Владимир Клавдиевич Арсеньев: различия между версиями

	Владимир Клавдиевич Арсеньев
	Владимир Клавдиевич Арсеньев ; Хабаровск, 1913—1917 гг.
	Статья в Википедии
	Произведения в Викитеке
	Медиафайлы на Викискладе

Интерактивная навигация по истории

[непроверенная версия]

← Предыдущая правка Следующая правка →

Содержимое удалено Содержимое добавлено

ВизуальныйВики-текст

Линейный

Версия от 11:11, 21 ноября 2018

Влади́мир Кла́вдиевич Арсе́ньев (29 августа [10 сентября] 1872 — 4 сентября 1930) — российский и советский путешественник, географ, этнограф, писатель, исследователь Дальнего Востока России. Автор книг «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала».

Цитаты

Музеи — дело народное, общее, и потому все должны работать бескорыстно.

Интриг между учёными в Петербурге — хоть отбавляй! В этом отношении у нас в провинции лучше. Я всегда идеализировал — мне казалось, что между учёными должна быть полная солидарность и внимание к обоюдным интересам, — а увидел я другое… Нехороший осадок оставил у меня Питер — карьеризм поглотил человека! Этот Вавилон закрутил было и меня, да, слава богу, я вовремя очнулся и убежал к себе в Приамурье. — из письма В. К. Арсеньева этнографу Льву Яковлевичу Штернбергу

Всякая корейская фанза дышит домовитостью, трудолюбием, видны забота и желание устроить жизнь получше, а у этих троглодитов написано на лице: похищничаю, уйду, а место это будь проклято — я не вспомню о нём. — Арсеньев сравнивает жизнь русских и корейских крестьян в селе Уликэ

Из романа Дерсу Узала

Днём, при солнечном свете, мы видим только Землю, ночью мы видим весь мир. Словно блестящая световая пыль была рассыпана по всему небосклону. От тихих сияющих звёзд, казалось, нисходил на землю покой, и потому в природе было всё так торжественно и тихо.^[1]

Дождь в лесу — это двойной дождь. Каждый куст и каждое дерево при малейшем сотрясении обдают путника водою.^[1]

Странно устроен человеческий мозг. Из впечатлений целого дня, из множества разнородных явлений и тысячи предметов, которые всюду попадаются на глаза, что-нибудь одно, часто даже не главное, а случайное, второстепенное, запоминается сильнее, чем всё остальное!^[1]

Меня поразило, что Дерсу кабанов называет «людьми». Я спросил его об этом.
— Его все равно люди, — подтвердил он, — только рубашка другой.^[1]

О Владимире Арсеньеве

	…Арсеньев… деятельный исследователь, … проведя всё своё время в наблюдениях жизни уссурийской тайги, познал и полюбил её, выработав из себя умелого таёжника-исследователя, редкостного съёмщика и неутомимого ходока.
	— «Приамурские ведомости», Хабаровск, 26 ноября 1906 г.

…Арсеньев… истинный путешественник, обладающий теми же данными, которые создали некогда Пржевальского…
…Его экспедиция, обогащающая географическую науку оригинальными сведениями, даёт ему несомненное право на признание в нём не только «отличного офицера», но и истинного путешественника, которого уже пора оценить, как в своё время оценил Пржевальский Козлова.

— «Приамурье». Хабаровск, 10 апреля 1910 г.

Книгу Вашу я читал с великим наслаждением. Не говоря о её научной ценности, — конечно несомненной и крупной, — я увлечён и очарован был её изобразительной силой, Вам удалось объединить в себе Брема и Фенимора Купера — это, поверьте, неплохая похвала. — Письмо Горького Арсеньеву о впечатлениях от прочитанной книги Арсеньева «В дебрях Уссурийского края». 4 января 1928 г.

— Максим Горький

Арсеньев между прочим рассказал мне, как он написал свою книгу. Она вышла из дневников, которые вел он в экспедициях. Это книга, можно сказать, первобытного литератора, своего рода тоже реликт. Ее движение есть движение самой природы и она снова наводит меня на мысль, что поэзия рождается в ритмическом движении природы, вращении солнц и земель и является на свет тем же самым чутьем, которым животные и люди в тайге определяют, без компаса, в какой стороне находится дом.^[2]

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1928

Центральный Сихотэ-Алинь не только уникальный синтез южной и северной флоры и фауны из-за остановки на этой океанской кромке давнего ледникового утюга, а еще крохотный и символичный синтез двух, казалось бы, несовместимых цивилизаций. Это союз русского офицера-исследователя Владимира Арсеньева и таежного гольда Дерсу Узала в постижении природы. Не конфликт колонизации, не взаимное вытеснение, а поиск той гармонии и уравновешенности, при которых «одно другому не мешает», и более того, помогает ― уцелеть и развиваться.^[3]

— Андрей Тарасов, «Время не бросать камни», 2013

Источники

↑ ¹ ² ³ ⁴ В.К.Арсеньев. «В дебрях Уссурийского края». — М.: «Мысль», 1987 г.
↑ Пришвин М.М. «Дневники. 1918-1919» Москва, «Московский рабочий», 1994 г.
↑ Андрей Тарасов. «Время не бросать камни». — М.: «Знание-сила», №1, 2013 г.

[Дерсу-1] ¹ ² ³ ⁴ В.К.Арсеньев. «В дебрях Уссурийского края». — М.: «Мысль», 1987 г.

[2] Пришвин М.М. «Дневники. 1918-1919» Москва, «Московский рабочий», 1994 г.

[3] Андрей Тарасов. «Время не бросать камни». — М.: «Знание-сила», №1, 2013 г.

[1]

[2]

[3]

@@ Строка 2: / Строка 2: @@
 == Цитаты ==
-{{Q|Музеи — дело народное, общее, и потому все должны работать бескорыстно. Свои сборы я никогда не продаю, а жертвую.|Комментарий=}}
+{{Q|Музеи — дело народное, общее, и потому все должны работать бескорыстно.|Комментарий=}}
 {{Q|Интриг между учёными в [[Санкт-Петербург|Петербурге]] — хоть отбавляй! В этом отношении у нас в провинции лучше. Я всегда идеализировал — мне казалось, что между учёными должна быть полная солидарность и внимание к обоюдным интересам, — а увидел я другое… Нехороший осадок оставил у меня Питер — карьеризм поглотил человека! Этот Вавилон закрутил было и меня, да, слава богу, я вовремя очнулся и убежал к себе в Приамурье.|Комментарий=из письма В. К. Арсеньева этнографу Льву Яковлевичу Штернбергу}}