Летающие острова

«Летающие острова. Соч. Жюля Верна. Перевод А. Чехонте» — рассказ Антона Чехова 1882 года, пародирующий романы Верна. Для публикации в следующем году в журнале «Будильник» немного изменён (в т.ч. упоминания Мещерского сменили пивного заводчика Иоганна Гоффа).

Цитаты

— …Я кончил, джентльмены! — сказал мистер Джон Лунд, молодой член королевского географического общества, и, утомлённый, опустился в кресло. Зала заседания огласилась яростнейшими аплодисментами, криками «браво» и дрогнула. Джентльмены начали один за другим подходить к Джону Лунду и пожимать его руку. Семнадцать джентльменов в знак своего изумления сломали семнадцать стульев и свихнули восемь длинных шей, принадлежавших восьми джентльменам, из которых один был капитаном «Катавасии», яхты в 100009 тонн… — Джентльмены! — проговорил тронутый мистер Лунд. — Считаю священнейшим долгом благодарить вас за то адское терпение, с которым вы прослушали мою речь, продолжавшуюся 40 часов, 32 минуты и 14 секунд! Том Бекас, — обратился он к своему старому слуге, — разбудите меня через пять минут. Я буду спать в то время, когда джентльмены будут извинять меня за то, что я осмеливаюсь спать в их присутствии!! <…> он предлагал на рассмотрение господам джентльменам великий проект, исполнение которого стяжало впоследствии великую славу для Англии и показало, как далеко может иногда хватать ум человеческий! «Просверление луны колоссальным буравом»!..

Одетый во всё чёрное, он имел на носу четыре пары очков, а на груди и на спине по термометру. — Идите за мной! — гробовым голосом произнёс лысый джентльмен. — Куда? — Идите за мной, Джон Лунд! — А если я не пойду? — Тогда я буду принужден просверлить луну раньше вас! <…> Шли они очень долго. — Сэр, — обратился Бекас к мистеру Лунду, — если наш путь так же длинен, как и этот джентльмен, то на основании законов трения мы лишимся своих подошв! Джентльмены подумали и, через десять минут нашедши, что слова Бекаса остроумны, громко засмеялись. — С кем я имею честь смеяться, сэр? — спросил Лунд лысого джентльмена. — Вы имеете честь идти, смеяться и говорить с членом всех географических, археологических и этнографических обществ, магистром всех существовавших и существующих наук, членом Московского артистического кружка, почётным попечителем школы коровьих акушеров в Саутгамптоне, подписчиком «Иллюстрированного беса», профессором жёлто-зелёной магии и начальной гастрономии в будущем Новозеландском университете, директором Безымянной обсерватории, Вильямом Болваниусом. <…> Мне нужен товарищ в моём предприятии, значение которого вы в состоянии постигнуть только обоими полушариями вашего головного мозга. Мой выбор пал на вас… Вы после сорокачасовой речи навряд ли захотите вступать со мной в какие бы то ни было разговоры, а я, сэр, ничего так не люблю, как свой телескоп и продолжительное молчание. <…> Да здравствует пауза!!! <…> запрещённая брошюра, написанная им <…>: «Способ стереть вселенную в порошок и не погибнуть в то же время». <…> Между прочим там описывается, как он прожил два года в австралийских камышах, где питался раками, тиной и яйцами крокодилов и в эти два года не видел ни разу огня. Будучи в камышах, он изобрёл микроскоп, совершенно сходный с нашим обыкновенным микроскопом. <…> он был три раза женат, а потому и имел три пары прекраснейших, ветвистых рогов <…>. В прошлом году он тихо скончался: купаясь в Ниле, он был проглочен тремя крокодилами.

Обсерватория, в которую ввёл он Лунда и старого Тома Бекаса (следует длиннейшее и скучнейшее описание обсерватории, которое переводчик в видах экономии места и времени нашёл нужным не переводить)… <…> Через полчаса мистеры <…> летели уже к таинственным пятнам на восемнадцати аэростатах. <…> На третий день Джон Лунд заболел дифтеритом, а Тома Бекаса обуял сплин.

— А где мой верный Том? — Он сидит теперь в углу, жуёт табак и старается походить на человека, женившегося сразу на десятерых.

Медный куб, попав в среду разрежённую, не вынес внутреннего давления, треснул, и клочья его понеслись в бесконечное пространство. <…> — Где мы, сэр? — В эфире. — Гм… Если в эфире, то чем же мы дышать будем? — А где сила вашей воли, сэр Лунд?

Над островом летало ещё несколько островов (следует описание картины, понятной одним только англичанам)… <…> Тому Бекасу удалось найти дерево, соком своим напоминающее русскую водку.

— Сэр, посмотрите, что это такое? — обратился мистер Лунд к сэру Болваниусу, поднимая какой-то свёрток. <…> Свёрток оказался сочинениями какого-то князя Мещерского, писанными на одном из варварских языков, кажется, русском. Как попали сюда эти сочинения? — Пррроклятие! — закричал мистер Болваниус. — Здесь были раньше нас?!!? Кто мог быть здесь?!… Скажите — кто, кто? Прроклятие! Оооо! Размозжите, громы небесные, мои великие мозги! Дайте мне сюда его! Дайте мне его! Я проглочу его, с его сочинениями! <…> Он сошёл с ума.

— Урааа!! — кричали жители Гавра, наполняя собою все гаврские набережные. Воздух оглашался радостными криками, звоном и музыкой. Чёрная масса, грозившая всем смертью, опускалась не на город, а в залив… Корабли поспешили убраться в открытое море. Чёрная масса, столько дней закрывавшая собою солнце, при торжественных кликах народа и при громе музыки важно (pesamment) шлёпнулась в залив и обрызгала всю набережную. <…> — Мы пятьдесят семь дней не ели! — пробормотал худой, как голодный художник, мистер Лунд и рассказал, в чём дело. Остров князя Мещерского уже более не существует. Он, приняв на себя трёх отважных людей, стал тяжелей и, вышедши из нейтральной полосы, был притянут землёй и утонул…

Близко уже то время, когда луна украсится дырой. Дыра будет принадлежать англичанам. Том Бекас <…> разводит кур и сечёт свою единственную дочь, которую воспитывает по-спартански. Ему не чужды и вопросы науки: он страшно сердится на себя за то, что забыл взять с Летающего острова семян от дерева, соком напоминающего русскую водку.