Солончак: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
загнуть в топкий солончак |
→Солончаки в стихах: На сотни верст безлюдны |
||
Строка 27: | Строка 27: | ||
И меня догонит вдруг |
И меня догонит вдруг |
||
Медною стрелою?<ref>''[[Алексей Константинович Толстой|Толстой А.К.]]'' Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.</ref>|[[Алексей Константинович Толстой|Алексей Толстой]], «Колокольчики мои...», 1849}} |
Медною стрелою?<ref>''[[Алексей Константинович Толстой|Толстой А.К.]]'' Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.</ref>|[[Алексей Константинович Толстой|Алексей Толстой]], «Колокольчики мои...», 1849}} |
||
{{Q|Здесь царство [[сон|снов]]. На сотни верст безлюдны |
|||
Солончаков нагие берега. |
|||
Но воды в них ― небесно-[[изумруд]]ны |
|||
И [[шёлк]] песков белее, чем снега.<ref>''[[Иван Алексеевич Бунин|И. Бунин]]''. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.</ref>|Автор=[[Иван Алексеевич Бунин|Иван Бунин]], «Ковсерь», 1903}} |
|||
{{Q|Забыть ли, как на [[снег]]е сбитом |
|||
В последний раз рубил казак, |
|||
Как под размашистым копытом |
|||
Звенел промёрзлый солончак, |
|||
И как минутная [[победа]] |
|||
Швырнула нас через [[окоп]], |
|||
И храп коней, и крик соседа, |
|||
И [[кровь]]ю залитый сугроб?|Автор=[[:w:Туроверов, Николай Николаевич|Николай Туроверов]], «Перекоп», 1928}} |
|||
{{Q|И тут есть [[Сибирь]]. На ее косогоре |
{{Q|И тут есть [[Сибирь]]. На ее косогоре |
Версия от 17:09, 30 марта 2019
Солонча́к, солончаки́ — тип почвы с большим содержанием легкорастворимых солей, препятствующих развитию большинства растений, за исключением редких галофитов (таких как солерос, солянка, сведа, петросимония, аджерек, кермек и др.), которые также не образуют сплошного растительного покрова. Чаще всего солончаки образуются в сухих или засушливых областях с жаркими сезонами, также характерны они для почвенного покрова степей, полупустынь и пустынь.
Чаще всего солончаки можно встретить в Центральной Африке, Азии, Австралии, Северной Америке, а также в России (Прикаспийская низменность), на Украине (Херсонская область), Казахстане и Средней Азии.
Солончаки в прозе
― Или еще того хуже было на солончаках над самым над Каспием: солнце рдеет, печет, и солончак блестит, и море блестит… Одурение от этого блеску даже хуже чем от ковыля делается, и не знаешь тогда, где себя, в какой части света числить, то есть жив ты или умер и в безнадежном аду за грехи мучишься. Там, где степь ковылистее, она все-таки радостней; там хоть по увалам кое-где изредка шалфей сизеет или мелкий полынь и чабрец пестрит белизну, а тут все одно блыщание… <...> Оно, разумеется, и при всем этом скучно, но все еще перенесть можно, но на солончаке не приведи Господи никому долго побывать. Конь там одно время бывает доволен: он соль лижет и с нее много пьет и жиреет, но человеку там ― погибель. Живности даже никакой нет, только и есть, как на смех, одна малая птичка, красноустик, вроде нашей ласточки, самая непримечательная, а только у губок этакая оторочка красная. Зачем она к этим морским берегам летит ― не знаю, но как сесть ей постоянно здесь не на что, то она упадет на солончак, полежит на своей хлупи и, глядишь, опять схватилась и опять полетела, а ты и сего лишен, ибо крыльев нет, и ты снова здесь, и нет тебе ни смерти, ни живота, ни покаяния, а умрешь, так как барана тебя в соль положат, и лежи до конца света солониною.[1] | |
— Николай Лесков, «Очарованный странник», 1873 |
За столами писцы; на стол приходится пара их; перед каждым: перо и чернила и почтенная стопка бумаг; писец по бумаге поскрипывает, переворачивает листы, листом шелестит и пером верещит (думаю, что зловещее растение «вереск» происходит от верещания); так ветер осенний, невзгодный, который заводят ветра ― по лесам, по оврагам; так и шелест песка ― в пустырях, в солончаковых пространствах ― оренбургских, самарских, саратовских...[2] | |
