Галина Николаевна Щербакова: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
MarkErbo (обсуждение | вклад) Моление о Еве - рецензия на книжку |
MarkErbo (обсуждение | вклад) то самое Моление о Еве |
||
| Строка 15: | Строка 15: | ||
{{Q|Не сметь! Не сметь давать расти в себе ни [[жалость|жалости]], ни [[гнев]]у. Им только дай волю, только дай… Опустив открытку в почтовый ящик, Нина подумала: Алёна вызвала из небытия силы, о которых она, Нина, забыла… Это же надо! Ра-ба… Интересно, сейчас кто-нибудь [[Выдавливает из себя по каплям раба|выдавливает его по капле]]? Нине хотелось притащить за уши ту девчонку, какой была сама… «Сколько? Тридцать с хвостиком лет тому…» Она хотела поставить ее рядом и посмотреть ей в [[глаза]]… Вот интересно, могла бы она ее чему-то научить, дать ей дружеский [[совет]] из сегодня во [[вчера]]? Дочери она не может…<ref name="Год"/>|Автор=«Год Алёны», 1996}} |
{{Q|Не сметь! Не сметь давать расти в себе ни [[жалость|жалости]], ни [[гнев]]у. Им только дай волю, только дай… Опустив открытку в почтовый ящик, Нина подумала: Алёна вызвала из небытия силы, о которых она, Нина, забыла… Это же надо! Ра-ба… Интересно, сейчас кто-нибудь [[Выдавливает из себя по каплям раба|выдавливает его по капле]]? Нине хотелось притащить за уши ту девчонку, какой была сама… «Сколько? Тридцать с хвостиком лет тому…» Она хотела поставить ее рядом и посмотреть ей в [[глаза]]… Вот интересно, могла бы она ее чему-то научить, дать ей дружеский [[совет]] из сегодня во [[вчера]]? Дочери она не может…<ref name="Год"/>|Автор=«Год Алёны», 1996}} |
||
{{Q|Она меня все-таки догнала возле [[лифт]]а, пока я ― вечная клуша ― переминалась с тремя набитыми пакетами, освобождая средний [[палец]], чтобы нажать кнопку вызова. Она что-то мне сказала, материализуясь из темноты пристенка почтовых ящиков. Что-то сказала и подняла руку. Палец успел вызвать лифт, и я очень долго падала в него, оглушительно шелестя пакетами. Она мне что-то сказала… Что? «Жаль, ― подумала я свою последнюю мысль. ― Мне уже не написать всей этой истории. Жаль». И я ушла в бесконечный зловонный туннель, о котором столько наврано. Наврано… Наврано… О… Однажды их занесло в шашлычную на Красной Пресне. Трех молодых и красивых. Это было время, когда никуда нельзя было попасть по желанию. [[Время]], когда табличку со словами «Мест нет» выковывали одновременно с дверными ручками кафе, театров, [[баня|бань]] и прочих людских мест. В такой системе был [[смысл]].<ref>''Галина Щербакова''. «Моление о Еве». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор=«Моление о Еве», 2000}} |
|||
{{Q|Нет ничего вкуснее [[жизнь|жизни]]. Но в этот миг, когда мерцает Мицар над [[старуха|старухой]]-сосной, одни люди [[убийство|убивают]] других по команде третьих, кто-то тонет, кто-то теряет [[сознание]], и так было, и есть, и будет. И нет на свете никого более беззащитного, чем [[человек]], который рождается, чтоб умереть. И мальчик заплакал, а Мицар смеялся, а девочка не могла уснуть, потому что внутри нее, не спросясь разрешения, вдруг лопнула почка, и она решила, что всю свою жизнь она будет защищать этого мальчика, хотя он ей на фиг не нужен. И [[сердце]] ее плавилось горячим соком от [[счастье|счастья]]. [[Собака]] тявкнула и слизнула мальчишечьи [[слёзы]]. Он обнял ее голову, вдыхая запах псины. Странно, но он рождал [[надежда|надежду]]. Мицар совсем опустился и подмигнул мальчику, как своему. Как бы сказала девочка? ''Рацим лацрем, а идюл илхырд''. Собака подняла голову и тихонько подвыла [[Мицар]]у. Она снова была в семье, и она всех любила. И только ее счастье было без всяких яких.<ref>''Галина Щербакова''. «Мальчик и девочка». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор=«Мальчик и девочка», 2001}} |
