«В окрестностях Таганки» — (также «Валялись рифмы по столам…», «Должный пыл») — цикл стихотворных пародий Леонида Филатова, вошедший в дебютный авторский сборник «Бродячий театр» 1990 года.
Меня томит нежданная забота:
Я поняла, что появилось что-то
Неизлечимо заячье во мне.
Среди нетонко чувствующих масс
Меня одну гневила и бесила
И гнусная безнравственность бензина,
И пошлая разнузданность пластмасс.
Комфорт, что прежде мной был так ценим,
Мне опостылел, ибо я открыла:
Неискренность мочалки, подлость мыла
И унитаза явственный цинизм. <…>
Какой восторг, — попав в дремучий лес,
Свободный от бетона и дюраля, —
Вершить — при виде волка — удиранья
Пленительный и горестный процесс!
— Белла Ахмадулина, 1990
Заяц был юн и неопытен. Он выскочил на поляну, ослепительно белый, как трусики св. Инессы. <…> Волк страшен,
как анатомичка. <…>
Травят зайца!..
Смотреть противно!
Травят бомбами
и тротилом.
Безработицей
и инфляцией
Травят зайца!..
Вспоминаю свой фотопортрет на страницах парижского «Фигаро». Самодовольная физиономия в заячьем малахае. Прости, Косой!..
— Андрей Вознесенский, 1990
Р.S. Он, усталый, лежал в снегу.
Полуангел. Полурагу. <…>
Я — девчонка фронтовой закваски,
Мне на крем и пудру наплевать.
Как спала — с гранатою и в каске, —
Так и побежала открывать.
Магазин. Изделья из фаянса.
Еле слышный запах
декаданса.
За прилавком — грустный
продавец.
Неврастеник. Умница. Вдовец.
В том, как он берёт у вас
червонец,
Чувствуется Чехов и Чюрлёнис.
Что случилось с Мухою, резвой хохотушкой?..
Муха — не поверите! — сделалась иной!
Не вульгарной Мухою, а пикантной Мушкой
Над прелестным ротиком Е. Карамзиной.
<…> Заприметил барышню доблестный Комар!
Был он смел до одури и красив до жути,
В звании поручика и в расцвете сил,
И к тому же в юности был замечен в смуте:
Графа Аракчеева лично укусил. <…>
…Было это в Питере. В доме на Фонтанке.
В щёлке под обоями. Много лет назад.
