. Слышно только, как жужжат комары да молит о помощи муха, попавшая на обед к пауку. Окна завешены кисейными занавесочками, сквозь которые краснеют блекнущие цветы герани. На деревянных, некрашеных стенах, около олеографий, дремлют мухи.[1]
Было жаркое июльскоеутро. Комната, в которую вошли путешественницы, украшалась двумя жёсткими диванами, обитыми чёрной кожей; перед каждым диваном стоял стол из карельской берёзы; в простенке висело большое зеркало, сверху донизу исцарапанное проезжающими. Несмотря на отворённые окна, было невыносимо душно; целые мириады мух жужжали кругом и нисколько не смущались тем, что на каждом окне стояла тарелка с мухоморами.[2]
Во многих местах с днём Семёна-летопроводца связывается «потешный» обычай хоронить мух, тараканов, блох и прочую нечисть, одолевающую крестьянина в избе. Похороны устраивают девушки, для чего вырезывают из репы, брюквы или моркови маленькие гробики. В эти гробики сажают горсть пойманных мух, закрывают их и с шутливой торжественностью (а иногда с плачем и причитаниями) выносят из избы, чтобы предать земле. При этом, во время выноса, кто-нибудь должен гнать мух из избы «рукотёрником» (полотенцем) и приговаривать: «Муха по мухе, летите мух хоронить», или: «Мухи вы мухи, Комаровы подруги, пора умирать. Муха муху ешь, а последняя сама себя съешь».[3]
— Сергей Максимов, «Нечистая, неведомая и крестная сила», 1903
Мухи сонно и недовольно гудели по потолку жаркой, тёмной избы.
В одном тоже вот... знакомом доме... у Петровых... Петровы были у меня такие... знакомые... Так у них — поставили ёлку посредине, а она стояла, стояла да как бухнет на пол, так одну девочку напополам! Голова к роялю отлетела, ноги к дверям,
К моему удивлению, этот ужасный случай не производит никакого впечатления. Будто не живой ребёнок погиб, а муху на стене прихлопнули.
История начинается неподалёку от него, с флоры прекрасного архипелага, там, где крупная гортензия в объёмистом вазоне со следами земли наполовину скрывает за облаками своих бледно-голубых и бледно-зелёных соцветий пьедестал мраморный Дианы, на которой сидит муха.[5]
Стапелия (или «орденская звезда» — по уникальной форме цветков) была названа так К.Линнеем в 1737 году в честь голландского врача Бодэуса ван Стапеля. <...> Многие стапелии издают сильный запах падали, привлекающий мух, которые способствуют сложной процедуре опыления и здесь же откладывают свои яйца.[6]:89-90
— Вальтер Хааге, «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben), 1960 г.
<Обыденные представления> в Южной Корее заключаются в том, что за любую попытку публично сказать о КНДР доброе слово или войти в сношения с её представителями, государство прихлопнет вас одной рукой. Как муху. [7]
— Пак Ноджа, «Демократия с южнокорейской спецификой»
Муха в стихах
И Муха всем жужжит, что только лишь она
О всем заботится одна.
Меж тем лошадушки, шаг за́ шаг, понемногу
Втащилися на ровную дорогу.
Две Мухи собрались лететь в чужие кра́и,
И стали подзывать с собой туда Пчелу:
Им насказали попугаи
О дальних сторонах большую похвалу.
Притом же им самим казалося обидно,
Что их, на родине своей,
Везде гоняют из гостей;
«Но и о том дошли мне слухи,
Что никому ты не мила,
Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где, покажешься ты в дом,
Тебя гоняют со стыдом».—
«Вот», Муха говорит: «гоняют! Что́ ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое».
Мухи, как чёрные мысли, весь день не дают мне покою:
Жалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою!
Сгонишь одну со щеки, а на глаз уж уселась другая,
Некуда спрятаться, всюду царит ненавистная стая,
Валится книга из рук, разговор упадает, бледнея...
Эх, кабы вечер придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее![9]
↑Крылов И. А., Полное собрание сочинений: в 3 томах, под редакцией Д. Д. Благого; — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946 год. — Т. III. (Басни. Стихотворения. Письма). — стр. 312.
↑Апухтин А.Н. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Третье издание. Ленинград, «Советский писатель», 1991 г.
↑Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.
↑Д. Хармс. Собрание сочинений: В трёх томах. СПб.: Азбука, 2011 г.