Весенняя гроза (Тютчев): различия между версиями

Материал из Викицитатника
[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
брызги бессмертного питья богов
Строка 53: Строка 53:


{{Q|Но кто бы подумал, что [[античность]] понадобится русской поэзии в последней трети XX века ― и это после [[Владимир Владимирович Маяковский|Маяковского]], затем после [[Михаил Васильевич Исаковский|Исаковского]] и [[Александр Трифонович Твардовски|Твардовского]], после [[Борис Абрамович Слуцкий|Слуцкого]] и [[Евгений Михайлович Винокуров|Винокурова]], рядом с [[Евгений Александрович Евтушенко|Евтушенко]] и [[Андрей Андреевич Вознесенский|Вознесенским]]! К сказанному добавлю, что в школьной хрестоматии, по которой учились дети в сороковые годы, тютчевская «Весенняя гроза» была напечатана, если я не ошибаюсь, без последней строфы с Гебой и Зевесовым орлом! Нет, что угодно, только не антологические стихи.<ref>''[[Александр Семёнович Кушнер|Александр Кушнер]]''. С Гомером долго ты беседовал один.... — Москва, журнал «Звезда», №3, 2003 г.</ref>|Автор=[[Александр Семёнович Кушнер|Александр Кушнер]], «С Гомером долго ты беседовал один...», 2001}}
{{Q|Но кто бы подумал, что [[античность]] понадобится русской поэзии в последней трети XX века ― и это после [[Владимир Владимирович Маяковский|Маяковского]], затем после [[Михаил Васильевич Исаковский|Исаковского]] и [[Александр Трифонович Твардовски|Твардовского]], после [[Борис Абрамович Слуцкий|Слуцкого]] и [[Евгений Михайлович Винокуров|Винокурова]], рядом с [[Евгений Александрович Евтушенко|Евтушенко]] и [[Андрей Андреевич Вознесенский|Вознесенским]]! К сказанному добавлю, что в школьной хрестоматии, по которой учились дети в сороковые годы, тютчевская «Весенняя гроза» была напечатана, если я не ошибаюсь, без последней строфы с Гебой и Зевесовым орлом! Нет, что угодно, только не антологические стихи.<ref>''[[Александр Семёнович Кушнер|Александр Кушнер]]''. С Гомером долго ты беседовал один.... — Москва, журнал «Звезда», №3, 2003 г.</ref>|Автор=[[Александр Семёнович Кушнер|Александр Кушнер]], «С Гомером долго ты беседовал один...», 2001}}

{{Q|Оглядываться в своих действиях на образцы — общечеловеческая [[слабость]]. Не только государственная и корпоративная, но и всякая частная жизнь старается выстроить себя в ориентации на тот или другой [[идеал]]ьный тип. Западая из классики, высокой поэзии, философии, религии в устроительное сознание, идеи своей мощью, разумом, волей возбуждают, захватывают, мобилизуют его и, переходя в практику, производят [[буря|бурю]] в вещественном мире. Так брызги бессмертного питья богов, шутя пролитые ветреной Гебой на землю, гремят и кипят в [[весенняя гроза|майской грозе]]. В конечном итоге всем, что передвигается ползком, по слову [[Гераклит]]а, правит удар божественной [[молния|молнии]].<ref>''[[:w:Бибихин, Владимир Вениаминович|В.В.Бибихин]]'', Сборник статей и выступлений. Другое начало. — СПб: «Наука», 2003 г.</ref>|Автор=[[Владимир Вениаминович Бибихин|Владимир Бибихин]], «Кормя Зевесова орла», 2002}}


== «Весенняя гроза» в мемуарах ==
== «Весенняя гроза» в мемуарах ==

Версия от 15:48, 18 августа 2020

«Весенняя гроза»

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые!
Вот дождик брызнул, пыль летит…
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной, и шум нагорный —
Всё вторит весело громам…

