Екатерина Михайловна Шульман

Екатерина Михайловна Шульман

Екатерина Шульман читает лекцию в Израиле, 2024 год

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Екатери́на Миха́йловна Шу́льман (урожд. Засла́вская; род. 19 августа 1978, Тула) — российский политолог и публицист.

Цитаты

«„Железная няня“: формы несвободы в постковидную эпоху». Лекция в «@Лекторий Живое Слово». Тверь, 20 февраля 2021 года

• По итогам 2020 года большое счастье для каждого выступающего — это видеть живых, трёхмерных слушателей.
• Лучше говорить не о снижении насилия, а об его трансформации. Насилие непобедимо так же, как непобедима и преступность. Более того, желать её искоренения — это, может быть, эффектный предвыборный лозунг, но это абсурдная политика. Не потому даже, что оно в природе человека..., нет никакого инстинкта кровожадности, который где-то обитает в нашей душе, но оно не в природе человека, насилие. Оно зашито в социальную динамику, социальные взаимодействия. То есть, если люди живут вместе и вынуждены друг с другом коммуницировать, часто не тогда, когда им этого хочется, и если у них возникает противоречивые интересы, то в какой-то момент этой социальной коммуникации насилие будет возникать.
• Как любое масштабное социальное явление, оно [снижение насильственных преступлений] не имеет никогда одного объяснения. Ну и, кстати говоря, как любое масштабное социальное явление, оно не имеет только одну сторону.
• Чем выше мы поднимаемся по социальной лестнице, тем ниже уровень социальной грамотности. Поэтому те люди, что законы пишут, в ней в меньшей степени соображают что они вообще говорят.
• А что было до „Железной няни“? До „Железной няни“ был „Железный рыцарь“. До „Железной няни“ был другой тип властвования, который состоял в том, что главы государств — как наследные монархи, так и избранные или пришедшие иным способом к власти лидеры — были почти все мужчинами, почти все военными, воспитывались для войны. Основным элементом и вообще основным способом политического общения была межгосударственная война, последний аргумент королей. Дипломатия была служанкой войны и поэтому переживала такой расцвет. Когда мы расстраиваемся по поводу заката нашей дипломатии, давайте будем помнить: дипломатия прилагается к войне. Нет одного, то не будет особенно нужно и другое, а вот эта трепалка в твиттере, которую мы с вами с такой грустью наблюдаем.
• Викторианский джентльмен боялся осуждения таких же джентльменов. Он не боялся того, что о нём скажет подметальщик на улице. Теперь подметальщик такой же блоггер, как и все остальные. Поэтому он тоже к вам придёт и своё, очень важное, мнение в комментариях выскажет.
• Полезно помнить, что тот социум, который мы считаем дефолтным, нормальным, он, в принципе, ограничен. Это массовое городское общество, привязанное к индустриальному типу производства. Оно постаграрное, посттрадиционное. Оно, ещё раз повторю, городское. Оно во многом состоит из людей, которые либо приехали из деревни, либо их предыдущее поколение приехало из деревни. Оно состоит из людей, которые при переезде начинают новую жизнь, то есть ты оставляешь свои предыдущие связи, не забираешь их с собой. Оно состоит из людей, которые образуют нуклеарные семьи, то есть пары и дети, но и имеют расширенные сети семейных связей ненуклеарных, которые были характерны для традиционного общества. Как у аристократии были семейные связи, клановые взаимоотношения, так и при крестьянской общине было всё то же самое.
• Реальность настолько разнообразна, что какую чушь не напиши, какие-то элементы её обязательно сбудутся.
• Дураков бояться — в Интернет не ходить.
• Что толку воображать возможные угрозы и исходя из них заниматься самоцензурой, которая тебя удушит раньше, чем кто-то снаружи тебя удушит?
• Русские — это парламентская нация без парламента. Поэтому они всё время страдают и даже не могут понять, от чего они страдают.
• Куда ни приходит русскоязычный пользователь, на любую площадку, он превращает её в политическую.
• Городская образованная страна (больше 50% граждан имеют образование выше среднего), не бывает тут никакой аполитичности. То есть, этого не может быть. Аполитичной может быть крестьянская держава. Крестьяский способ политического действия — это бунт. Городской способ — на одном историческом этапе погром, на следующем — митинг.
• Потому что вот это „давайте быстренько чего-нибудь подпишем, мы Вас же сейчас отпустим“ — оно к вам вернётся другими последствиями, и вы будете уже другими временными отрезками размышлять.
• Одна из главных сложностей у избирательной системы состоит в том, что делать с голосами непрошедших. То есть, как конвертировать голоса в мандаты.
• Любые изменения социальные видны больше на молодых, чем на всех остальных, но касаются всех.

