Тертуллиан: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
м Максим Пе переименовал страницу Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан в Тертуллиан поверх перенаправления: См. на СО
(нет различий)

Версия от 18:41, 26 июня 2015

Квинт Септи́мий Фло́ренс Тертуллиа́н (лат. Quintus Septimius Florens Tertullianus; 155/165 — 220/240) — один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей и теологов.

Цитаты

Апологетические

  •  

Велико различие между преступлением и именем, между мне­нием и истиной. В самой природе имени заложено различие ме­жду названием вещи и ее существованием (dici et esse). Так, сколь­ко людей носят имя философов, хоть и не исполняют закона фи­лософии? Все люди называются по имени своих занятий, однако кто не оправдывает их делом, порочит истину словесной видимо­стью. Имя не может тотчас придать существование называемому, и когда существования нет, имя оказывается ложным, обманы­вающим тех, которые приписывают ему сам предмет, в то время как оно зависит от предмета.

  — «К язычникам», I, 5
  •  

Ум должен от свойств мира восходить вверх, а не опускать­ся к неизвестному. По Платону, мир шаровиден. Полагаю, что он очертил мир циркулем, в то время как другие мыслили его квадратным и угловатым, потому что ему трудно было предста­вить себе мир телом, лишенным головы. Эпикур же, который го­ворил, что «то, что выше нас, то ничто для нас», когда пожелал сам исследовать небо, установил, что размер солнечного диска — один фут. Подумать только, что за бережливость на небесах! Впрочем, с ростом честолюбия философов увеличился и солнеч­ный диск. Так, перипатетики объявили, что солнце размером пре­восходит землю. Спрашиваю вас, что способна уразуметь страсть к догадкам? Что можно доказать посредством таких упорных утверждений — плода старательно возбуждаемой на досуге ме­лочной любознательности, уснащенной искусством красноречия? Так что поделом Фалесу Милетскому, который, осматривая небо и блуждая по нему глазами, с позором упал в яму. Египтянин же его осмеял, говоря: «Ты на земле-то ничего не видишь, куда тебе смотреть на небо?» Итак, падение его образно показывает, что напрасны потуги философов, причем именно тех, которые направ­ляют неразумную любознательность на предметы природы пре­жде, чем на ее Творца и Повелителя.

  — «К язычникам», II, 4
  •  

О свидетельство души, по природе христианки! — Отсюда: «Душа по природе христианка» (Anima naturaliter christiana).

  — «Апологетик», 17, 6
  •  

Для нас нет более чуждого дела, чем общественное, одно государство имеем — мир.

 

Nobis <...> nulla magis res aliena quam publica, unam omnium rempublicam agnoscimus, mundum.

  — «Апологетик», 38, 3
  •  

Что общего между философом и христианином? Между учеником Греции и учеником Неба? Между искателем истины и искателем вечной жизни?

  — «Апологетик», 46
  •  

Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся; кровь христиан есть семя [христианства]. — Отсюда позднейшее: «Кровь мучеников — семя христианства» (Sanguis martirum, semen christianorum).

  — «Апологетик», 50, 13
  •  

Ты [душа,] сколько я знаю, не христианка: ведь душа обыкновенно становится христианкой, а не рождается ею.

  — «О свидетельстве души», 1
  •  

Христианин никому не враг, не говоря уже об императоре, которого, зная, что он установлен его Богом, христианин должен любить, уважать, почитать и желать ему и всему римскому государству благополучия, доколе будет стоять мир: ведь он до тех пор и будет стоять.

  — «К Скапуле», 2, 6
  •  

Второй после Бога. — Об императоре.

 

Secundus a Deo

  — «К Скапуле», 2, 7

Догматико-полемические

  •  

Итак: что Афины — Иерусалиму? что Академия — Церкви? что еретики — христианам? Наше установление — с портика Соломонова, а он и сам передавал, что Господа должно искать в простоте сердца (Прем. 1,1). Да запомнят это все, кто хотел сделать христианство и стоическим, и платоническим, и диалектическим. В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины — после Евангелия.

  — «О прескрипции (против) еретиков», 7
  •  

Правило веры, — дабы нам уже теперь объявить, что мы защищаем, — таково: им удостоверяется, что Бог един и нет иного Бога, кроме Творца мира, Который произвел все из ничего через Слово Свое, происшедшее прежде всего. Слово это, названное Сыном Его, которое по-разному открывалось патриархам в имени Божьем, всегда слышно было в пророках, сошло, наконец, из Духа Бога-Отца и Благости Его на Деву Марию, стало плотью во чреве Ее и произвело родившегося от Нее Иисуса Христа. Затем Он возвестил новый Закон и новое обетование Царства Небесного, творил чудеса, был распят на кресте, на третий день воскрес. Вознесшись на Небо, воссел одесную Отца, послал наместником Своим Духа Святого, чтобы Он водил верующих. И приидет Он со славой даровать праведным плоды жизни вечной и небесного блаженства, а нечестивых осудить к пламени вечному, воскресив тех и других и возвратив им плоть.

