Цитаты о Трофиме Лысенко: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Нет описания правки |
Нет описания правки |
||
Строка 80: | Строка 80: | ||
{{Q|Из судьбы Лысенко человечество извлечёт, очевидно, тот же урок, что можно извлечь из всякого другого примера научной цензуры. [[Цензура]] может на некоторое время скрыть, замаскировать, но она не способна полностью разрушить лицо истины.<ref name="мп"/>{{rp|с.270}}|Оригинал=Perhaps mankind can learn from Lysenko's fate what it should have learned from the history of the censorship of science. Censorship can mask, but not destroy, the face of truth.<ref>Barry M. Cohen. The Descent of Lysenko // The Journal of Heredity, Vol. 56, Issue 5 (September 1965), p. 233.</ref>|Автор=Барри Коэн<ref name="ин">Историки науки из США.</ref>, «Падение Лысенко»}} |
{{Q|Из судьбы Лысенко человечество извлечёт, очевидно, тот же урок, что можно извлечь из всякого другого примера научной цензуры. [[Цензура]] может на некоторое время скрыть, замаскировать, но она не способна полностью разрушить лицо истины.<ref name="мп"/>{{rp|с.270}}|Оригинал=Perhaps mankind can learn from Lysenko's fate what it should have learned from the history of the censorship of science. Censorship can mask, but not destroy, the face of truth.<ref>Barry M. Cohen. The Descent of Lysenko // The Journal of Heredity, Vol. 56, Issue 5 (September 1965), p. 233.</ref>|Автор=Барри Коэн<ref name="ин">Историки науки из США.</ref>, «Падение Лысенко»}} |
||
{{Q|Покончено с позорившим нашу страну чучелом Лысенко.|Автор=[[Вениамин Каверин]], речь на [[ |
{{Q|Покончено с позорившим нашу страну чучелом Лысенко.|Автор=[[Вениамин Каверин]], речь на [[Стенограмма заседания бюро творческого объединения прозы московской писательской организации Союза писателей РСФСР 16 ноября 1966|заседании бюро творческого объединения прозы московской писательской организации Союза писателей РСФСР 16 ноября 1966]]}} |
||
{{Q|[[Николай Иванович Вавилов|Николай Иванович]] сам втягивал Лысенко на высоту. Вот как-то раз я была на научном заседании в тридцать четвертом году, когда Николай Иванович говорил: «Мы сейчас попросим [выступить], есть такой молодой человек, подающий большие надежды, учёный Лысенко». Лысенко себя тогда уже держал так, что мы не выдержали и сказали Николаю Ивановичу — это страшно, зачем он так его тянет кверху.<ref name="мп"/>{{rp|с.98}}|Автор=[[w:Бреславец, Лидия Петровна|Лидия Бреславец]], интервью А. Г. Хлавне, 1967}} |
{{Q|[[Николай Иванович Вавилов|Николай Иванович]] сам втягивал Лысенко на высоту. Вот как-то раз я была на научном заседании в тридцать четвертом году, когда Николай Иванович говорил: «Мы сейчас попросим [выступить], есть такой молодой человек, подающий большие надежды, учёный Лысенко». Лысенко себя тогда уже держал так, что мы не выдержали и сказали Николаю Ивановичу — это страшно, зачем он так его тянет кверху.<ref name="мп"/>{{rp|с.98}}|Автор=[[w:Бреславец, Лидия Петровна|Лидия Бреславец]], интервью А. Г. Хлавне, 1967}} |
Версия от 16:53, 7 января 2020
Здесь приведены цитаты других людей об агрономе и лжеучёном Трофиме Лысенко (1898—1976).