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила![1]


Весе́нняя гроза́ или «Люблю грозу в начале мая...» — одно из ряда известнейших ранних стихотворений Фёдора Тютчева, написанное в 1828 году и впервые опубликованное годом позже в журнале «Галатея».[2] В первоначальной редакции «Весенняя гроза» была на одну строфу короче (выключая вторую) и текст заметно отличался от окончательного варианта, опубликованного в 1854 году в журнале «Современник».[3]

Многие выражения и эпитеты из тютчевской «Весенней грозы» разошлись на расхожие выражения, оживляющие письменную и устную речь. Первая строка этого стихотворения «Люблю грозу в начале мая...» стала крылатой и фактически подменила собой авторское название, а предпоследняя «Громокипящий кубок с неба» — стала, благодаря Фёдору Сологубу, заголовком первого поэтического сборника Игоря Северянина.

«Весенняя гроза» в критике, публицистике и литературоведении

  •  

В описании русской природы творчество Тютчева непроизвольно перекликается с творчеством Эллады: так странно уживаются мифологические отступления Тютчева с описанием русской природы: Как будто ветреная Геба, Кормя Зевесова орла, Громко кипящий кубок с неба, Смеясь, на землю пролила. Пушкинское русло в Тютчеве своеобразно раздробляется. Отныне оно направляется: 1) к воплощению хаоса в формах современной действительности; 2) к воплощению хаоса в формах античной Греции.[4]

  Андрей Белый, «Апокалипсис в русской поэзии», 1905
  •  

Стихи Тютчева о природе — почти всегда страстное признание в любви. Тютчеву представляется высшим блаженством, доступным человеку, — любоваться многообразными проявлениями жизни природы. Его заветное желание — «в бездействии глубоком», весь день «пить весенний, теплый воздух» да «следить на высоком небе облака». Он утверждает, что перед «цветущим блаженством мая» ничто самые утехи рая. Он говорит об «умильной прелести» осенних вечеров, об «обаятельной тайне» июньской ночи, об «ослепительной красе» оснеженного леса. О весне восклицает он: «Что́ устоит перед дыханьем и первой встречею весны!», о радуге — «Какая нега для очей!», о грозе — «Люблю грозу в начале мая!», о море — «Как хорошо ты, о, море ночное!»[5]

  Валерий Брюсов, «Ф. И. Тютчев. Критико-биографический очерк», 1911
  •  

Несмотря на то что от грозы его действительно в последнее время могли гибнуть десятки людей, а может быть и сотни, он всегда господствует над своим негодованием и оно имеет почти шутливую форму. Этот гром, «как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом». Я много раз отмечал это внешнее бурление, эти сердитые слова, эти стрелы ядовитой иронии, и рядом был тот же смешок в глазах и способность в одну минуту покончить всю эту сцену гнева, которая как будто сама разыгрывается Лениным, потому что так нужно. Внутри же он остается не только спокойным, но и веселым.[6].

  Анатолий Луначарский, «Владимир Ильич Ленин», 1924
  •  

Но для того, чтобы понимать его как «описателя», приходилось в его стихах не замечать главного, проходить мимо того, что лежало под кажущейся поверхностью «описания». Иногда поступали с варварской наивностью: просто зачеркивали то, что было истинным предметом стихотворения и для чего «картина природы» служила только мотивировкой иль подготовкой. Так, знаменитое стихотворение «Люблю грозу в начале мая» сплошь и рядом печаталось без последней строфы, важнейшей для тютчевского замысла, но «неподходящей» и «лишней» для любителей описательства. Тютчев никогда не падает до описательства, никогда не предается «констанции» явлений. Ишущим «описаний» он говорит прямо:
Не то, что мните вы, природа ―
Не слепок, не бездушный лик.
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.[7]