{{Q|Нет ничего вкуснее [[жизнь|жизни]]. Но в этот миг, когда мерцает Мицар над [[старуха|старухой]]-сосной, одни люди [[убийство|убивают]] других по команде третьих, кто-то тонет, кто-то теряет [[сознание]], и так было, и есть, и будет. И нет на свете никого более беззащитного, чем [[человек]], который рождается, чтоб умереть. И мальчик заплакал, а Мицар смеялся, а девочка не могла уснуть, потому что внутри нее, не спросясь разрешения, вдруг лопнула почка, и она решила, что всю свою жизнь она будет защищать этого мальчика, хотя он ей на фиг не нужен. И [[сердце]] ее плавилось горячим соком от [[счастье|счастья]]. [[Собака]] тявкнула и слизнула мальчишечьи [[слёзы]]. Он обнял ее голову, вдыхая запах псины. Странно, но он рождал [[надежда|надежду]]. Мицар совсем опустился и подмигнул мальчику, как своему. Как бы сказала девочка? ''Рацим лацрем, а идюл илхырд''. Собака подняла голову и тихонько подвыла [[Мицар]]у. Она снова была в семье, и она всех любила. И только ее счастье было без всяких яких.<ref>''Галина Щербакова''. «Мальчик и девочка». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор=«Мальчик и девочка», 2001}} |
||
| Строка 21: | Строка 23: | ||
== Цитаты о Галине Щербаковой == |
== Цитаты о Галине Щербаковой == |
||
{{Q|С того момента, как в журнале «Юность» была опубликована повесть «[[Вам и не снилось]]», по сценам страны прокатилась волна инсценировок, а вскоре вышел и [[Вам и не снилось |
{{Q|С того момента, как в журнале «Юность» была опубликована повесть «[[Вам и не снилось]]», по сценам страны прокатилась волна инсценировок, а вскоре вышел и [[Вам и не снилось|одноименный фильм]]. Каждую новую вещь Галины Щербаковой ждали с нетерпением. Однако ничего подобного по чистоте и свежести писательнице больше создать не удалось. [[Роман]], начинающий новую книгу, вышедшую в престижной «серой» серии «Вагриуса», и вовсе не хорош собой. Но в книге есть еще [[повесть]] и [[рассказ]]ы. А вообще-то [[на вкус и цвет товарища нет]]…<ref>''Юлия Рахаева'', «Жила-была девочка. Книжный развал» (Нам и не снилось. Галина Щербакова. Моление о Еве). — М.: «Известия», 07.08.2001 г.</ref>|Автор=Юлия Рахаева, «Жила-была девочка. Книжный развал», 2001}} |
||
{{Q|[[Михаил Михайлович Козаков|Михаил Козаков]] говорит, что снимал в [[фильм]]е свои [[ощущения]]. Без [[сомнение|сомнения]], они совпали с миллионами [[зритель]]ских ощущений, с теми самыми «подробностями мелких чувств», о которых пишет Галина Щербакова. Возможно, как раз эти подробности, блистательно разыгранные в «[[Покровские ворота|Покровских воротах]]», принесли картине зрительскую [[любовь]] и одновременно неприятие [[власть|властей]]. Картину запрещали несколько раз. Видимо, [[ирония]] над кондовой и туповатой серьезностью [[музыка]]льной политической [[сатира|сатиры]] сильно нервировала ответственных товарищей.<ref>''Светлана Карпекова'', Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот». — М.: «Известия», 14.01.2002 г.</ref>|Автор=Светлана Карпекова, Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот», 2002}} |
{{Q|[[Михаил Михайлович Козаков|Михаил Козаков]] говорит, что снимал в [[фильм]]е свои [[ощущения]]. Без [[сомнение|сомнения]], они совпали с миллионами [[зритель]]ских ощущений, с теми самыми «подробностями мелких чувств», о которых пишет Галина Щербакова. Возможно, как раз эти подробности, блистательно разыгранные в «[[Покровские ворота|Покровских воротах]]», принесли картине зрительскую [[любовь]] и одновременно неприятие [[власть|властей]]. Картину запрещали несколько раз. Видимо, [[ирония]] над кондовой и туповатой серьезностью [[музыка]]льной политической [[сатира|сатиры]] сильно нервировала ответственных товарищей.<ref>''Светлана Карпекова'', Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот». — М.: «Известия», 14.01.2002 г.</ref>|Автор=Светлана Карпекова, Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот», 2002}} |
||
Версия от 22:07, 19 апреля 2019
Галина Николаевна Щербакова (наст. фамилия Режабек; 1932 — 2010) — советская и российская писательница, сценарист.