Цитаты
- см. Марк Поповский, «Дело академика Вавилова», 1980
У крестьян торжественные лица. Поле всё зарёй освещено. В землю, за колхозною станицей, хлебное положено зерно. <…> | |
— Владимир Сорокин, «Норма», 1983 |
1920-е
Лысенко решает (и решил) задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день. <…> У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, признательно жмут ему руку. <…> | |
— Виталий Федорович, «Поля зимой» |
Длинный, худой, весь постоянно выпачканный землёй. Кепку надевает одним махом, и она всегда у него торчит куда-то вбок. Словом, полное пренебрежение к себе, к своей наружности. Спит ли вообще — неизвестно, мы выходим на работу — он уже в поле, возвращаемся — он ещё там. Всё время копается со своими растениями, все время с ними. К ним он очень внимателен. Знает и понимает их вообще прекрасно, кажется, умеет разговаривать с ними, проникает в самую душу их. Растения у него «хотят», «требуют», «любят», «мучаются». <…> Это настоящий творческий ум, новые оригинальные идеи так и прут из него. <…> Он всегда в своей работе, энтузиаст отчаянный. Наблюдателен невероятно. <…> | |
— Донат Долгушин, письмо родным, декабрь 1928 |
Главнейшей заслугой Лысенко я считаю то, что достижения теоретической науки он сумел непосредственно применить в практической жизни. И Гасснер, и мы, будучи физиологами, а не агрономами, не шли дальше лабораторных опытов. Холодное проращивание казалось нам слишком простым приёмом, чтобы он мог получить непосредственное применение в полевом хозяйстве. <…> Лысенко крайне упростил предварительную обработку семян, упростил настолько, что она стала доступной даже для рядового крестьянского хозяйства. А это, конечно, нельзя не признать крупнейшим достижением.[5][2] | |
— Николай Максимов |
1930-е
То, что сделал Лысенко, и то, что он делает, представляет совершенно исключительный интерес…[4] | |
— Николай Вавилов, письмо И. Г. Эйхфельду, конец 1931 |
Замечательное открытие, сделанное Т. Д. Лысенко из Одессы, открывает новые огромные возможности для растениеводов и генетиков, работающих над индивидуальными вариантами. <…> Это открытие даёт нам возможность использовать в нашем климате для выращивания и для работы по генетике тропические и субтропические растения. <…> Это создаёт возможность расширить масштабы выращивания сельскохозяйственных культур до небывалого размаха.[6][4] | |
— Николай Вавилов, речь на VI Международном генетическом конгрессе (в США), весна 1932 |
Лысенко — осторожный исследователь, талантливейший, его эксперименты безукоризненны.[4] | |
— Николай Вавилов, доклад на заседании президиума ВАСХНИЛ, 17 июня 1935 |
У меня сложилось такое представление, что Лысенко плохо знает содержание науки. <…> У него не хватает эрудиции. Этой эрудицией ему помогает Презент, который тоже не знает физиологии, но в последнее время интересуется ею. Получается комбинация, синтез, который дал, с одной стороны, интересную мысль, с другой стороны, пестрит рискованными местами. Поскольку пресса подхватывает некоторые утверждения Лысенко — Презента, они приобретают, с моей точки зрения, угрожающий характер.[4] | |
— Михаил Завадовский, слова там же |
Академик Лысенко потребовал на заседании коллегии единовластия в сельскохозяйственной науке; права ликвидировать всё, что не совпадает с его научными взглядами или чего он не понимает.[4] | |
— Абрам Иоффе, письмо А. А. Андрееву, 1939 |
Один человек не может подменить собой науку. Если это произойдёт, мы отстанем от мировой биологии минимум на пятьдесят лет.[4] | |
— Николай Вавилов, 1939 |
1940-е
Высокое административное положение Т. Д. Лысенко, его нетерпимость, малая культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего большинства знающих эту область, весьма сомнительных идей, близких к уже изжитым наукой (ламаркизм). Пользуясь своим положением, т. Лысенко фактически начал расправу со своими идейными противниками.[2] | |
— Николай Вавилов, письмо И. А. Бенедиктову, начало 1940 |
После проведения Т. Д. Лысенко в директора Института генетики АН СССР <…> из этого института удалены (или ушли сами) почти все ценные работники <…>. Программа, представленная новым директором Института генетики, обнаруживает поразительную скудость мысли — никакой генетики там нет, одна элементарная агротехника, то же проталкивание поздних посевов картофеля на площади в 300.000 га… те же «опыты» с осенним посевом клевера, то же разрезание корней кок-сагыза — полное дублирование Наркомзема по агротехнике.[4] <…> | |
— Дмитрий Прянишников, письмо Л. П. Берии, март 1941 |
Публикация такой книги, как «Наследственность и изменчивость», подорвала бы репутацию советской науки, то следует принять меры, чтобы книга эта за границу не попала. <…> Книга Лысенко полна погрешностей против элементарных понятий естествознания, так, в ней отрицается закон постоянства вещества, установленный Лавуазье, в ней высказывается убеждение, что не только каждая капелька плазмы (без ядра), но и каждый атом и молекула сами себя производят. Видно, что автору неизвестны различия между атомом, молекулой и капелькой плазмы![4] — за границей о книге узнали и осмеяли её | |
— Дмитрий Прянишников, письмо в президиум АН СССР, 1946 |