  Владислав Ходасевич, «О Тютчеве», 1928
  •  

Мудрость древних происходила оттого, что их слушали с открытыми ртами. В основе Анненского заложена ипохондрия, грусть и безысходность. «Мне не спится, мне невмочь, я шаги слепого слышу. Надо мною только ночь Оступается о крышу». Ну разве можно это сравнить с тем радостным ощущением дождя, который имел Тютчев: «Ты скажешь ― ветреная Геба, Кормя зевесова орла, Громокипящий кубок с неба. Смеясь, на землю пролила».[8]

  Татьяна Луговская, Из дневников, 1980-е
  •  

При имени Фёдора Ивановича Тютчева в памяти сразу возникают несколько ключевых строк: Люблю грозу в начале мая… Умом Россию не понять… И ропщет мыслящий тростникМысль изреченная есть ложь… ― а потому, узнав о том, что комиссию по празднованию 200-летия со дня рождения великого поэта возглавил сам В. В. Путин, я захотел понять не только Россию, но и то, какой из перечисленных выше строк воодушевлялись кремлевские пиарщики, затевая юбилей на таком уровне.[9]

  — Николай Журавлев, «Поэт и вертикаль. Суета вокруг юбилея», 2000
  •  

Но кто бы подумал, что античность понадобится русской поэзии в последней трети XX века ― и это после Маяковского, затем после Исаковского и Твардовского, после Слуцкого и Винокурова, рядом с Евтушенко и Вознесенским! К сказанному добавлю, что в школьной хрестоматии, по которой учились дети в сороковые годы, тютчевская «Весенняя гроза» была напечатана, если я не ошибаюсь, без последней строфы с Гебой и Зевесовым орлом! Нет, что угодно, только не антологические стихи.[10]

  Александр Кушнер, «С Гомером долго ты беседовал один...», 2001
  •  

Оглядываться в своих действиях на образцы — общечеловеческая слабость. Не только государственная и корпоративная, но и всякая частная жизнь старается выстроить себя в ориентации на тот или другой идеальный тип. Западая из классики, высокой поэзии, философии, религии в устроительное сознание, идеи своей мощью, разумом, волей возбуждают, захватывают, мобилизуют его и, переходя в практику, производят бурю в вещественном мире. Так брызги бессмертного питья богов, шутя пролитые ветреной Гебой на землю, гремят и кипят в майской грозе. В конечном итоге всем, что передвигается ползком, по слову Гераклита, правит удар божественной молнии.[11]

  Владимир Бибихин, «Кормя Зевесова орла», 2002

«Весенняя гроза» в мемуарах

  •  

Одна строфа уступала место другой. То я вспоминал Лермонтова: «Немая степь синеет, и венцом серебряным Кавказ ее объемлет», то пушкинские слова о том, что «каждый день уносит частицу бытия», то тютчевский весенний гром, похожий на то, как «ветреная Геба, кормя Зевесова орла, громокипящий кубок с неба, смеясь, на землю пролила», то фетовскую весну: «Из царства льдов, из царства вьюг и снега как свеж и чист твой вылетает май». Я был окружен толпой поэтов. Я беседовал с ними.[12]

  Константин Паустовский, «Повесть о жизни. Беспокойная юность», 1954
  •  

Мне не очень нравились стихи, которые задавали мне на урок в первых классах гимназии. Но помню, с каким восторгом читал я стихи Тютчева «Люблю грозу в начале мая». Это были первые стихи о природе, которые я оценил в детстве.
Вы просите меня послать юным читателям мои пожелания. Прежде всего я хочу пожелать им читать хорошие книги, не торопясь и не заглядывая в конец. Смотреть кино или телевизор гораздо легче, чем читать книги, но книга, внимательно прочитанная, гораздо больше обогащает нашу речь и нашу мысль.[13]

  Самуил Маршак, Письмо Ленинградскому дому детской книги, Москва, 11 октября 1959 г.
  •  

