У этого термина существуют и другие значения, см. Ёрш (значения).
Ёрш или ёрш обыкнове́нный (лат.Gymnocephalus cernuus) — известная своими колючими плавниками пресноводная рыба из семейства окунёвых, обитающая в водоёмах Европы и северной Азии. Типичный бентофаг, живёт вблизи дна в озёрах, запрудах, вблизи берегов рек, предпочитает песчаное дно или гравий. Длина взрослой рыбы — около 10 см. Питается главным образом придонными беспозвоночными, реже — мелкой рыбой и некоторыми растениями.
Ёрш — очень неприхотливый, обычно стайный вид, и он очень хорошо чувствует себя в широком спектре условий окружающей среды. Для ерша предпочтительны тихие водоёмы с мягким дном, не укрытым водяной растительностью. Мягкодонные участки более привлекательны для ерша, поскольку подавляющее большинство объектов его питания водится именно в таких местах. Самки ерша могут доживать, максимум, до 11 лет, а самцы в основном не переживают семи лет; при этом в природных популяциях до 93 % составляют рыбы возрастом от 1 до 3 лет.
Русский народ любит ерша; его именем, как прилагательным, называет он всякого невзрачного, задорного человека, который сердится, топорщится, ершится.[2]
Будучи вынут из воды, ёрш имеет крайне оригинальный вид и с первого взгляда может показаться каким-то чудовищем: он так растопыривает свои острые плавники и «щёки», также вооруженные зубцами, что скорее походит на колючий шарик, но уже никак не на рыбу; вдобавок он и хвост согнёт набок.[4]
...взъерошивание, послужившее поводом к названию этой рыбы ершом, составляет единственное средство её защиты: перед этим лесом твердых шипов отступает и голодная щука.[4]
...мелкие рачки, мелкие насекомые, личинки последних составляют главную пищу ерша; весной он также поедает в большом количестве икру других рыб и потому в небольших озерах скоро истребляет других рыб.[4]
Ранней весной или, вернее, в конце зимы стаи ерша, зимовавшие на ямах, выходят на более мелкие места и через некоторое время начинают нереститься. По-видимому, время нереста находится в зависимости от таяния льда, а потому происходит в реках значительно ранее, чем в озерах. Последние наблюдения показали, что ерш начинает метать икру немного разве позднее щуки и раньше окуня — еще подо льдом и в реках, во всяком случае до большой воды.[4]
Ерш всегда избегает солнечного света и теплой воды, а потому летом редко встречается на глубине менее 2 м, особенно крупный; около берега эта рыба встречается, когда он хотя и неглубок, но обрывист или идет уступами, потому что сильная волна и прибои размывают его, освобождая червей и личинок. Отсюда и произошло мнение, что ерш любит муть и что можно приманивать его, производя эту муть искусственно.[4]
Имя ерша, очевидно, происходит от его наружности: вся его спина, почти от головы и до хвоста, вооружена острыми, крепкими иглами, соединенными между собой тонкою пестрою перепонкою; щеки, покрывающие его жабры, имеют также по одной острой игле, и когда вытащишь его из воды, то он имеет способность так растопырить свои жабры, так взъерошить свой спинной гребень и загнуть хвост, что название ерша, вероятно, было ему дано в ту же минуту, как только в первый раз его увидел человек. Ерш в этом виде, быстро выхваченный из воды, не покажется даже рыбой, а чем-то круглым и мохнатым; даже на подъеме он покажется тяжелее, чем другие рыбки равной с ним величины.[2]
Ерш имеет необыкновенно большие навыкате, темно-синие глаза; от самой головы, как я уже сказал, идет у него жесткий гребень, почти в вершок вышиною; он оканчивается, не доходя пальца на два до хвоста, но и это место занято у него другим небольшим гребешком, уже мягким, похожим на обыкновенное плавательное рыбье перо; ерш колется, как окунь, если взять его неосторожно; он весь пестрый, кроме брюшка, но пестрины какого-то темноватого, неопределенного цвета; он весь блестит зеленовато-золотистым лоском, особенно щеки; кожа его покрыта густою слизью в таком изобилии, что ерш превосходит в этом отношении линя и налима; хвост и верхние перья пестроваты, нижние перья беловато-серые.[2]
Наружность ерша, конечно, известна каждому и эту рыбу трудно смешать с какой-либо другой. Будучи вынут из воды, ёрш имеет крайне оригинальный вид и с первого взгляда может показаться каким-то чудовищем: он так растопыривает свои острые плавники и «щёки», также вооруженные зубцами, что скорее походит на колючий шарик, но уже никак не на рыбу; вдобавок он и хвост согнет набок. Это взъерошивание, послужившее поводом к названию этой рыбы ершом, составляет единственное средство ее защиты: перед этим лесом твердых шипов отступает и голодная щука.[4]
Обыкновенно ерш имеет в длину около 13 см, хотя при благоприятных условиях, то есть при обилии пищи и трудности ловли, достигает гораздо большей величины. Самые крупные ерши встречаются вообще при устьях рек и в больших озерах, 400-граммовые ерши еще встречаются во многих озерах Екатеринбургского уезда и ловились прежде целыми пудами. Этот гигантский рост здешних ершей зависит исключительно от обилия небольших рачков, мормышей, которые круглый год, особенно зимой, составляют почти единственную пищу этой рыбы, между тем как в реках она зимой лежит в глубоких местах и почти ничего не ест. Осенью и ранней весной желудок ерша всегда бывает набит мормышами по самое горло.
