Царь: различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Мне-де царь ― не указка
Строка 90: Строка 90:
Пойдет стезей Орлицы…
Пойдет стезей Орлицы…
[[Ошибка|Ошиблись]] бедны птицы!<ref>''[[Денис Васильевич Давыдов|Д. Давыдов]]''. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Издание второе. — Л.: Советский писатель, 1984 г.</ref>|Автор=[[Денис Васильевич Давыдов|Денис Давыдов]], «Орлица, турухтан и тетерев», 1804}}
[[Ошибка|Ошиблись]] бедны птицы!<ref>''[[Денис Васильевич Давыдов|Д. Давыдов]]''. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Издание второе. — Л.: Советский писатель, 1984 г.</ref>|Автор=[[Денис Васильевич Давыдов|Денис Давыдов]], «Орлица, турухтан и тетерев», 1804}}

{{Q|Брови царь нахмуря,
Говорил: «Вчера
Повалила буря
Памятник [[Пётр I|Петра]]».
Тот перепугался.
«Я не знал!.. Ужель?» ―
Царь рас[[хохот]]ался.
«Первый, брат, [[апрель]]!»|Автор=[[Александр Сергеевич Пушкин|Александр Пушкин]], «Брови царь нахмуря...», 1825}}

{{Q|И дум, и дел земных цари,
[[‎Часы]], ваш лик сияет страшен,
‎В короне пламенной зари,
‎На высоте могучих башен,
‎И взор блюстительный в [[медь|меди]]
‎Горит, неотразимо верной...|Автор= [[Александр Александрович Бестужев-Марлинский|Александр Бестужев-Марлинский]], «Часы», 1829}}


{{Q|[[нарцисс (растение)|Нарцисс]] Сарона — Соломон
{{Q|[[нарцисс (растение)|Нарцисс]] Сарона — Соломон

Версия от 17:49, 6 декабря 2019

Царь Василий IV с царскими регалиями

Царь (от цьсарь, цѣсарьце́сарь, лат. caesar , др.-греч. καῖσαρ) — один из титулов славянских монархов. В иносказательной или метафорической форме слово используется для обозначения первенства, доминирования: «лев — царь зверей».

Царь — основной титул монархов Русского государства с 1547 года, когда царём был именован Иван Грозный — и по 1721 год, когда русский царь Пётр I объявлен «Императором Всероссийским». Впоследствии титул император Всероссийский стал основным, но слово «царь» продолжало повсеместно использоваться, в особенности на Западе, применительно к российскому монарху, и, кроме того, продолжало входить в его полный титул, как составная часть. Также титулом царь пользовались монархи Болгарии и Сербии. Территория, которая находится под управлением царя, называется царство. В славянской книжной культуре царями называются многие правители прошлого, в первую очередь, упоминаемые в Библии.

Царь в публицистике

  •  

Даже в мыслях не кляни царя и в спальном покое не кляни богатых, ибо птицы небесные перенесут твою речь, и пернатые объявят дело. <...>
Муравьи народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою; горные мыши народ слабый, но ставят дома свои на скале; у саранчи нет царя, но выступает вся она стройно; паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах.[1]

  Царь Соломон, 930-е г. до н.э.
  •  

Кто не смог объединить в сердце доблесть, ум и верность,
Те — наложницы царей, а не истинные слуги![2]

  Вишакхадатта, V—VI век
  •  

Солнце царь, сынъ Свароговъ, еже есть Дажьбогъ, бѣ бо мужь силенъ.

  Повесть временных лет, XII век
  •  

Царь животных <человек и его тело>, но лучше сказать, царь скотов, так как ты сам наибольший из них <скот>, мешок для пропускания пищи, производитель дерьма.

  Леонардо да Винчи, 1510-е
  •  

Разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестье?

  Иван Грозный, 1570-е
  •  

Царь мудрый и благий, по учению Святой веры нашея, есть дар Божий; но такой дар, который должен быть заслуживаем и храним; ибо может быть теряем.

  Архиепископ Иннокентий, Слово в день рождения благочестивого Государя Николая I, 1850-е
  •  

Сочная, зёленая, ядовитая цикута! Тебе служить эмблемою Афин, а не оливковой ветви!
Семь городов спорили о чести считаться родиной Гомера — после его смерти. А при жизни? Он проходил эти города, распевая свои песни ради куска хлеба; волоса его седели при мысли о завтрашнем дне! Он, могучий провидец, был слеп и одинок! Острый тёрн рвал в клочья плащ царя поэтов.