Цитаты
Литературные „тусовки“ — это прежде всего демонстрация амбиций, успеха, шляп и машин. |
Из повестей и романов
«У меня не получились страусы и косточки у авокадо оказались слишком большими», ― печально признался Бог, очутившись по случаю на Земле. Вот так замечательно зацепился в памяти какой-то американский фильм, из которого ничего не помню, а вот на страусов теперь без нежности смотреть не могу. Неудачные вы Его! Лапочки… Такие не фламинго… С тех пор как я поняла, что мне и половины не сделать из того, что должна была и могла, проблема большой косточки авокадо стала мне застить свет.[1] | |
| — «Косточка авокадо», 1994 |
Все по очереди, обстоятельно ходили в уборную, бабушка последней задерживалась на крыльце и тихонько молилась на Большую Медведицу, которая по вечерам как раз располагалась напротив для удобства молящихся. Я не ерничаю, я слышала эту молитву. Вообще-то бабушка молилась молча, взбрасывая для креста руку нечасто и по-быстрому. Но иногда, иногда… Шевеление губ выдавало тайный вскрик, и тогда возникали имена: дедушки, дядьки, мамы… Мое… С тех самых пор с Медведицей у меня отношения личные, свойские. Я знаю место Ее на Небе, она знает мое на земле. Это укрепляет мой шаг, а Алькор и Мицар мне подмигивают.[2] | |
| — «Loveстория», 1996 |
| — «Loveстория», 1996 |
Не сметь! Не сметь давать расти в себе ни жалости, ни гневу. Им только дай волю, только дай… Опустив открытку в почтовый ящик, Нина подумала: Алёна вызвала из небытия силы, о которых она, Нина, забыла… Это же надо! Ра-ба… Интересно, сейчас кто-нибудь выдавливает его по капле? Нине хотелось притащить за уши ту девчонку, какой была сама… «Сколько? Тридцать с хвостиком лет тому…» Она хотела поставить ее рядом и посмотреть ей в глаза… Вот интересно, могла бы она ее чему-то научить, дать ей дружеский совет из сегодня во вчера? Дочери она не может…[2] | |
| — «Год Алёны», 1996 |
Она меня все-таки догнала возле лифта, пока я ― вечная клуша ― переминалась с тремя набитыми пакетами, освобождая средний палец, чтобы нажать кнопку вызова. Она что-то мне сказала, материализуясь из темноты пристенка почтовых ящиков. Что-то сказала и подняла руку. Палец успел вызвать лифт, и я очень долго падала в него, оглушительно шелестя пакетами. Она мне что-то сказала… Что? «Жаль, ― подумала я свою последнюю мысль. ― Мне уже не написать всей этой истории. Жаль». И я ушла в бесконечный зловонный туннель, о котором столько наврано. Наврано… Наврано… О… Однажды их занесло в шашлычную на Красной Пресне. Трех молодых и красивых. Это было время, когда никуда нельзя было попасть по желанию. Время, когда табличку со словами «Мест нет» выковывали одновременно с дверными ручками кафе, театров, бань и прочих людских мест. В такой системе был смысл.[3] | |
| — «Моление о Еве», 2000 |
Нет ничего вкуснее жизни. Но в этот миг, когда мерцает Мицар над старухой-сосной, одни люди убивают других по команде третьих, кто-то тонет, кто-то теряет сознание, и так было, и есть, и будет. И нет на свете никого более беззащитного, чем человек, который рождается, чтоб умереть. И мальчик заплакал, а Мицар смеялся, а девочка не могла уснуть, потому что внутри нее, не спросясь разрешения, вдруг лопнула почка, и она решила, что всю свою жизнь она будет защищать этого мальчика, хотя он ей на фиг не нужен. И сердце ее плавилось горячим соком от счастья. Собака тявкнула и слизнула мальчишечьи слёзы. Он обнял ее голову, вдыхая запах псины. Странно, но он рождал надежду. Мицар совсем опустился и подмигнул мальчику, как своему. Как бы сказала девочка? Рацим лацрем, а идюл илхырд. Собака подняла голову и тихонько подвыла Мицару. Она снова была в семье, и она всех любила. И только ее счастье было без всяких яких.[4] | |
