Нырок: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Долго сопротивлялся, горемыка |
чик - и готово |
||
Строка 16: | Строка 16: | ||
{{Q|Мы скоро перебирались с [[дед]]ом по верхней тетиве сети, мелькнула пара, будто широкие [[лист]]ья, прилипших карасей, затем вразброс явилось еще несколько штук, измученных, правда, истасканных, забитых. Наперебой твердили мы друг дружке, что если уж возле берега напутался [[карась]], то дальше и подумать страшно, сколь его… Старый и малый хитрили, обманывали себя, руками, сердцем чуя, да и [[глаза]]ми уже видя: надежды рухнули, вляпались мы с дедом, попали в проруху, но так не хотелось с этим соглашаться. А уж пошла сеть свитой, перепутанной, из глубин черной головешкой возник [[покойник|успокоенный]] нырок. Долго сопротивлялся, горемыка, собрал на себя почти всю сеть, запутался так, что нечего было и браться вынимать его из сети, резать полотно мережи ― один-разъединственный способ достать утку эту разнесчастную, почти что никому, кроме себя, не нужную. Если бы в мережку угодил один нырок ― делов-то: часок посидеть с деревянной иглою в избушке ― и дыры как не бывало! Но к середине озера ничего разобрать уже нельзя: где кибасья, где наплавки, где ячеи, где тетивы, где сеть вообще длиной сажен двадцать? Комок из [[водоросли|водорослей]], листьев, голых стеблей [[кувшинка|кувшинок]] и [[лилия|лилий]], из ниток, веревок, в которые запеленаты тушки уток, ― все увязано в крепкие узлы, и для насмешки, для полного уж изгальства, в путанице мережи и в тине реденько шевелились, пошептывали чего-то квашеными ртами караси.<ref>''[[Виктор Петрович Астафьев|В. П. Астафьев]]''. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 5. — Красноярск, Офсет, 1997 г. г.</ref>|Автор=[[Виктор Петрович Астафьев|Виктор Астафьев]], «Последний поклон», 1991}} |
{{Q|Мы скоро перебирались с [[дед]]ом по верхней тетиве сети, мелькнула пара, будто широкие [[лист]]ья, прилипших карасей, затем вразброс явилось еще несколько штук, измученных, правда, истасканных, забитых. Наперебой твердили мы друг дружке, что если уж возле берега напутался [[карась]], то дальше и подумать страшно, сколь его… Старый и малый хитрили, обманывали себя, руками, сердцем чуя, да и [[глаза]]ми уже видя: надежды рухнули, вляпались мы с дедом, попали в проруху, но так не хотелось с этим соглашаться. А уж пошла сеть свитой, перепутанной, из глубин черной головешкой возник [[покойник|успокоенный]] нырок. Долго сопротивлялся, горемыка, собрал на себя почти всю сеть, запутался так, что нечего было и браться вынимать его из сети, резать полотно мережи ― один-разъединственный способ достать утку эту разнесчастную, почти что никому, кроме себя, не нужную. Если бы в мережку угодил один нырок ― делов-то: часок посидеть с деревянной иглою в избушке ― и дыры как не бывало! Но к середине озера ничего разобрать уже нельзя: где кибасья, где наплавки, где ячеи, где тетивы, где сеть вообще длиной сажен двадцать? Комок из [[водоросли|водорослей]], листьев, голых стеблей [[кувшинка|кувшинок]] и [[лилия|лилий]], из ниток, веревок, в которые запеленаты тушки уток, ― все увязано в крепкие узлы, и для насмешки, для полного уж изгальства, в путанице мережи и в тине реденько шевелились, пошептывали чего-то квашеными ртами караси.<ref>''[[Виктор Петрович Астафьев|В. П. Астафьев]]''. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 5. — Красноярск, Офсет, 1997 г. г.</ref>|Автор=[[Виктор Петрович Астафьев|Виктор Астафьев]], «Последний поклон», 1991}} |
||