  — «О прескрипции (против) еретиков», 13
  •  

Всё, что существует, есть тело особого рода. Нет ничего бестелесного, кроме того, что не существует.

 

Omne quod est corpus est sui generis. Nihil est incorporale nisi quod non est.

  — «О плоти Христа», 11, 4
  •  

Ощущение есть душа души.

  — «О плоти Христа», 12
  •  

Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно.

  — «О плоти Христа», 5
  •  

Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления? Мы и сами удивляемся — но потому, что верим.

  — «О Крещении», 2
  •  

Валентиниане… не имеют большей заботы, нежели скрыть, что они проповедуют: когда же проповедуют, скрывают… Если же просят от них доброй воли, они с открытым лицом и с высоко поднятой бровью — «она велика» — отвечают. Ожидают ли от них топких разъяснений, они двусмысленными речами доказывают то, что составляет всеобщее убеждение. Утверждаешь ли, что им ведомо нечто — всякое знание отрицают… Лукавство их таково, что они скорее убеждают, нежели учат. — Цитата позже была использована как эпиграф к 32 главе романа Умберто Эко «Маятник Фуко» (1988).

 

Valentiniani… nihil magis curant quam occultare quod praedicant: si tamen praedicant, qui occultant… Si bona fide quaeres, concrete vultu, suspenso supercilio — altum est — aiunt. Si subtiliter tentes, per ambiguitates bilingues communem fidem affinnant. Si scire te subostendas, negant quidquid agnoscunt… Habent artificium quo prius persuadeant, quam edoceant.

  — «Против валентиниан»

Практико-аскетические

  •  

Матерь Церковь

 

Mater ecclesia

  — «К мученикам», 1
  •  

Ты [женщина] — врата дьявола.

 

Tu es diaboli ianua.

  — «О женском убранстве», I, 1, 2
  •  

В грехе — предварение заслуги.

 

Peccando promeremur.

  — «О скромности», 10, 8
  •  

Без епископов нет Церкви.

 

Non ecclesia numerus episcoporum.

  — «О скромности», 21, 17
  •  

Пусть поднимется и судит христианок царица Карфагена[1], которая, будучи изгнанницей в чужой земле и создательницей столь большого города, вместо того чтобы желать брака с царем, во избежание повторного супружества предпочла, напротив, сгореть, чем выйти замуж.

  — «О единобрачии», 17, 2

Приписываемое

  •  

Верую, ибо нелепо.Парафраз двух цитат («О плоти Христа», 5; «О Крещении», 2). Приписано Тертуллиану, вероятно, в XVIII в.

 

Credo quia absurdum

Цитаты о Тертуллиане

  •  

Пресвитер Тертуллиан... из провинции Африка, карфагенский гражданин; отец его — проконсульский центурион. Человек яркого и сильного дарования, он достиг расцвета в правлении Севера и Антонина Каракаллы и написал много сочинений, которые мы не будем перечислять, потому что они хорошо известны. Видел я некоего Павла из Конкордии (это город в Италии), человека старого, который рассказывал, что когда сам еще был молодым, знавал в Риме секретаря блаженного Киприана, тогда уже старца; и тот рассказывал, что Киприан обыкновенно ни дня не проводил без чтения Тертуллиана и то и дело говорил ему: «Подай учителя», — имея в виду Тертуллиана. Пресвитером он пробыл до зрелого возраста, а потом, вследствие зависти и оскорблений клира Римской церкви, впал в учение Монтана и во многих книгах упоминал новое пророчество, а к тому же сочинил специальные труды против церкви — «О стыдливости», «О гонении», «О посте», «О единобрачии», «Об экстазе» (шесть книг и еще седьмую, которую он сочинил против Аполлония). Передают, что он дожил до преклонного возраста и написал много трудов, которые не сохранились до нашего времени.[2]

  Иероним. «О знаменитых людях», 53 (ок. 392)
  •  

Страстная, пылкая, жесткая, но мощная натура его не подчинялась никаким сдерживающим влияниям; ни христианство, ни наука, ни образование не произвели на нее полного смягчающего действия. Всегда беспокойный и ничем не довольный, он всю жизнь ведет борьбу — с самим собою, с внешними и внутренними врагами церкви, борьбу за церковь и против церкви.
...Едва ли можно указать на многих древних и церковных писателей, которые бы вызывали у позднейшего потомства столь разнообразные и друг другу противоположные суждения, какие вызвал... Тертуллиан.[3]