Поэтами моего поколения, до символистов, были Фет, Тютчев. Я никогда не слышала, чтобы их читал Маяковский. В дневнике Б. М. Эйхенбаума записано 20 августа 1918 года: «Маяковский ругал Тютчева, нашел только два-три недурных стихотворения: «Громокипящий кубок с неба» и «На ланиты огневые» («Весенняя гроза» и, очевидно, «Восток белел. Ладья катилась…»)[14]

  Лиля Брик, Из воспоминаний, 1960-е

«Весенняя гроза» в художественной прозе

  •  

К нашему окну подошел граф с явным намерением поговорить с хорошенькой Оленькой. Мой друг говорит на трех европейских языках, но не умеет говорить с женщинами. Он как-то некстати постоял около нас, нелепо улыбнулся, промычал «мда» и отошел вспять, к графину с водкой.
— Вы, когда входили сюда в комнату, — сказал я Оленьке, — пели «Люблю грозу в начале мая». Разве эти стихи переложены на песню?
— Нет, я пою по-своему все стихи, какие только знаю.
Я случайно оглянулся назад. На нас глядел Урбенин. В глазах его я прочел ненависть, злобу, которые вовсе не идут к его доброму, мягкому лицу.
«Ревнует он, что ли?» — подумал я.[15]

  Антон Чехов, «Драма на охоте», 1885
  •  

Между тем хозяин продолжал прерванный спор.
— Нет, Ося, — говорил он, обращаясь главным образом к почетному академику по разряду изящной словесности, — вся прелесть Тютчева не в том, что он писал просто и легко…
— Ну, положим, не просто и не легко…
— Подожди, я еще не закончил свою мысль. А в том, что в нем есть, понимаешь ли ты, этакий вес, груз, сила.
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
А, брат! Это не нам с тобой чета! Силища.
Карпов кисло улыбнулся, но кивнул красивой головой с сильно выдающимся затылком.[16]

  Валентин Катаев, «В воскресенье», 1917
  •  

Опять мастер Григсгаген сидел у камина. Сидел, слушал, как ветер воет в трубе и норовит сорвать железо с кровли.
― Ай-ай-ай, Дук, что делается! ― бормочет мастер. ― На громовые раскаты похоже, верно? «Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом». Когда-то я знал это наизусть до конца. Нам было задано. Я носил курточку и короткие штанишки. Платок полагалось держать в заднем кармане штанишек, а писали мы не в тетрадках, на грифельных досках.[17]

  Вера Панова, «Который час? Сон в зимнюю ночь», 1950-е
  •  

Спицын захохотал, размазывая по лицу черную грязь, Юрковский вытянул руки по швам — равняясь на Дауге, который, отставив от себя подальше шлем, понес его, как полную чашу, направляясь к выходу.
— К церемониальному маршу! Равнение на середину!..
Дауге споткнулся о тюк, без малого уронил свою ношу и яростно выразился.
… И скажет: ветреная Геба, Кормя Зевесова орла, Громокипящий кубок с неба, Смеясь, на землю пролила, — ликующе провозгласил Юрковский.
— Товарищи межпланетники! — прозвенел голос Ермакова. — Немедленно надеть шлемы! Тревога!
Быков, только что собиравшийся снять шлем, удивленно обернулся.
Пыль! Радиоактивная сажа!

  Аркадий и Борис Стругацкие. «Страна багровых туч». 1957

«Весенняя гроза» в поэзии

  •  

Люблю грозу в начале мая.
Люблю «читать» газеты ныне:
За белой полосой белеет полоса.
Идёшь-бредёшь, как по пустыне,
И вдруг ― о чудеса!