| — «Мальчик и девочка», 2001 |
Все совпадения лиц и мест случайны, как и всё в мире. У меня врачебное предписание ― отдышаться за городом. Мой загород ― скошенный вниз, к речке, кусок сырой земли, на котором с десяток высоченных сосен, в сущности, для восприятия уже не деревьев, а стволов. Написала слова и ужаснулась второму их смыслу. Будто не знаю, что все слова у нас оборотни. Поэтому считайте, что я вам ничего не говорила о соснах. Или сказала просто ― шершавые и высокие. Такие достались. Метут небо ветками-метелками. Ширк ― и облака налево, ширк ― направо. Только к ночи они замирают, и тогда я их люблю за совершенную графичность, которой на дух нет у подрастающих молоденьких рябин, вставших взамен унесенных ураганом орешников. Рябинки-лапочки ― это живопись кистью, не без помощи пальца. Сосны же ― графика. Но под всем и, в сущности, над всем царствует на моем куске земли перформанс крапивы, царицы моих угодий.[5] | |
| — «Кровать Молотова», 2001 |
Цитаты о Галине Щербаковой
С того момента, как в журнале «Юность» была опубликована повесть «Вам и не снилось», по сценам страны прокатилась волна инсценировок, а вскоре вышел и одноименный фильм. Каждую новую вещь Галины Щербаковой ждали с нетерпением. Однако ничего подобного по чистоте и свежести писательнице больше создать не удалось. Роман, начинающий новую книгу, вышедшую в престижной «серой» серии «Вагриуса», и вовсе не хорош собой. Но в книге есть еще повесть и рассказы. А вообще-то на вкус и цвет товарища нет…[6] | |
| — Юлия Рахаева, «Жила-была девочка. Книжный развал», 2001 |
Михаил Козаков говорит, что снимал в фильме свои ощущения. Без сомнения, они совпали с миллионами зрительских ощущений, с теми самыми «подробностями мелких чувств», о которых пишет Галина Щербакова. Возможно, как раз эти подробности, блистательно разыгранные в «Покровских воротах», принесли картине зрительскую любовь и одновременно неприятие властей. Картину запрещали несколько раз. Видимо, ирония над кондовой и туповатой серьезностью музыкальной политической сатиры сильно нервировала ответственных товарищей.[7] | |
| — Светлана Карпекова, Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот», 2002 |
Источники
- ↑ Галина Щербакова. «Митина любовь». «У ног лежачих женщин». «Косточка авокадо». ― М.: Вагриус, 2001 г.
- ↑ 1 2 3 Галина Щербакова. «Год Алёны». — М.: Вагриус, 2002 г.
- ↑ Галина Щербакова. «Моление о Еве». — М.: Вагриус, 2001 г.
- ↑ Галина Щербакова. «Мальчик и девочка». — М.: Вагриус, 2001 г.
- ↑ Галина Щербакова. «Кровать Молотова». — М.: Вагриус, 2001 г.
- ↑ Юлия Рахаева, «Жила-была девочка. Книжный развал» (Нам и не снилось. Галина Щербакова. Моление о Еве). — М.: «Известия», 07.08.2001 г.
- ↑ Светлана Карпекова, Савранский приехал на 20-летие «Покровских ворот». — М.: «Известия», 14.01.2002 г.