  — К. Попов
  •  

Т. — типичный христианский писатель начала III-го века на африканской почве. Множество бытовых черт, рассеянных в сочинениях Т., делают их незаменимыми для историка культуры. Т. представляет характерный пример латинского, западного католического писателя, занятого по преимуществу вопросами практическими в отличие от спекулятивного направления восточных христианских писателей. Любопытен контраст между Т. и его современником Оригеном. Последний воплотил в себе христианский идеализм, первый старается последовательно провести материализм, насколько он соединим с христианством. Ориген стоит за мистическое понимание христианства, за аллегорическое толкование Св. Писания; Т. старается буквально понимать тексты. Оригена интересуют по преимуществу вопросы умозрительные, Т. — вопросы дисциплины, христианской жизни. Ориген имеет некоторый наклон в сторону гностицизма; Т. увлекся монтанизмом — прямою противоположностью гностицизма. Т. человек обширного образования, писавший и на греч. языке (греч. сочин. утрачены). Тон его сочинений почти всегда резкий, страстный, полемический; противников своих он не щадит, нередко прибегает к инсинуациям, к софистическим оборотам мысли. Стиль вполне соответствует оригинальному характеру автора: неестественный, приподнятый, часто неправильный язык, трудный для понимания, но в то же время богатый сравнениями и антитезами; мысль часто выражена настолько кратко и метко, что становится поговоркою. Т. — прямой предшественник бл. Августина, один из основателей западного латинского богословия; им впервые подняты и разрешены некоторые догматические вопросы.[4]

  Эрнест Радлов
  •  

Ни у кого латинский язык не достигал такой страстности, как у него... Нет ни одного латинского писателя, у которого язык в такой степени служил бы непосредственным выражением внутреннего чувства. Несомненно, он — труднейший автор на латинском языке: больше никто не предъявляет таких беспощадных требований к читателю.[5]

  — Э. Норден[6]
  •  

Возмущение офицерской беспорядочной жизнью в доме его отца превратило Тертуллиана в пацифиста. Возмущение романизацией сделало его мятежником против внешних форм римской цивилизации в пользу карфагенской. Зрелище мужчин и женщин, готовых скорее умереть, чем принять традиционную форму лояльности веку Севера, привело его в христианство. Как христианина возмущение мирскими и самодовольными священниками в Карфагене и Риме побудило его стать монтанистом. И, наконец, возмущение монтанизмом заставило его в сектантской пустыни ожидать парусии со своими собственными тертуллианистами.[7]

  — В. Френд[8]
  •  

Он был карфагенцем, а не римлянином, плотью от плоти той самой Африки, что превращала своих пиратов в героев. Он из их породы.[9]

  — А. Амман.
  •  

Тертуллиан никогда не отпадал от официальной Церкви, но в ее границах вел свою кампанию против того, что он рассматривал как слабеющий аскетизм в церковной жизни.[10]

  — Д. Ренкин[11]

Примечания

  1. Имеется в виду легендарная царица Дидона.
  2. Цит. по: Тертуллиан. Избранные сочинения: Пер. с лат. / Общ. ред. и сост. А. А. Сто­лярова. М.: «Прогресс», 1994. С. 371.
  3. К. Попов. Тертуллиан, его теория христианского знания и основные начала его богословия. Киев, 1880. С. 3, 6—7.
  4. Радлов Э.Л. Тертуллиан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  5. Цит. по: Тертуллиан. Избранные сочинения: Пер. с лат. / Общ. ред. и сост. А. А. Сто­лярова. М.: «Прогресс», 1994. С. 21.
  6. E. Norden. Die antike Kunstprosa vom VI Jahrhundert ν. Chr. bis in die Zeit der Renaissance. Bd. 2. Leipzig, 1918, S. 606.
  7. Цит. по: Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. О душе / Пер. с лат., вступ. ст., коммент. и указатель А. Ю. Братухина. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. С. 26.
  8. Frend W. Η. С. Martyrdom and persecution in the early Church. Oxford, 1965. P. 366.
  9. Амман А. Путь Отцов. Краткое введение в патристику. Пер. с φρ. М., 1994. С. 54.
  10. Цит. по: Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. О душе / Пер. с лат., вступ. ст., коммент. и указатель А. Ю. Братухина. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. С. 24-25.
  11. Rankin D. Tertullian and the church. Cambridge, 1995. P. 41.

Ссылки