Вообще мелкие рачки, мелкие насекомые, личинки последних составляют главную пищу ерша; весной он также поедает в большом количестве икру других рыб и потому в небольших озерах скоро истребляет других рыб. Несомненно, что они едят также не только недавно выклюнувшуюся молодь рыбы, но не прочь поживиться вообще мелочью, так как местами, в очень рыбных озерах, не особенно редко берут на малявку.[4]
Ранней весной или, вернее, в конце зимы стаи ерша, зимовавшие на ямах, выходят на более мелкие места и через некоторое время начинают нереститься. По-видимому, время нереста находится в зависимости от таяния льда, а потому происходит в реках значительно ранее, чем в озерах. Последние наблюдения показали, что ерш начинает метать икру немного разве позднее щуки и раньше окуня — еще подо льдом и в реках, во всяком случае до большой воды. <...> По моим наблюдениям, весь ерш выметывает икру в несколько дней (ночей); по другим — нерест продолжается недели две. Надо полагать, что сначала трутся крупные ерши, потом средние и, наконец, мелкие, 7—9-сантиметровые (с головой и хвостом) двухлетки. При этом стаи ершей не предпринимают далеких путешествий, подобно другим рыбам, хотя все-таки несколько поднимаются по течению и из больших рек или озер заходят в устья мелких притоков.[4]
Нерестятся ерши большими или меньшими стаями (от сотни до нескольких тысяч особей), в сумерки или ночью, на самом дне. Икра ерша связана между собой студенистой, хотя и нелипкой слизью, посредством которой она прикрепляется к камням или ко дну, в виде исключения к траве, вернее, задерживается неровностями дна, так как она ложится густым слоем. Яйца желтоватого цвета, мелкие (0,8—1 мм) и довольно многочисленные (от 50 до 100 тысяч); развиваются они довольно медленно: молодь выклевывается из них не ранее как через две недели и, кажется, остается на местах вывода до конца лета, появляясь на мелких песчаных местах в конце августа, достигнув немного более 2,5 см величины.[4]
Ерш всегда избегает солнечного света и теплой воды, а потому летом редко встречается на глубине менее 2 м, особенно крупный; около берега эта рыба встречается, когда он хотя и неглубок, но обрывист или идет уступами, потому что сильная волна и прибои размывают его, освобождая червей и личинок. Отсюда и произошло мнение, что ерш любит муть и что можно приманивать его, производя эту муть искусственно. Впрочем, молодь ерша и мелкий ерш-сеголеток идет на муть не хуже пескаря и попадается с ним в подъемные сети. В проточных прудах ерш, как рыба ночная или, вернее, сумеречная, живет в ямах у тенистых берегов, но всего больше любит он держаться у плотин, свай, купален и мостов, где находит тень, прохладу и пищу.[4]
Ёрш в публицистике и документальной прозе[править]
Ерши водятся только в чистых водах и в большем количестве в реках песчаных или глинистых, также и озерах, заливаемых полою весеннею водою. Где ершей много и они крупны, там уженье их необыкновенно изобильно и приятно; клюют только на красного навозного червяка и, хотя не так охотно, — на земляных червей; разумеется, для этого надобно отбирать самых мелких; удочки употребляются средние. Ерши гораздо жаднее клюют со дна, чем на весу, и потому в таком только случае не должно удить со дна, если оно травянисто или имеет задевы.[2]
Ерша всегда следует искать на сравнительно глубоких, ямистых или затененных местах; даже и здесь он выбирает углубления, а потому, прежде чем ловить, надо отыскать самое глубокое место. Это рыба сумеречная и ловить ее среди дня, то есть около полудня, стоит только зимой, а летом можно только под плотами. Так как ерш всегда держится на самом дне, касаясь его брюхом, то насадка должна касаться дна и в крайнем случае не доставать на 4 см до него; рыба эта вялая, ленивая и в редких случаях станет подниматься кверху за плывущей над ней насадкой. По той же причине нередко бывает, что из