  Демьян Бедный, Строки, 1920
  •  

…когда весенний первый гром…
Что нам пляс жемчужин по балконной крыше
Грудь твоя жасмином пахнет под дождем.
А гроза проходит. Капли реже, тише…
Радуга упала за кирпичный дом.
Чуть трепещут плечи. Настежь двери, окна.
Захлебнулся маем сад вечеровой.
И проносит ветер сизые волокна,
И в пруду янтарном мы дрожим с тобой.[18]

  Всеволод Рождественский, «Обрывай ромашку. Всё на свете просто...», 1923
  •  

Люблю грозу в начале мая...
Тютчев.
Надо мной звереют тучи…
Старикашкой прихромав,
Говорит со мною Тютчев
О грозе и о громах.
И меня покуда помнят,
А когда уйдет гроза,
В темноте сеней и комнат
Зацветут ее глаза.[19]

  Борис Корнилов, «Засыпает молча ива...», 1927
  •  

Не то что небожителем я был, а просто нездешним.
Она ж меня смеясь, на землю пролила.
А он, мятежный, просит бури,
Как морда просит кирпича.
Им-то это не трагично, а мне очень даже. «И все засмеялись, а Веня заплакал».[20]

  Венедикт Ерофеев, «Из записных книжек», 1970

Источники

  1. Ф. И. Тютчев. Полное собрание сочинений и писем в шести томах. — М.: Издательский центр «Классика», 2002. — Т. 1. Стихотворения, 1813—1849. — С. 60
  2. Ф. И. Тютчев. «Весенняя гроза». — СПб.: «Галатея», 1829, Ч. I. № 3. С. 151, с подписью «Ф. Тютчев».
  3. Ф. И. Тютчев. XXXIX. «Весенняя гроза». — СПб.: «Современникъ», 1854, томъ XLIV, № 3, с. 24
  4. А.Белый. «Луг зелёный». Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2-х томах. Том 1. — М.: Искусство, 1994 г.
  5. Ф. И. Тютчев. Полное собрание сочинений / Под редакцией П. В. Быкова. С критико-биографическим очерком В. Я. Брюсова, библиографическим указателем, примечаниями, вариантами, факсимиле и портретом — 7-е изд. — СПб.: Т-во А. Ф. Маркс, 1913. — С. VII—XLVII.
  6. А. В. Луначарский. Собрание сочинений в восьми томах [Редкол.: Н. И. Анисимов (гл. ред.) и др.]. М.: Художественная литература, 1963 г.
  7. Ходасевич В.Ф. «Колеблемый треножник: Избранное» / Под общей редакцией Н.А.Богомолова. Сост. и подгот. текста В.Г. Перельмутера./ Москва, «Советский писатель», 1990 г.
  8. Татьяна Луговская «Как знаю, как помню, как умею: Воспоминания, письма, дневники». — М.: Аграф, 2001 г.
  9. Николай Журавлев. Поэт и вертикаль. Суета вокруг юбилея. — Нью-Йорк: Вестник США (США), 17 сентября 2003 г.
  10. Александр Кушнер. С Гомером долго ты беседовал один.... — Москва, журнал «Звезда», №3, 2003 г.
  11. В.В.Бибихин, Сборник статей и выступлений. Другое начало. — СПб: «Наука», 2003 г.
  12. Паустовский К. Г. «Повесть о жизни». М.: «АСТ, Астрель», 2006 г.
  13. С. Я. Маршак. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 8. — М.: Художественная литература, 1972 г.
  14. «Современницы о Маяковском». Сост. В. В. Катанян. — М.: «Дружба народов», 1993
  15. Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884—1885. — стр.280
  16. Катаев В. Собрание сочинений в 9 т. Том 1. Рассказы и сказки. — М.: «Худ. лит.», 1968 г.
  17. Панова В.Ф., Собрание сочинений: В 5 т. Том 2. — Л.: «Художественная литература», 1987 г.
  18. Рождественский Вс.А. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград, «Советский писатель», 1985 г.
  19. Б. Корнилов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. — М.: Советский писатель, 1966 г.
  20. Венедикт Ерофеев, Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. — М.: Вагриус, 2001 г.

См. также