Выступление Трофима Денисовича на съезде генетиков 1929 года <…> было его первой встречей с противником, из которой ему стало ясно, что в этой борьбе ему надо действовать иными путями.[4] — Н. И. Вавилов пригласил Лысенко и Д. Долгушова выступить с докладом о яровизации на Всесоюзном (международном) съезде генетиков и селекционеров в Ленинграде, этот доклад был встречен прохладно, отмечалась его вторичность. Председатель съезда Вавилов, однако, беседуя с Н. А. Максимовым, сказал, что Лысенко надо непременно поддержать: у него оригинальный ум и ко многим выводам пришёл он независимо от предшественников[4] . Под противником Ю. Долгушин, очевидно, подразумевал Вавилова. | |
— Юрий Долгушин, «У истоков новой биологии», 1949 |
1950-е
— А. Сальников, колхозная запевка |
МИЧУРЕНКО. Дядя Психов, знаете, я сделал великое изобретение? Равное великой мечте — сплавляемому кедру. Я вывел новый вид кактуса, скрещенный с коровой, у которого соски вместо шипов. Сейчас его доят здесь у ворот. | |
— Станислав Лем, «Низкопоклонство», 1951 |
После семи лет безраздельного господства Т. Д. Лысенко, которому были предоставлены невиданные в истории науки возможности для работы, стала совершенно ясной методическая порочность и недоброкачественность работ, <…> положенных в основу [ускоренных] приёмов выведения новых сортов. <…> | |
— «Письмо трёхсот», 1955 |
Некоторые учёные, и в том числе физики, считают Лысенко обманщиком. Постороннему человеку трудно решить, является ли он только невежественным человеком, упрямцем, не признающимся в ошибке, или же прямо преступным обманщиком. Первое мы знаем, о втором можем догадываться, третье думают многие, в том числе в Советском Союзе.[8][4] — он неоднократно посещал СССР[4] | |
— Оке Густафссон, «Русская генетика идёт новыми путями» |
1960-е
Perhaps mankind can learn from Lysenko's fate what it should have learned from the history of the censorship of science. Censorship can mask, but not destroy, the face of truth.[9] | |
— Барри Коэн[10], «Падение Лысенко» |
Покончено с позорившим нашу страну чучелом Лысенко. | |
— Вениамин Каверин, речь на заседании бюро творческого объединения прозы московской писательской организации Союза писателей РСФСР 16 ноября 1966 |
Николай Иванович сам втягивал Лысенко на высоту. Вот как-то раз я была на научном заседании в тридцать четвертом году, когда Николай Иванович говорил: «Мы сейчас попросим [выступить], есть такой молодой человек, подающий большие надежды, учёный Лысенко». Лысенко себя тогда уже держал так, что мы не выдержали и сказали Николаю Ивановичу — это страшно, зачем он так его тянет кверху.[4] | |
— Лидия Бреславец, интервью А. Г. Хлавне, 1967 |
1970-е
Что он действительно очень хорошо выучил — если только это не было даром его генов — так это искусство саморекламы. В 1927 году, <…> работая на захолустной исследовательской станции, он смог получить поддержку от самой «Правды»[1]. <…> | |
What he did learn very well — unless it was mainly the gift of his genes — was the art of self-advertisement. In 1927 <…> working at an obscure experiment station in Azerbaidjan, he managed to get a boost from Pravda itself. <…> | |
— Дэвид Журавский[10], «Дело Лысенко» |
Допустим, что процессов над отечественными эсэсовцами из ГУЛАГа и МВД из-за того, что может вскрыться, проводить не хотят. Но расстрелять Лысенко и Презента следовало бы. Потеряв в застенках 10 000 000 жизней своих соотечественников, страна могла бы позволить себе добавить к ним ещё двух негодяев, не нашедших в себе мужества покончить с собой.[12][2] | |
— Леонид Кербер |
2000-е
… Лысенко всю отечественную биологию поставил на карачки, тридцать с лишним лет занимался глупостями и при этом не только развалил всю нашу биологическую науку, но ещё и вытоптал всё окрест, уничтожив (физически, с помощью НКВД) всех лучших генетиков СССР… | |
— Борис Стругацкий, Off-line интервью, 14 июня 2000 |
… до войны Сталину понравился чем-то похожий на него (а внешне — на Гитлера) провинциальный агроном Трофим Лысенко, из породы фантастов, решивших подчинить природу нашей коммунистической партии. Таких в то время было немало <…>. | |
— Кир Булычёв, «Как стать фантастом. Записки семидесятника», 2003 |
Примечания
- ↑ 1 2 Правда. — 1927. — 7 августа, №178 (3710). — С. 5.
- ↑ 1 2 3 4 Сойфер В. Н. Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР. — 5-е изд. — М.: ЧеРо, 2002. — 1024 с.
- ↑ Долгушин Ю. А. У истоков новой биологии. — М., 1949. — С. 10-11.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 Марк Поповский. Дело академика Вавилова. — М.: Книга, 1990. — 304 с. — 100000 экз.
- ↑ Яровизация озими — новое завоевание в борьбе за урожай (подборка статей) // Сельскохозяйственная газета. — 1929. — № 217, 19 ноября. — С. 3–4.
- ↑ Robert C. Cook, Walpurgis Week in the Soviet Union, Scientific Monthly 68 (June 1949), pp. 367.
- ↑ Песенник. — М.-Л., 1950. — 200 000 экз.
- ↑ Швеция (газета). — 1957. — Январь. — № 16, 19, 20.
- ↑ Barry M. Cohen. The Descent of Lysenko // The Journal of Heredity, Vol. 56, Issue 5 (September 1965), p. 233.
- ↑ 1 2 Историки науки из США.
- ↑ D. Joravsky, The Lysenko Affair. Cambridge (MA, USA), 1970, pp. 58-60.
- ↑ Г. Озеров [Л. Л. Кербер]. Туполевская шарага. 2-е изд. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1973. — С. 10.