двух сидящих на лодке рыболовов один ловит ершей много, а другой очень мало. Несмотря на то, что ерш имеет чрезвычайно сильно развитое обоняние, все прикормки и притравы оказываются мало действительны и даже бесполезны: ерши в реках, на течении, с крайней неохотой расстаются с облюбованной ими ямкой и если подаются вверх по течению ради прикормки, то очень нескоро. В прудах же и озерах, вообще, где течение не стесняет свободу его движений, ерш более внимателен к прикормке. Взмучивание же воды, советуемое некоторыми рыболовами, не только излишне, но, при обычном способе лова ерша в отвес, даже вредно, так как отгоняет ершей от места. Наконец, по замечанию некоторых специалистов по ужению, мною не проверенному, ерши берут всего лучше в полнолуние и в это время берут хорошо среди ночи.[4]
В стоячих водах, как кажется, клёв ерша много слабее, чем в проточных, и здесь его нельзя столько поймать, сколько в реках или сколько в прудах же и озерах зимой.[4]
Зимняя ловля ерша начинается, как только озеро или река покроется льдом около 4 см толщиной, а продолжается до тех пор, пока не образуются большие закраины и наледи. Это зимнее ужение в озерах обыкновенно бывает добычливее осеннего; в реках же за весь короткий зимний день редко удается поймать больше 600 штук ершей.[4]
Как и другие рыбы, ерш в морозы берет слабо, но все-таки лучше, чем в ветреную погоду. При северном и вообще северных ветрах ерш вовсе не клюет и его можно ловить только на голые крючки-якорьки, самодером. Такая ловля, конечно, возможна только, когда ерш стоит на яме очень густо и в несколько рядов.[4]
На рыбьей «елке» было много гостей: франты-окуни, стройные плотвицы и замарахи-ерши. Гости не ждали приглашения: они срывали губами елочные «подарки», и животы их раздувались от еды.[7]
Ёрш в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
По-моему, ерш — лучшая рыбка из всех, не достигающих большого роста. Складом своим он совершенно сходен с окунем, хотя никогда не питается рыбой. В реках средней полосы России он не бывает и четырех вершков длины, но в Петербурге, в устье Невы, ловятся ерши необыкновенной величины: я сам видал их, с лишком в четверть длиною. Слыхал также об огромных сибирских ершах.[2]
Ерши очень рано весною начинают клевать и перестают в конце самой поздней осени. Если вы нападете на станичку, можете переудить большую их часть: насаживать можно червяков с хвостами и без хвостов, но первое всегда лучше. Ерши берут и заклевывают верно, без обмана, и почти всегда погружают наплавок в воду, но иногда ведут в сторону, тряся его; нередко, вынимая просто удочку, вытаскиваете ерша, который держал крючок во рту. Впрочем, это бывает иногда со всякой рыбой. Я нигде не находил ершей в таком множестве, как в поемных озерах около Москвы-реки: там можно было их выудить сколько угодно: двести, триста и более, зато крупные попадались редко, отчего уженье теряло свою заманчивость.[2]
Я всегда дорожил крупными ершами и отыскивал их неутомимо. Но клев их в реках очень капризен: иногда на мели, иногда — только в глуби; сегодня клюют хорошо, завтра не клюют совсем. Ерши в исходе апреля набиты икрой до безобразия и в мае ее мечут, после чего клюют жаднее.[2]
Ёрш в беллетристике и художественной прозе[править]
Ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко склался на дровнишки со своим маленьким ребятишкам; пошёл он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро и в этом озере выпросился остаться одну ночку; от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет. Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добало подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собрались во един круг и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом:
— Будь ты, — говорят, — нашим судьёй. Сом послал за ершом — добрым человеком и говорит:
— Ёрш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?
