Виктор Сергеевич Розов: различия между версиями
[непроверенная версия] | [непроверенная версия] |
Нет описания правки |
Нет описания правки |
||
Строка 1: | Строка 1: | ||
{{Навигация|Тема=Виктор Розов|Википедия=Розов, Виктор Сергеевич|Викисклад=Victor Rozov|Викитека=}} |
{{Навигация|Тема=Виктор Розов|Википедия=Розов, Виктор Сергеевич|Викисклад=Victor Rozov|Викитека=}} |
||
[[File:Виктор Розов.jpg|thumb|220px|right|<center>Виктор Розов в 1960-е гг.]] |
|||
'''Ви́ктор Серге́евич Ро́зов''' (1913—2004) — русский советский драматург. Лауреат Государственной премии СССР (1967). Автор более 20 пьес и 6 киносценариев, в том числе пьесы «Вечно живые» и на её основе — сценария фильма «Летят журавли». Академик Российской академии словесности. Был президентом Российской Академии театрального искусства и членом Союза писателей. |
'''Ви́ктор Серге́евич Ро́зов''' (1913—2004) — русский советский драматург. Лауреат Государственной премии СССР (1967). Автор более 20 пьес и 6 киносценариев, в том числе пьесы «Вечно живые» и на её основе — сценария фильма «Летят журавли». Академик Российской академии словесности. Был президентом Российской Академии театрального искусства и членом Союза писателей. |
||
Версия от 20:39, 6 апреля 2017
Ви́ктор Серге́евич Ро́зов (1913—2004) — русский советский драматург. Лауреат Государственной премии СССР (1967). Автор более 20 пьес и 6 киносценариев, в том числе пьесы «Вечно живые» и на её основе — сценария фильма «Летят журавли». Академик Российской академии словесности. Был президентом Российской Академии театрального искусства и членом Союза писателей.
Цитаты
Марки не только знак почтовой оплаты — послюнявил, наклеил и выбросил. Марки — история почты, история культуры страны. — [1] |
Человек, ставший серьёзным, подлинным коллекционером, способен даже на научное открытие. |
Из книги «Удивление перед жизнью»
Нельзя же объяснить запах левкоя или гвозди́ки или вкус яблока. У одного автора это творческое воображение может быть развито очень сильно и доминировать в его работе, возникать буквально из ничего, у другого требует твёрдой жизненной опоры и отталкивается от чего-либо замеченного в реальности. |
Кроме того, как я сказал, идут годы странствий, и я совсем не исключаю, что Эфрос поставит спектакль среди самой натуральной обстановки, и будет гореть керосиновая лампа и в зал доноситься запах керосина и горелого фитиля, а на подоконниках стоять живые фикусы, герань и цвести амариллисы. Я только мечтаю дожить до этого, потому что я очень люблю занавес в театре. Когда я вхожу в зал и занавес открыт (впервые я увидел это в театре Мейерхольда сорок с гаком лет тому назад), я испытываю какое-то чувство стыдливости. Но я с удовольствием смотрю спектакли и без занавеса...[2] |
А в вольерах стояли безработный (его почему-то не взяли на гастроли), неподвижный, будто отлитый из чугуна, прекрасный и таинственный огромный бегемот и добрый слон. Слон был действительно добрый, так как всегда выручал своего сторожа-кормильца. Сторож тот, когда был сильно пьян, шёл не домой, а к слону, и нередко, не доходя до него, падал в бесчувствии. Тогда слон подтягивал своим нежным хоботом друга к себе, клал его у ног и никого не допускал к нему до тех пор, пока тот не протрезвлялся и не уходил сам. Не давал друга в обиду! Ни жене, ни милиции![2] |