  Ганс Христиан Андерсен, «Тернистый путь славы», 1855
  •  

Царь — самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, — о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет ещё примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. «Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?» — просил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. «Никогда! — ответила она с выражением крайнего изумления. — Как это возможно? <…> Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом».[3][4]

  — Ашиль Галле де Кюльтюр, 1855
  •  

Повторяем: у России одна единственная столицаМосква; Sanktpetersburg не может быть столицею русской земли, и никогда ею не был, как бы ни величали его в календарях и официальных бумагах. Санкт-Петербург не столица, созданная историческою жизнью русского народа, а местопребывание правительства со времён царя, подписывавшегося на указах, обращённых к русскому народу по-голландски — Piter.

  Иван Аксаков, из статьи «Петербург или Киев?», 1862
  •  

Булгарин писал в «Северной пчеле», что между прочими выгодами железной дороги между Москвой и Петербургом он не может без умиления вздумать, что один и тот же человек будет в возможности утром отслужить молебен о здравии государя императора в Казанском соборе, а вечером другой — в Кремле! Казалось бы, трудно превзойти эту страшную нелепость, но нашёлся в Москве литератор, перещеголявший Фаддея Бенедиктовича. В один из приездов Николая в Москву один учёный профессор написал статью, в которой он, говоря о массе народа, толпившейся перед дворцом, прибавляет, что стоило бы царю изъявить малейшее желание — и эти тысячи, пришедшие лицезреть его, радостно бросились бы в Москву-реку. Фразу эту вымарал граф С. Г. Строгонов, рассказывавший мне этот милый анекдот.

  Александр Герцен, «Былое и думы» (часть 8), 1867

Царь в беллетристике

  •  

— «У нас Индра-зверь, — продолжал Перстень, — над зверями зверь, и он ходит, зверь, по подземелью, яко солнышко по поднебесью; он копает рогом сыру мать-землю, выкопает ключи все глубокие; он пущает реки, ручьявиночки, прочищает ручьи и проточины, даёт людям питанийца, питанийца, обмыванийца. Алатырь-камень всем камням отец; на белом Алатыре на камени сам Исус Христос опочив держал, царь небесный беседовал со двунадесяти со апостолам, утверждал веру христианскую; утвердил он веру на камени, распущал он книги по всей земле. Кипарис-древо всем древам мати; из того ли из древа кипарисного был вырезан чуден поклонен крест; на тем на кресте, на животворящиим, на распятье был сам Исус Христос, сам Исус Христос, сам небесный царь, промежду двух воров, двух разбойников.[5]

  Алексей Толстой, «Князь Серебряный», 1862
  •  

Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою:
— Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху: нет другой такой птицы на свете! Я всем птицам царь!

  Константин Ушинский, «Гусь и журавль» (сказка), 1860-е
  •  

— Мы не можем никого приговаривать на смерть, — загремело ему вслед, — Он преступник: Он развращал народ, запрещал платить подать цезарю, Он царём называл себя!
Пилат опять встретился взглядом с Приведённым. Он тих и молчалив, точно не ради Его всё это бурливое собрание. Невыразимое отвращение к толпе, желание не дать ей в руки её жертву закипело в римлянине. То не был порыв человеколюбия, то было желание властителя показать свою силу, не утвердить приговора. Изо всех обвинений, которые он расслышал в этом гаме голосов, существеннее всего был крик: «царём называл себя!» — это уже колебания римской власти
— Иди за мной! — сказал прокуратор.[6]

  Пётр Гнедич, «Римский прокуратор», 1888
  •  

Полковник — точно недавний гнев прекрасно повлиял на его аппетит — ел с особенным вкусом и так красиво, что на него приятно было смотреть. Он всё время мило и грубо шутил. Когда подали спаржу, он, глубже засовывая за воротник тужурки ослепительно-белую жесткую салфетку, сказал весело:
— Если бы я был царь, всегда бы ел спаржу!

  Александр Куприн, «Поединок», 1905
  •  

В первые дни Февральской революции школа была похожа на муравьиную кучу, в которую бросили горящую головешку. После молитвы о даровании победы часть ученического хора начала было, как и всегда, гимн «Боже, царя храни», однако другая половина заорала «долой», засвистела, загикала. Поднялся шум, ряды учащихся смешались, кто-то запустил булкой в портрет царицы, а первоклассники, обрадовавшись возможности безнаказанно пошуметь, дико завыли котами и заблеяли козами.
Тщетно пытался растерявшийся инспектор перекричать толпу. Визг и крики не умолкали до тех пор, пока сторож Семен не снял царские портреты. С визгом и топотом разбегались взволнованные ребята по классам. Откуда-то появились красные банты. Старшеклассники демонстративно заправили брюки в сапоги (что раньше не разрешалось) и, собравшись возле уборной, нарочно, на глазах у классных наставников, закурили. К ним подошел преподаватель гимнастики офицер Балагушин. Его тоже угостили папиросой. Он не отказался. При виде такого, доселе небывалого, объединения начальства с учащимися окружающие закричали громко «ура».
Однако из всего происходящего поняли сначала только одно: царя свергли и начинается революция. Но почему надо было радоваться революции, что хорошего в том, что свергли царя, перед портретом которого еще только несколько дней тому назад хор с воодушевлением распевал гимны, — этого большинство ребят, а особенно из младших классов, еще не понимало.

