Корней Иванович Чуковский: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
галич рассказывал |
м →Цитаты о Чуковском: коваля |
||
Строка 61: | Строка 61: | ||
== Цитаты о Чуковском == |
== Цитаты о Чуковском == |
||
{{Q|― Нельзя бояться крови, ― продолжал Корней Иванович. ― [[Кровь]] ― это естественно. Смотрите, как она выдавливает мою кровь, поверьте, мне это безразлично. |
|||
⚫ | {{Q|[[Александр Аркадьевич Галич|Александр Галич]] рассказывал мне: Чуковский, влюбившийся, как он умел [[влюблённость|влюбляться]], в его [[песня|песни]], как-то слушал их и нахваливал, после чего попросил снова зайти в такой-то час ― ''точно''. Галич пришел и по просьбе хозяина спел о гонителях [[Борис Пастернак|Пастернака]]: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку!» ― причем при этих словах сидевшая тут же женщина вскочила и выбежала, заплакав. В чем дело? Оказалось: это та же Марина, [[вдова]] сына Корнея Ивановича Николая, который скверно отметился в дни пастернаковской травли. Тут К. И., пожалуй, даже наверняка жестче ― не жесточе ли до [[садизм]]а? ― чем его несгибаемая дочь [[Лидия Корнеевна Чуковская|Лидия]].<ref name="рассад">''[[Рассадин, Станислав Борисович|Рассадин С. Б.]]'' Книга прощаний. Воспоминания. — М.: Текст, 2009 г.</ref>|Автор=[[Станислав Борисович Рассадин|Станислав Рассадин]], «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008}} |
||
― [[Старик]]и легче переносят [[боль]], ― сказала вдруг [[медсестра]]. ― Молодые больше боятся крови. |
|||
Вот тут Корней Иванович поморщился. Кажется, ему был не слишком приятен этот намек на его [[возраст]]. |
|||
― А вы, оказывается, не только берете кровь, ― сказал он сестре, ― вы ее еще и портите… Так вот, насчет крови, ― продолжал он, повернувшись ко мне. ― В некоторых ваших рисунках она есть, а в некоторых ее нет. Разбираться, в каких рисунках кровь есть, а в каких ее нет, мы не стали. Корней Иванович снял со шкафа оранжевого [[лев|льва]], сделанного скорей всего из [[поролон]]а или чего-нибудь в этом роде. На груди у льва висел шнурок. ― Вот смотрите какая штука, ― сказал Чуковский и тут же дернул льва за шнурок, лев зарычал. И вдруг сказал по-английски: ― Ай эм э риал лайон. Ай эм зе кинг еф джанглз. |
|||
― Я настоящий лев! Я царь джунглей! ― перевел Корней Иванович. И тут у Чуковского сделался такой вид, как у царя джунглей, [[лев|львиный]] вид. И я окончательно увидел, с кем имею дело. Передо мной был действительный [[Царь]] джунглей, и джунгли эти назывались [[Переделкино]] ― дачный городок писателей. Невиданные сверхсплетения времени и судьбы окружали Корнея Ивановича, а уж он-то был Царь этих джунглей, и если выходил пройтись ― Лев в валенках, ― ему приветливо махали палками. И я возгордился, что однажды ― зимой 1966 года ― случайно оказался спутником льва ― Царя переделкинских [[джунгли|джунглей]].<ref name="лысых">''[[Юрий Иосифович Коваль|Юрий Коваль]].''. «Опасайтесь лысых и усатых». ― М.: Книжная палата, 1993 г.</ref>|Автор=[[Юрий Иосифович Коваль|Юрий Коваль]], «Слушай, дерево», 1993}} |
|||
⚫ | {{Q|[[Александр Аркадьевич Галич|Александр Галич]] рассказывал мне: Чуковский, влюбившийся, как он умел [[влюблённость|влюбляться]], в его [[песня|песни]], как-то слушал их и нахваливал, после чего попросил снова зайти в такой-то час ― ''точно''. Галич пришел и по просьбе хозяина спел о гонителях [[Борис Пастернак|Пастернака]]: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку!» ― причем при этих словах сидевшая тут же женщина вскочила и выбежала, заплакав. В чем дело? Оказалось: это та же Марина, [[вдова]] сына Корнея Ивановича [[Николай Корнеевич Чуковский|Николая, который скверно]] отметился в дни пастернаковской травли. Тут К. И., пожалуй, даже наверняка жестче ― не жесточе ли до [[садизм]]а? ― чем его несгибаемая дочь [[Лидия Корнеевна Чуковская|Лидия]].<ref name="рассад">''[[Рассадин, Станислав Борисович|Рассадин С. Б.]]'' Книга прощаний. Воспоминания. — М.: Текст, 2009 г.</ref>|Автор=[[Станислав Борисович Рассадин|Станислав Рассадин]], «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008}} |
||
== Статьи о произведениях == |
== Статьи о произведениях == |
Версия от 17:44, 23 декабря 2019
Корне́й Ива́нович Чуко́вский (1882—1969) — русский поэт, публицист, критик, также переводчик и литературовед, известен в первую очередь детскими сказками в стихах и прозе.