{{Q|Чик шагал по воде и смотрел на дно. Вдруг из-за зеленых водорослей, как из-за крепостной стены, пыхнули мальки и разлетелись, как стрелы. Чик поплыл. Метров через десять Чик увидел, как впереди него из воды появился нырок. Головка нырка на длинной шее торчала из воды, как вопросительный знак. Чик поплыл на него. Чик, с одной стороны, знал, что нырок унырнет от него, но, с другой стороны, он никак не мог понять: нырок замечает его или сам по своим надобностям ныряет? До того у него был самостоятельный вид. Когда Чик приблизился метров на пять, нырок преспокойно клюнул воду и исчез в глубине. Минут через пять нырок вынырнул метрах в десяти впереди Чика. Чик снова поплыл на него. Но нырок, медленно поводя головой, как будто бы присматривался к небу: нет ли поблизости морского [[ястреб]]а, а Чик его совершенно не [[интерес]]овал.<ref>''[[Фазиль Абдулович Искандер|Фазиль Искандер]]''. «Чик и белая курица». — М.: «Знамя», №1, 2000 г.</ref>|Автор=[[Фазиль Абдулович Искандер|Фазиль Искандер]], «Чик и белая курица», 2000}} |
|||
== Нырок в поэзии == |
== Нырок в поэзии == |
Версия от 16:07, 17 июля 2019
Ныро́к, нырки́ (лат. Netta) — общее название для рода небольших водоплавающих птиц из семейства утиных. Нырки имеют средний размер (меньше кряквы), большую голову и короткую шею. На берег выходят редко, большую часть времени проводят на открытых плёсах. Плавая, держат хвост опущенным, посадка на воде низкая. Кормясь, то и дело ныряют, за что и получили своё название.
Род нырок включает в себя три вида. В более общем смысле выделяют также нырковых уток, включая в их число все виды, добывающие себе пищу, ныряя в воду. Например, к числу нырковых уток относится мраморный чирок и все чернети. Писатели-беллетристы в своих текстах об охоте или природе чаще всего не уточняют, какого именно нырка имели в виду.
Нырок в прозе
Евсей Стахеевич повел глазами по красному углу, по хазовому концу гостиной, где малиновские покровительницы сияли и блистали шёлком, бронзой, золотом, тяжеловесами и даже алмазами, и еще подумал про себя: «А женский пол наших обществ, цвет и душу собраний, надобно сравнивать только с птицами: женщины так же нарядны, так же казисты, так же нежны, легкоперы, вертлявы и голосисты. Например, вообразим, что это все уточки, и посмотрим, к какому виду этого богатого рода принадлежит каждая: председательша наша ― это кряковая утица, крикуша, дородная, хлебная утка; прокурорша ― это широконоска, цареградская, или так называемая саксонка; вот толстоголовая белоглазая чернеть, а вот чернеть красноголовая; вон докучливая лысуха, которая не стоит и заряда; вон крохаль хохлатый, вон и гоголь, рыженький зобок; вон остроносый нырок, или запросто поганка...[1] | |
— Владимир Даль, «Бедовик», 1839 |
Нырок. Небольшая, но крепкая, складная и мясистая утка. Кличка ей дана, как говорится, по шерсти, хотя, правду сказать, гагара не уступает нырку, а гоголь превосходит его в искусстве или способности нырять. Нырки пером пестры, а говоря точнее, их можно назвать пегими; цвет пежин однообразный и траурный ― черный с белым; селезень пестрее и красивее утки. Полёт их очень быстр, и от частого маханья крыльями происходит особенный звук, похожий не на чистый свист, а на какое-то дрожанье свиста, которое нельзя передать словами; подобный звук слышен отчасти в полете стрепета. Охотникам он хорошо знаком. Нырок не вдруг поднимается с воды, завидя человека: он сейчас начинает так проворно нырять, что на широкой воде в одну минуту очутится в безопасном расстоянии от выстрела. Если же это случится не на широкой реке и нырку придется нырять вниз по течению, то он производит с таким проворством свое подводное плаванье, что стрелок, если захочет догнать его, должен бежать, как говорится, во все лопатки. Наконец, когда охотник внезапно явится слишком близко к вынырнувшему нырку, забежав вперед за излучину или колено реки, ― нырок поднимается; сначала отделяется от воды довольно трудно, летит, шлепая крыльями по водяной поверхности, но скоро разлетится, полетит очень быстро и поднимется высоко. | |
— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852 |