«Пропаганда — это второе ядерное оружие». «Скажи Гордеевой», 6 июля 2021 года

• Тогда не было соцсетей, поэтому глупость каждого была сокрыта, а не так демонстративно проявлена, как нынче.
• Почему этого [ограничения избирательного права] не делать никогда, и почему вообще нельзя ограничивать активное избирательное право — и пассивное, кстати, тоже... Потому что нельзя пытаться из этого бревна, коим есть электорат, высечь то буратино, которое тебе максимально симпатично — ты создашь чудовище. «Урфин Джюс и его деревянные избиратели». Этого нельзя делать ни в коем случае, потому что не бывает плохих кандидатов, так же, как плохих депутатов — бывают плохо устроенные выборы. Выборы должны быть честными и конкурентными. Что значит «честными и конкурентными»: с непредсказуемым результатом. Со свободным доступом, как избирателей, так и кандидатов, и результатом, который не определён заранее. В этой конкуренции обретётся некое равновесие, отражающее набор общественных мнений. Вот это вот нужно, это важно, это отражает на самом деле некое предохранение от ужасов тирании, а не попытка вырастить максимально правильного избирателя, и не ужасающего принципа «демократия — это когда на выборах побеждает демократ».
• Исторические эпохи воспринимаются через призму последующих.
• Человек ужасно пластичное существо, в этом направлении, трагически пластичное: что ему говорят — то он и повторяет. Что ему рассказывают — то он потом принимает за свои собственные воспоминания, за свой личный опыт. На этот счёт есть множество печальных психологических опытов. Наше воспоминание — формируемый конструкт. Нужно иметь большую привычку к рефлексии и ценить её в себе и вообще воспитывать её.
• То, что произведение впечатления становится важнее, чем физическое принуждение — это общая тенденция, и она связана вот с этим самым знаменитым глобальным снижением насилия. Люди живут во всё более информационной среде, всё больше пишут и читают, источники становятся всё более разнообразными, ну и потребности становятся всё более разнообразными.
• Для чего пропаганда устроена? У неё есть цель, так сказать двоякая: с одной стороны, вырабатывать любовь, по возможности, то есть поддержку. С другой стороны, вырабатывать пассивность — непротивление. Вот эта вторая цель — она важна, но поскольку она неявная, её частно не формулируют и не замечают. То есть, нужно внушать представление о том, что действующий порядок вещей незыблем, сопротивляться ему бессмысленно, всякое действие только делает хуже, поэтому лучше ничего не делать. Вот этот вот завораживающий, усыпляющий шум пропаганда тоже производит. Она создаёт образ несуществующего большинства, которого, может, на этот момент и не было, и внушает каждому, что если он отличается, то он в меньшинстве — он один такой отщепенец и извращенец. А весь народ en masse — он совершенно другой. Дальше происходит следующее: поскольку психическая норма для наших людей состоит в том, чтобы присоединяться к большинству, это, может, не очень благородно, но это естественно: мы хотим быть как все, мы хотим быть хорошими — социально хорошими, соблюдать нормы, соответствовать общественным представлениям о приемлимом, привычном, похвальном. Поэтому, когда нам говорят, что все люди которые так думают — сказать, что нет, я думаю иначе, требует большого ресурса. Иметь возможность так сказать — это привилегия. Она есть не у всех. У большинства людей нет для этого ни сил, ни времени, ни интеллектуальных возможностей, поэтому они говорят: «А вот я как все». А как все? А как именно все, тебе расскажет вот эта самая машина — она тебя усыпит вот этим вот ритмическим жужжанием.
• Вообще, конечно, чего ждёшь от бурно развивающейся современной медицины — это продления срока жизни. Мало мы живём, мало. Вот хочется каких-то нормальных годов, в которые можно работать, не отвлекаясь на репродуктивные приключения и при этом не отвлекаясь на альцгеймера. Вот какой-то такой срединный возраст. Вот видите, в чём проблема: только закончил вскармливание — уже тебе машет бабушка-деменция. А когда работать, когда? А вот это всё полезное делать — когда?
• По проклятию взрослой жизни, чтобы заняться чем-то, нужно из этой клеточки-графика выкинуть что-то, что в ней уже есть: свободных клеточек не бывает у взрослых людей. На каждую единицу времени — множество претендентов.
• Смысл жизни в том, чтобы присутствовать, а не отсутствовать. Это вопрос о родительстве, о публичной политике, не о публичной политике, о преподавательской деятельности: надо присутствовать.
• Никогда не позволяйте ставить себя перед ложными выборами, нельзя. Чтобы что-то делать хорошо, нельзя делать это одно — рехнёшься. Нельзя посвятить себя одному делу — ты будешь полным фанатиком, который не сможет сделать это хорошо.

«Тюрьма травмы: когнитивные искажения в чрезвычайной ситуации». Выступление в Европейской гимназии

• Как подниматься с колен и достигать геополитического величия, не привлекая внимания санитаров.