Голливуд (Буковски): различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Новая страница: «'''Голливуд''' — автобиографический роман американского писателя Чарльз Буковски|Чарль…»
 
 
Строка 41: Строка 41:


[[Категория:Романы 1989 года]]
[[Категория:Романы 1989 года]]
[[Категория:Произведения Чарльза Буковски]]
[[Категория:Литературные произведения на английском языке]]
[[Категория:Литературные произведения на английском языке]]

Текущая версия от 17:14, 1 февраля 2017

Голливуд — автобиографический роман американского писателя Чарльза Буковски 1989 года.

Цитаты[править]

  •  

Деньги — как секс, — констатировал я. — Они кажутся необходимыми, когда их нет.

  •  

— Все мы тут с дыркой в жопе, правильно? Ну, у кого дырки нет, объявись! [...] Говно ведь отсюда вываливается, я правильно рассуждаю? По крайней мере, мы каждый раз ждем, что это произойдет. Что мы без говна? Нет нас! Сколько же мы за свою жизнь высираем, а? И все идет в землю! Реки и моря насыщаются нашим говном! Мы мерзкие грязные твари! Ненавижу! Каждый раз, вытирая задницу, я ненавижу человечество!

  — Жан-Поль
  •  

Любовь и Гений — самые употребляемые слова

  •  

Он изображал гения и вошел во вкус. Может, он и был гением. Мне-то что. Но я сыт гениями по горло еще со школьной скамьи. Шекспир, Толстой, Ибсен, Дж. Б. Шоу, Чехов и прочие зануды. Ну, эти еще ладно, а были и похуже: Марк Твен, Готторн, сестры Бронте, Драйзер, Синклер Льюис, прямо спасу от них не было, обложили кругом, ни охнуть, ни вздохнуть без их наставлений, они и мертвого подняли бы.

  •  

...аванс затормозит творческий процесс.

  •  

Я пришел к выводу, что большинство тех, кто причисляет себя к алкашам, вовсе даже не алкаши. Чтобы сделаться заправским алкоголиком, требуется не меньше двух десятков лет. Я стал им на сорок пятом году жизни и еще ни разу об этом не пожалел.

  •  

Черная беднота пышет ненавистью. И белая тоже. Только обзаведясь капитальцем, черные и белые начинают терпеть друг друга. Мало кто из белых любит черных. Очень не многие черные — если вообще такие найдутся — любят белых. В общем, мы квиты. А может, и нет. В капиталистическом обществе проигравший попадает в рабскую зависимость от победителя и проигравших всегда должно быть больше. Что тут поделаешь? Политики не помогут, а выкарабкаться самому как-то не хватает времени.

  •  

Я никогда не считал писательство трудом. Сколько помню, этот процесс всегда протекал гладко: настрой приемник на передачу классической музыки, зажги сигарету, открой бутылочку. Дальше в дело вступает машинка. Я при всем этом лишь присутствую. Участие в этом деле помогало мне тянуть лямку жизни, когда сама она могла предложить слишком мало либо начинала походить на фильм ужасов. Машинка меня выручала, она говорила со мной, развлекала, спасала мою шкуру. Впрочем, затем я и писал — чтобы спастись от дурдома, не высовываться на улицу, убежать от себя.

  •  

Беда с этой писаниной. Я без нее не могу, она как болезнь, как наркотик, как чертово бремя, но всерьез считать себя писателем я не хочу. Может, потому, что слишком их на своем веку навидался. Они в основном не пишут, а поливают грязью друг друга. Все, кого я встречал, были либо суетливыми пакостниками, либо старыми девами; они без конца пикировались и делали гадости, при этом чуть не лопаясь от сознания собственной важности. Неужели все пишущие были таковы? Во все времена? Наверное, так оно и было. Писательство, похоже, вообще сучья профессия. И одним сучизм дается лучше, чем другим.

  •  

— А знаешь, что сказал Липпи Лео Дурочер?
    — Что за тип?
    — Бывший бейсболист. Он сказал: лучше быть везучим, чем талантливым.
    — Но мы-то и везучие, и талантливые.

  •  

Адвокаты, врачи и дантисты обирают людей до нитки. Писателям остается помирать с голодухи, кончать жизнь самоубийством или сходить с ума.

  •  

Человеку нужны три вещи: вера, тренировка и удача.

  •  

Видеть на экране всякое дерьмо стало столь привычным, что люди перестали отдавать себе отчет в том, что смотрят одно дерьмо.