Один на нос лодки сел с ружьём, курки поднял, чтобы, как только она покажется, сейчас стрелять, пока опять не нырнула. Другой в веслах. А моя обязанность ― как она где вынырнет, сейчас лодку ставить так, чтобы тому с носу удобно стрелять было. Беда, до чего он хитер, подраненный нырок! Вся-то гоглюшка нам и не показывалась: выставит из воды одну голову, наберет полную грудь воздуха ― и назад. Носовой в нее ― бах! бах! ― двустволка у него. Да куда там! Умудрись-ка, попади ей в головенку. Головенка-то и вся меньше спичечного коробка.[3] | |
— Виталий Бианки, «Лесные были и небылицы», 1958 |
А трудное место в рассказе приближалось, а темное озерцо уже посверкивало в проеме сосен, а милиционер Прохоров смотрел так, словно просвечивал Никиту Суворова насквозь, и все было так страшно, что страдальческие глаза тракториста спрашивали: «Зачем все это, для чего?» | |
— Виль Липатов, «И это все о нем», 1984 |
Мы скоро перебирались с дедом по верхней тетиве сети, мелькнула пара, будто широкие листья, прилипших карасей, затем вразброс явилось еще несколько штук, измученных, правда, истасканных, забитых. Наперебой твердили мы друг дружке, что если уж возле берега напутался карась, то дальше и подумать страшно, сколь его… Старый и малый хитрили, обманывали себя, руками, сердцем чуя, да и глазами уже видя: надежды рухнули, вляпались мы с дедом, попали в проруху, но так не хотелось с этим соглашаться. А уж пошла сеть свитой, перепутанной, из глубин черной головешкой возник успокоенный нырок. Долго сопротивлялся, горемыка, собрал на себя почти всю сеть, запутался так, что нечего было и браться вынимать его из сети, резать полотно мережи ― один-разъединственный способ достать утку эту разнесчастную, почти что никому, кроме себя, не нужную. Если бы в мережку угодил один нырок ― делов-то: часок посидеть с деревянной иглою в избушке ― и дыры как не бывало! Но к середине озера ничего разобрать уже нельзя: где кибасья, где наплавки, где ячеи, где тетивы, где сеть вообще длиной сажен двадцать? Комок из водорослей, листьев, голых стеблей кувшинок и лилий, из ниток, веревок, в которые запеленаты тушки уток, ― все увязано в крепкие узлы, и для насмешки, для полного уж изгальства, в путанице мережи и в тине реденько шевелились, пошептывали чего-то квашеными ртами караси.[5] | |
— Виктор Астафьев, «Последний поклон», 1991 |
Чик шагал по воде и смотрел на дно. Вдруг из-за зеленых водорослей, как из-за крепостной стены, пыхнули мальки и разлетелись, как стрелы. Чик поплыл. Метров через десять Чик увидел, как впереди него из воды появился нырок. Головка нырка на длинной шее торчала из воды, как вопросительный знак. Чик поплыл на него. Чик, с одной стороны, знал, что нырок унырнет от него, но, с другой стороны, он никак не мог понять: нырок замечает его или сам по своим надобностям ныряет? До того у него был самостоятельный вид. Когда Чик приблизился метров на пять, нырок преспокойно клюнул воду и исчез в глубине. Минут через пять нырок вынырнул метрах в десяти впереди Чика. Чик снова поплыл на него. Но нырок, медленно поводя головой, как будто бы присматривался к небу: нет ли поблизости морского ястреба, а Чик его совершенно не интересовал.[6] | |
— Фазиль Искандер, «Чик и белая курица», 2000 |
Нырок в поэзии
— Иван Бунин, «Песня о Гайавате» (XV. Плач Гайаваты), 1903 |
Источники
- ↑ В.И.Даль (Казак Луганский), Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. — М.-Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1961 г.
- ↑ Аксаков С.Т. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». Москва, «Правда», 1987 г.
- ↑ Бианки В.В. Лесные были и небылицы (1923-1958). Ленинград, «Лениздат», 1969 г.
- ↑ Виль Липатов. Собрание сочинений: в 4-х томах. Том 3. — М.: Молодая гвардия, 1984 г.
- ↑ В. П. Астафьев. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 5. — Красноярск, Офсет, 1997 г. г.
- ↑ Фазиль Искандер. «Чик и белая курица». — М.: «Знамя», №1, 2000 г.
- ↑ И. Бунин. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.
См. также
- Утка
- Крохаль
- Чирок
- Чирок-свистунок
- Чирок-трескунок
- Кряква
- Гусь лапчатый
- Гусь
- Газетная утка
- Белая ворона
- Проблема курицы и яйца
Поделитесь цитатами в социальных сетях: |