— Потому, — говорит, — я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно снизу и доверху и запустело.[3]
Услыхали рыбаки ершов голос тонкий и начали ерша ловить. Изловили ерша, ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко! Пришёл Бродька — бросил ерша в лодку, пришёл Петрушка — бросил ерша в плетушку:
— Наварю, — говорит, — ухи, да и скушаю.
Тут и смерть ершова![3]
— Ну, щука, хоть ты с рыла и востра, да не возьмёшь ерша с хвоста! А вот нынче суббота, у моего отца девишник — пир да веселье; пойдём лучше, попьём, погуляем вечерок, а завтра, хоть и воскресенье, пойдём — так и быть — на суд праведный; по крайней мере не голодные будем.
Щука согласилась и пошла с ершом гулять; ерш напоил её пьяною, за пелёду засадил, дверью затворил и кольём заколотил.[3]
Собралась вся мелкая рыбешка и стала думу думать; пришел на совет и Ёрш Ершович и заорал: «полноте думу думать, голову ломать, мозги портить: послушайте-ка, что я вам скажу. Не житье вам больше в Шексне, не дает проходу зубастая щука; переберемтесь-ка лучше из Шексны в мелкие речки: Сизму, Колому да Славянку». Вот и пошла рыба сама из Шексны в мелкие речки; много ее по дороге рыбаки поймали, славную сварили уху! да на том и заговелись.[8]
Ершу Ершовичу тоже по зимам приходилось не сладко. Он забирался куда-нибудь поглубже в омут и там дремал по целым дням. И темно, и холодно, и не хочется шевелиться. Изредка он подплывал к проруби, когда звал Воробей Воробеич. Подлетит к проруби воды напиться и крикнет:
— Эй Ёрш Ершович, — жив ли ты?
— Жив… — сонным голосом откликается Ёрш Ершович. — Только всё спать хочется. Вообще скверно… У нас все спят.[9]
— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и веселого трубочиста Яшу» (из цикла «Алёнушкины сказки»), 1880-е
А летом опять свои неприятности. Раз ястреб версты две гнался за Воробьём Воробеичем, и тот едва успел спрятаться в речной осоке.
— Ох, едва жив ушёл! — жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. — Вот разбойник-то… Чуть-чуть не сцапал, а там бы — поминай как звали.
— Это вроде нашей щуки, — утешал Ёрш Ершович. — Я тоже недавно чуть-чуть не попал ей в пасть… Как бросится за мной, точно молния! А я выплыл с другими рыбками и думал, что в воде лежит полено, а как это полено бросится за мной… Для чего только эти щуки водятся? Удивляюсь и не могу понять…[9]
— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и веселого трубочиста Яшу» (из цикла «Алёнушкины сказки»), 1880-е
Щёлкнул водяной мужика по маковке и обернул его в ерша.
