Голем (роман)

«Голем» — роман Густава Майринка.

Цитаты

• У всякой высказанной вслух мысли сразу появляется скверный земной привкус, да и сама она становится какой-то жалкой, пошлой и бескрылой.
• По сентиментальности узнают сволочь. Тысячи бедняков могут умирать с голоду, и это никого не проймёт, но если какой-нибудь размалёванный паяц, одетый в лохмотья, закатит глаза на сцене, — они начинают выть, как собака на цепи…
• Дикое отвращение к жизни сжимает мне горло.
• Когда люди подымаются с ложа сна, они воображают, что они развеяли сон, и не знают, что становятся жертвой своих чувств, что делаются добычей нового сна, более глубокого, чем тот, из которого они только что вышли.
• Люди не идут никаким путём, ни путём жизни, ни путём смерти. Вихрь носит их, как солому.
• Но на земле часто поступок хороший и честный ведет к таким же последствиям, как и самый дурной, потому что мы, люди, не умеем отличать ядовитого семени от здорового.
• У меня было такое чувство, будто все дома смотрели на меня своими предательскими лицами, исполненными беспредметной злобы. Ворота — раскрытые черные пасти, из которых вырваны языки, горла, которые ежесекундно могут испустить пронзительный крик, такой пронзительный и враждебный, что ужас проникнет до мозга костей.
• Так странно, когда ветер играет безжизненными вещами… Так необычно смотрят мертвые предметы, когда они вдруг начинают шевелиться. Разве нет?.. Однажды я видел, как на пустынной площади большие обрывки бумаги в диком остервенении кружились и гнали друг друга, точно сражаясь, тогда как я не чувствовал никакого ветра, будучи прикрыт домом. Через мгновение они как будто успокоились, но вдруг опять напало на них неистовое ожесточение, и они опять погнались в бессмысленной ярости, — забились все вместе за поворотом улицы, чтобы снова исступленно оторваться друг от друга и исчезнуть, наконец, за углом. Только один толстый газетный лист не мог следовать за ними, он остался на мостовой, бился в неистовстве, задыхаясь и ловя воздух. Смутное подозрение явилось тогда у меня: что, если мы, живые существа, являемся чем-то очень похожим на эти бумажные обрывки? Разве не может быть, что невидимый, непостижимый «ветер» бросает и нас то туда, то сюда, определяя наш поступки, тогда как мы, в нашем простодушии, полагаем, что мы действуем по своей свободной воле?