  Аркадий Гайдар, «Школа», 1930
  •  

Плохо бы отозвались Ваське Волкову его слова: «Мне-де царь ― не указка», ― спознаться бы ему с заплечными мастерами в приказе Тайных дел… Но, вскочив за Алексашкой в сени, он повис у него на руке, проволокся несколько по полу и, плача, умолил взять перстень с лалом, ― сдернул с пальца
― Смотри, дворянский сын, сволочь, ― проговорил Алексашка, сажая дорогое кольцо на средний палец, ― в последний раз тебя выручаю… Да еще Алеше Бровкину дашь за бесчестие деньгами али сукном… Понял? Взглянув на лал, с усмешкой тряхнул париком и пошел на точеных каблуках, покачивая плечами…[7]

  Алексей Толстой, «Петр Первый» (книга первая), 1930

Царь в поэзии

  •  

Власти сознанье недаром в сердца
Неких созданий влагает творец.
Силою <львы> побеждают в борьбе
Гордых слонов — предводителей стад.
Властолюбивым звериным царям
Враг не посмеет клыка поломать.
И не потерпят властители царств,
Чтоб нарушался их царский приказ.
Не ношенье драгоценностей делает царя царем;
Лишь тот — властитель, чьим приказом никто
не смеет пренебречь.[8]

  Вишакхадатта, V—VI век
  •  

И простой человек не потерпит, коль его остановят
в стремленьи развлечься.
Что говорить о царе, кто в чувствах подобных далеко
других людей превосходит.[8]

  Вишакхадатта, V—VI век
  •  

Лишенный советника царь в управленьи подобен
Младенцу, что вдруг от груди материнской отторгнут.
В делах не имеющий опыта и неумелый
Один без поддержки не может прожить и мгновенья.[8]

  Вишакхадатта, V—VI век
  •  

Почему кипарис всем древам отец?
Потому кипарис всем древам отец, —
На нем распят был сам Исус Христос,
То Небесной Царь.
Мать Божья плакала Богородица,
А плакун-травой утиралася,
Потому плакун-трава всем травам мати.

  — «Голубиная книга», XIII век
  •  

И вдруг сомкнулись все, во всех местах запели,
И все согласно захотели,
Чтоб Тетерев был царь.
Хоть он глухая тварь,
Хоть он разиня бестолковый,
Хоть всякому стрелку подарок он готовый, ―
Но все в надежде той,
Что Тетерев глухой
Пойдет стезей Орлицы…
Ошиблись бедны птицы![9]

  Денис Давыдов, «Орлица, турухтан и тетерев», 1804
  •  

Брови царь нахмуря,
Говорил: «Вчера
Повалила буря
Памятник Петра».
Тот перепугался.
«Я не знал!.. Ужель?» ―
Царь расхохотался.
«Первый, брат, апрель

  Александр Пушкин, «Брови царь нахмуря...», 1825
  •  

И дум, и дел земных цари,
‎Часы, ваш лик сияет страшен,
‎В короне пламенной зари,
‎На высоте могучих башен,
‎И взор блюстительный в меди
‎Горит, неотразимо верной...

  Александр Бестужев-Марлинский, «Часы», 1829
  •  

Нарцисс Сарона — Соломон
Любил Балькис, царицу Юга.
Она была его супруга.
Был царь, как раб, в неё влюблён.

  Игорь Северянин, «Рондели», 1911

Источники

  1. Научно-популярное издание. «Анатомия Мудрости» 120 Философов. Издательство «Таврия» 1996 г.
  2. Вишакхадатта // Афоризмы. Золотой фонд мудрости / сост. О. Еремишин — М.: Просвещение, 2006.
  3. Achille Gallet de Kulture. Le tzar Nicolas et la sainte Russie. Paris, 1855, p. 202.
  4. В. В. Вересаев, «Пушкин в жизни», 1926 (3-е изд. 1928), Эпилог.
  5. А.К. Толстой. «Князь Серебряный»: Повесть времен Иоанна Грозного. М.: «Детская литература», 1981 г.
  6. Гнедич П. П. Семнадцать рассказов. — СПб.: Типография Н. А. Лебедева, 1888 г. — С. 57
  7. А.Н.Толстой. «Петр Первый» (роман). ― М.: «Правда», 1974 г.
  8. 1 2 3 Вишакхадатта. Мудраракшаса, или Перстень Ракшасы / пер. с санскрита В. Г. Эрмана — М., Л.: изд-во АН СССР, 1959. — 173 с.
  9. Д. Давыдов. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Издание второе. — Л.: Советский писатель, 1984 г.

См. также