— Андрей Белый, «Петербург», 1914 |
Пересел и очень скоро приехал в Шерифхане. Здесь я увидел нечто невиданное. Пустыня-солончак. Лежит громадное, явно мертвое, гладкое озеро-море. В воду тянутся длинные молы на сваях. Несколько больших черных барж грузятся чем-то. Но самое странное: на берегу нет жилых зданий, не видно людей. Одна пустыня. И пустынные склады. Лежат товары. Лежат мотки колючей проволоки. Видно несколько амбаров. Десяток вагонов стоит на рельсах. Но порт ― мертв. Это главный порт Урмийского озера, место с громадным, говорят, будущим. Противоположного берега не видно.[3] | |
— Виктор Шкловский, «Сентиментальное путешествие», 1923 |
Пустыня оттеснена за горизонт. И только? У станции Челкар ей разрешено вклиниться в культурную зону на какой-нибудь получас пути. Это, так сказать, показательная пустыня, небольшой отрез голого, избарханенного песка ― и глазам надо торопиться: было бы досадно выйти из промелька пустыни с пустыми зрачками. Итак, что же я видел за мой челкарский получас: песчаное море, показанное с выключением времени ― валы остановились в полной неподвижности; медленно выкруглившийся из-за всхолмия белесый солончак; посредине его, точно терракотовая фигурка, поставленная на блюде, неподвижный контур верблюда; заходящие в обход вторгшейся пустыне реденькие цепи кустарников, напоминающие цепи стрелков, атакующих противника. И это немного больше, чем метафора. Всей этой прогибающейся к земле чахлой поросли дано боевое задание: остановить барханы. Цепь за цепью, кусты взбегают на гребень, берутся за корни, как за руки, напруживают стебли, ― и пустыня отступает вспять.[4] | |
— Сигизмунд Кржижановский, «Салыр-Гюль», 1933 |
Исследовав тибетские нагорья, я пошел на Лоб-Нор, чтобы уже оттуда возвратиться в Россию. Тарым, одолеваемый пустыней, изнемогая, из самых последних вод образует обширное тростниковое болото, нынешний Кара-Кошук-Куль, Лоб-Нор Пржевальского, ― и Лоб-Нор ханских времен, ― что бы ни говорил Ритгофен. Оно окаймлено солончаками, но вода солена только у самых берегов, ― да и не рос бы камыш вокруг соленого озера. Как-то, весной, я в пять дней объехал его. Там, в трехсаженных тростниках, мне удалось открыть замечательную полуводяную бабочку с первобытной системой жилок. Кочковатый солончак был усеян раковинами моллюсков.[5] | |
— Владимир Набоков, «Дар», 1937 |
Кара-Кончар подъехал к Джелаль эд-Дину и, склонившись к нему, внимательно вслушивался в его слова. Хан объяснил план будущей битвы. Ястребиное лицо Кара-Кончара не выражало никакого волнения, только в карих, круглых, как у совы, глазах вспыхивали веселые искры. | |
— Василий Ян, «Чингиз-хан», 1939 |
Солончаки в стихах
Упаду ль на солончак | |
— Алексей Толстой, «Колокольчики мои...», 1849 |
— Иван Бунин, «Ковсерь», 1903 |
— Николай Туроверов, «Перекоп», 1928 |
— Леонид Мартынов, «Пленный швед», 1936 |
Источники
- ↑ Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 4. Москва, «Правда», 1989 г.
- ↑ Андрей Белый. Петербург: Роман. Санкт-Петербург, «Кристалл», 1999 г.
- ↑ Виктор Шкловский, «Ещё ничего не кончилось». — Москва: изд. Вагриус, 2003 г.
- ↑ С.Д.Кржижановский. Сказки для вундеркиндов: повести, рассказы. — М.: Советский писатель, 1991 г.
- ↑ Набоков В.В. Собрание сочинений в 6 томах. Том шестой. — Анн Арбор: Ардис Пресс, 1988 г.
- ↑ В. Г. Ян «Чингиз-Хан». — Минск: Мастацкая лiтаратура, 1982 г. Том первый
- ↑ Толстой А.К. Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.
- ↑ И. Бунин. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.
- ↑ Л. Мартынов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Л.: Советский писатель, 1986 г.
См. также
Поделитесь цитатами в социальных сетях: |