  •  

Имея за спиной продолжительный опыт бедности, к деньгам относишься с уважением.

  •  

...все однажды произнесенное рано или поздно попадает в печать.

  •  

Я пришел к выводу, что актеры — другой породы, чем прочие смертные. У них на все свои соображения. Когда изо дня в день, из года в год притворяешься не тем, кто ты есть, это даром не проходит. Становится трудно быть самим собой. Представьте только, что вы все силы кладете на то, чтобы казаться кем-то другим. А потом — еще кем-то. А потом еще и еще. Поначалу это даже забавно. Но со временем, перебывав в шкуре десятков людей, начинаешь забывать, кто ты сам-то такой, и разучаешься говорить своими словами.

  •  

А знаете, в чем разница между критиком и простым зрителем? Критик смотрит кино бесплатно.

  •  

...ипподром предоставлял возможность увидеть массу народа в его худших проявлениях и, значит, не позволял забыться, отрешившись от реальности существования в человеческой среде. Алчность, страх, ужас — тут всему находилось место.
    Везде, на каждом забеге, во всякий день можно встретить характерные колоритные фигуры. Вероятно, и на меня смотрели как на такую достопримечательность, и это было мне не по душе. Я предпочел бы остаться незамеченным. Я не люблю советоваться по поводу ставок, не люблю обсуждать лошадей. У меня не возникает чувства товарищества по отношению к другим игрокам. Ведь мы на самом деле соперники. Но кто уж никогда не оказывается внакладе, так это хозяева ипподрома. Они-то всегда сорвут свой куш, и государство сорвет свой куш, и доля тех и другого все увеличивается, а значит, игроку приходится постоянно повышать предельную планку своей ставки, ломать голову над системой и оттачивать интуицию. Средний игрок изо дня в день делает двойные, тройные, шестерные и девятерные ставки, оставаясь в конце концов с кучей бесполезных картонок на руках. Одни говорят, что играют в надежде на удачу, другим якобы нравится атмосфера, третьим — зрелище. На самом же деле все стремятся к одному — к выигрышу. Он снимает напряжение. Простой ответ часто неочевиден, но именно простота лежит в основе глубокой истины, в основе работы, в сочинительстве и живописи. Глубина жизни — в ее простоте. Мне кажется, именно ипподром не дает мне забыть об этом.
    Но, с другой стороны, скачки — это болезнь, попытка чем-то заполнить жизнь, подмена реальности, которую отказываешься видеть. Все мы нуждаемся в том, чтобы уйти от действительности. Часы тянутся невыносимо медленно, и их нужно наполнить событиями, покуда не придет смерть. А вокруг не так-то много места для славных дел и настоящего веселья. Все быстро наскучивает либо начинает страшить. Просыпаешься утром, вылезаешь из-под одеяла, садишься на постели и думаешь: черт подери, что же дальше-то?

  •  

Я любил смотреть драки. Что-то в них напоминало мне писательство. И тут, и там необходимы все те же три вещи — талант, кураж и форма. Только в одном случае форма физическая, а в другом — интеллектуальная, духовная. Нельзя быть писателем каждую минуту жизни. Ты становишься им, садясь за машинку. Когда ты за ней сидишь, остальное уже не так трудно. Самое трудное — заставить себя сесть на этот стул. И это удается не всегда. Ведь у тебя все как у людей — мелкие заботы, большие беды, хвори и невзгоды. И чтобы одолеть всех этих бесов, которые стараются загнать тебя в угол, нужно быть в отличной форме. Вот урок, который я вынес для себя, наблюдая борьбу, скачки, видя, как жокеи преодолевают невезуху, подвохи и ужас перед барьером. Я пишу о жизни — ха-ха! На самом деле я не перестаю восхищаться незаметным мужеством людей, которые вот так живут день за днем. И это придает мне силы.

  •  

Если уж паниковать, так по делу.

  •  

— А кто ваш любимый писатель? — спросил я.
    — Шекспир.
    — Если проскочим, я вас прощу.
    — Я и сам себя прощу, если проскочим.

  •  

Мне нравились все, кого спихнули вниз, а они сумели подняться.

Перевод[править]

  • Голливуд = Hollywood / Пер. с англ. Нины Цыркун. — М.: Глагол, 1999. — 224 с. — 5000 экз. — ISBN 5-87532-044-3