Потом усы раздвинул, рот раскрыл и стал ерша заглатывать. А мужик, хоть и в ерша перевернулся, и тут угодить не мог; упёрся водяному поперёк горла щетиной. Закашлял водяной, задавился, вытащил ерша и выкинул его из воды на берег. Отдышался мужик, встал на ноги в своём виде, почесался и сказал:
— Ну да, оно ведь это тоже нелегко, с крестьянством-то.[5]
Зачинается-починается сказка долгая, повесть добрая. Ходило Ершишко, ходило хвастунишко с малыми ребятишками на худых санишках о трех копылишках по быстрым рекам, по глубоким водам. Прожился Ерш, проскудался. Ни постлать у Ерша, ни окутаться, и в рот положить нечего. Приволокся Ерш во славное озеро Онего. Володеет озером рыба Лещ. Тут лещи ― старожилы, тут Лещова вотчина и дедина со всем родом-племенем. Закланялось Ершишко рыбе Лещу. Ерш кланяться горазд: он челом бьет, затылком в пол колотит:
― Ой еси, сударь рыба Лещ! Пусти меня, странного человека, на подворье ночь переночевать.[10]
— Борис Шергин, «Судное дело Ерша с Лещом», 1930-1960
Когда-то до войны Софья Осиповна сказала Евгении Николаевне Шапошниковой: «Если человеку суждено быть убитым другим человеком, интересно проследить, как постепенно сближаются их дороги: сперва они, может быть, страшно далеки, ― вот я на Памире собираю альпийские розы, щелкаю своим «контаксом», а он, моя смерть, в это время за восемь тысяч вёрст от меня ― после школы ловит на речке ершей. Я собиралась на концерт, а он в этот день покупает на вокзале билет, едет к тёще, но всё равно, уж мы встретимся, дело будет».[11]
У него начало клевать, и он стал внимательно прислушиваться к леске. Потом быстро подсек и стал выбирать. Большой ржавый ерш висел на последнем крючке. Мальчик выхватил катушку из-за пазухи, прижал ею ерша и осторожно, чтобы не уколоться, высвободил крючок. Кулак его с зажатой катушкой опять юркнул за пазуху. Ерш лежал, подрагивая, похожий на маленького злого дракона во всем великолепии безобразного оперения.
— Пригодится на уху, — сказал мальчик, объясняя, почему возится с такой некрасивой рыбой.[6]
Когда Водовик во второй раз обрушился в реку, оттуда выбило такой фонтан воды, что он дотянулся до днища самолёта. В реке Водовик живо обернулся Ершом и стремглав помчался вверх по течению — к Ужгинскому мосту, только буйные водовороты закручивались вокруг обтекаемого тельца. А самолёт, набрав наконец высоту, улетал всё дальше от реки Смородины и от города Ужги…[12]
Ёрш зла и лиха не помнит,
Рыбу-сёмгу за собой поводит.
Рыба-сёмга идучи устала,
В Кубинском устье вздремала
И мужику в сеть попала.
Ёрш назад оглянулся,
А сам усмехнулся:
«Слава тебе господи!
Вчера рыба-сёмга
На ерша злым голосом кричала,
А сегодня мужику в сеть попала...[3]
Пришёл Вася,
Ерша с клети слясил;
Пришёл Петруша,
Ерша разрушил;
Пришёл Савва,
Вынял с ерша полтора пуда сала;
Пришёл Иуда,
Расклал ерша на четыре блюда;
Пришла Марина,
Ерша помыла;
Пришла Акулина,
Ерша подварила;
Пришёл Антипа,
Ерша сти́пал;
Пришёл Алупа,
Ерша слу́пал;
Пришёл Елизар,
Блюда облизал...[3]
Елеся мой стоит и о попойке мыслит
И водку в погребе своей купецку числит.
Сей был охвата в три и ростом был высок,
Едал во весь свой век хрен, редьку и чеснок,
А ежели ершей он купит за копейку,
Так мнил, что тем проест он женью телогрейку.[1]
Шёл Любим, ершовой похвалы не возлюбил; шёл Сергей, нёс охапку жердей; пришёл бес, заколотил ез; пришёл Перша, поставил на ерша вершу; пришёл Богдан, ерша в вершу бог дал; пришёл Устин, стал вершу тащить, да ерша упустил.[3]
↑ 12А. Н. Толстой, Собрание сочинений. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г. — том 1.
↑ 12Фазиль Искандер. Собрание сочинений: В 6 томах. — Харьков : Фолио, 1997 г.
↑Николай Сладков. Мое озеро. — М.: журнал «Спортсмен-подводник». № 6, 1964 г.
↑Ушинский К.Д. Собрание сочинений в одиннадцати томах. Том 4. Детский мир и Хрестоматия. — Москва-Ленинград, «Издательство Академии педагогических наук РСФСР», 1948 г.
↑ 12Мамин-Сибиряк Д.Н. в кн. «Сказки русских писателей XVIII—XIX вв.» — М.: Престиж Бук: Литература, 2010 г.
↑Борис Шергин. Повести и рассказы. — Л.: Лениздат, 1987 г.
↑Гроссман В.С. «Жизнь и судьба», Часть 2. — Москва, Книжная палата, 1992 г.
↑В. Ю. Кунгурцева, Ведогони, или Новые похождения Вани Житного. — М.: Оги, 2009 г.
↑ 12Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
_(6103142132).jpg)