Цитаты
Как на пишущей машинке | |
— «Свинки» |
Не ходите в Африку, | |
— «Бармалей» |
Из статей и публицистики
Существует изрядное количество признаков, что пришёл какой-то новый, миллионный читатель, и это, конечно, радость, но беда в том, что имя ему - обыватель, он с крошечной, булавочной головкой. Читатель-микроцефал. И вот для такого микроцефала в огромном, гомерическом количестве стали печатать микроцефальные журналы и книги. | |
— Нат Пинкертон и современная литература |
...Кроме религиозного обожания, ему никаких других чувств отпущено не было: он не умел «симпатизировать», любить, уважать, восторгаться — он умел только религиозно обожать. | |
— «Шевченко» (1909) |
Самый громкий успех выпадает теперь на долю того сочинителя, который изобрел для своих детских рассказов наиболее виртуозные методы воровства, грабежа и мошенничества. | |
— «Растление американских детей», 1949 |
«Высокое искусство»
В литературе сохранилось немало смешных анекдотов о ляпсусах тех горе-переводчиков, которые то и дело попадают впросак из-за неполного, однобокого знания лексики чужого языка. |
У Чехова сказано: «Тебя, брат, заела среда». |
Характерно, что в сороковых и пятидесятых годах XIX века своевольное обращение Иринарха Введенского с подлинником казалось читательской массе нормальным и почти не вызывало протестов. Вплоть до революции, то есть семьдесят лет подряд, из поколения в поколение, снова и снова они воспроизводились в печати и читались предпочтительно перед всеми другими, и только теперь, когда дело художественного перевода поставлено на новые рельсы, мы вынуждены начисто отказаться от той соблазнительной версии Диккенса, которая дана Иринархом Введенским, и дать свою, без отсебятин и ляпсусов, гораздо более близкую к подлиннику. Если бы Введенский работал сейчас, ни одно издательство не напечатало бы его переводов. И та теория, которой он хотел оправдать свой переводческий метод, воспринимается нами в настоящее время как недопустимая ересь.[5] |
Эти два стиля – салонно-романсовый и сусально-камаринский – немилосердно искажали поэзию Шевченко. Всякие другие отклонения от текста, как бы ни были они велики, наряду с этим извращением стиля кажутся уж не столь сокрушительными. Даже словарные ляпсусы, вообще нередкие в переводах с украинского, не так исказили шевченковский текст, как исказила его фальсификация стиля. |
Я мог бы без конца приводить эти забавные и грустные промахи, но думаю, что и перечисленных достаточно. |
Но, конечно, мы не вправе скрывать от себя, что у вдохновенных переводов всегда есть опасность при малейшем ослаблении дисциплины перейти в какой-то фейерверк отсебятин и ляпсусов.[5] |
Возьмём хотя бы глагол умереть. Одно дело ― умер, другое ― отошел в вечность, скончался, ещё иное ― опочил, или заснул навеки, или заснул непробудным сном, или отправился к праотцам, преставился, а совсем иное дело ― издох, околел, скапутился, загнулся, отдал концы, окочурился, дал дуба, сыграл в ящик и т.д. Академик Щерба делил язык на четыре стилистических слоя: Торжественный ― лик, вкушать. Нейтральный ― лицо, есть. Фамильярный ― рожа, уплетать. Вульгарный ― морда, жрать.[5] |
Цитаты о Чуковском
― Нельзя бояться крови, ― продолжал Корней Иванович. ― Кровь ― это естественно. Смотрите, как она выдавливает мою кровь, поверьте, мне это безразлично. | |
— Юрий Коваль, «Слушай, дерево», 1993 |
Александр Галич рассказывал мне: Чуковский, влюбившийся, как он умел влюбляться, в его песни, как-то слушал их и нахваливал, после чего попросил снова зайти в такой-то час ― точно. Галич пришел и по просьбе хозяина спел о гонителях Пастернака: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку!» ― причем при этих словах сидевшая тут же женщина вскочила и выбежала, заплакав. В чем дело? Оказалось: это та же Марина, вдова сына Корнея Ивановича Николая, который скверно отметился в дни пастернаковской травли. Тут К. И., пожалуй, даже наверняка жестче ― не жесточе ли до садизма? ― чем его несгибаемая дочь Лидия.[7] | |
— Станислав Рассадин, «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008 |
Статьи о произведениях
Комментарии
- ↑ «Le fromage» по-французски – сыр (молочный продукт). Таким образом, вместо фразы «кабинет его квартиры был сырым», во французском переводе оказалось, что «кабинет его квартиры был сыром».
- ↑ «Canonise par le Pape» по-французски – и в самом деле «канонинзирован». Однако, как раз во времена Лескова (после поражения во франко-прусской войне) на вооружении французской армии очень широко была распространена пушка марки «Canon», а вся страна была крайне озабочена реваншистскими настроениями. Именно поэтому (как ляпсус сознания) у переводчика и выстрелила фраза: «расстрелян»..., причём, не как-нибудь, а –– из пушки (между прочим, любимый каламбур Эрика Сати).
- ↑ «Le savon» по-французски – это не просто мыло, а кусок туалетного мыла. Весьма примечательно должна выглядеть лошадь, облепленная этими кусками.
Источники
- ↑ Корней Чуковский. Растление американских детей // Литературная газета, 15 октября 1949.
- ↑ Собрание сочинений А.В. Дружинина, Санкт-Петербург, 1867 год, том VII, стр. 306
- ↑ Н.С. Лесков. «На ножах». – Полное собрание сочинений, том 23. СПб., 1903 год, стр. 165
- ↑ М.И. Пыляев. «Замечательные чудаки и оригиналы». СПб., 1898 год
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Корней Иванович Чуковский, «Высокое искусство». Москва: Советский писатель, 1968 год.
- ↑ Юрий Коваль.. «Опасайтесь лысых и усатых». ― М.: Книжная палата, 1993 г.
- ↑ Рассадин С. Б. Книга прощаний. Воспоминания. — М.: Текст, 2009 г.