Перейти к содержанию

Бабий Яр

Материал из Викицитатника
Логотип Википедии
В Википедии есть статья

Ба́бий Яр (укр. Бабин Яр) — урочище в северо-западной части Киева, между районами Лукьяновка и Сырец. Бабий Яр получил всемирную известность как место массовых расстрелов гражданского населения, главным образом евреев, цыган, киевских караимов, а также советских военнопленных, осуществлявшихся немецкими оккупационными войсками и украинскими коллаборационистами в 1941 году.

На данной странице собраны цитаты из произведений и документов, относящиеся к Бабьему Яру и массовым расстрелам гражданского населения Киева и близлежащих мест в годы Второй Мировой войны немецкими войсками.

Объявление, данное немецкими властями

[править]
Объявление немецкого командования

русск. Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян.

укр. Наказуеться всiм жидам мiста Киева i околиць зiбратися в понедiлок дня 29 вересня 1941 року до год. 8 ранку при вул. Мельника - Доктерiвськiй (коло кладовища). Всi повиннi забрати з собою документи, грошi, бiлизну та iнше. Хто не пiдпорядкуеться цьому розпорядженню буде розстрiляний. Хто займе жидiвське мешкання або розграбуе предмети з тих мешкань, буде розстрiляний.

нем. Alle Juden der Stadt Kiew und Umgebung haben sich am Montag, dem 29. September 1941 bis 8 Uhr; Ecke Melnik- und Dokteriwski-Strasse (an den Friedhoefen) einzufinden. Ausweise, Geld und Wertsachen sind mitzubringen, ebenso warme Bekleidung, Waesche usw. Wer dieser Aufforderung nicht nachkommt und anderweitig angetroffen wird, wird erschossen. Wer in verlassene Wohnungen von Juden eindringt oder sich Gegenstaende daraus aneignet, wird erschossen.

«Бабий Яр. Роман-документ». Анатолий Кузнецов

[править]

Дисклеймер — [1]

«…Всех гуськом, быстро, торопя, послали влево — по очень узкому выступу. Слева была стена, справа яма, а выступ, очевидно, был вырезан специально для расстрела, и был он такой узкий, что, идя по нему, люди инстинктивно жались к песчаной стенке; чтобы не свалиться, Дина глянула вниз, и у нее закружилась голова — так ей показалось высоко. Внизу было море окровавленных тел. На противоположной стороне карьера она успела разглядеть установленные ручные пулеметы, и там было несколько немецких солдат. Они жгли костер, на котором, кажется, что-то варили. Когда всю цепочку загнали на выступ, один из немцев отделился от костра, взялся за пулемет и начал стрелять. Дина не столько увидела, сколько почувствовала, как с выступа повалились тела и как трасса пуль приближается к ней.

У нее мелькнуло: „Сейчас я… Сейчас…“ Не дожидаясь, она бросилась вниз, сжав кулаки. Ей показалось, что она летела целую вечность, вероятно, было действительно высоко. При падении она не почувствовала ни удара, ни боли. Сначала ее обдало теплой кровью, и по лицу потекла кровь, так, словно она упала в ванну с кровью. Она лежала, раскинув руки, закрыв глаза. Слышала какие-то утробные звуки, стоны, икоту, плач вокруг и из-под себя: было много недобитых. Вся эта масса тел чуть заметно пошевеливалась, оседая, уплотнялась от движения заваленных живых. Солдаты вошли на выступ и стали просвечивать вниз фонариками, постреливая из пистолетов в тех, кто казался им живым. Но недалеко от Дины кто-то по-прежнему сильно стонал. Она услышала, как ходят рядом, уже по трупам. Это немцы спустились, нагибались, что-то снимали с убитых, время от времени стреляя в шевелящихся.

Тут же ходил и полицай, который смотрел ее документы и забрал сумочку: она узнала его по голосу. Один эсэсовец наткнулся на Дину, и она показалась ему подозрительной. Он посветил фонариком, приподнял ее и стал бить. Но она висела мешком и не подавала признаков жизни. Он ткнул ее сапогом в грудь, наступил на правую руку так, что она хрустнула, но не выстрелил и пошел дальше.

Через несколько минут она услышала голос наверху: — Эй, давай прикидай! Зазвякали лопаты, послышались глухие удары песка о тела, все ближе, и наконец груды песка стали падать на Дину. Ее заваливало, но она не шевелилась, пока не засыпало рот. Она лежала лицом вверх, вдохнула в себя песок, подавилась и тут, почти ничего не соображая, забарахталась в диком ужасе, готовая уж лучше быть расстрелянной, чем заживо закопанной. Левой, здоровой рукой она стала сгребать с себя песок, захлебывалась, вот-вот могла закашляться и из последних сил давила в себе этот кашель. Ей стало легче.

Наконец она выбралась из-под земли. Они там наверху кончили: видно, только слегка забросали и ушли. Глаза Дины были полны песку. Кромешная тьма, тяжелый дух… Дина определила ближайшую песчаную стену, долго, долго, осторожно подбиралась к ней, потом встала и принялась левой рукой делать ямки. Так, прижимаясь к этой стене, она делала ямки, поднималась пядь за пядью, каждую секунду рискуя сорваться. Наверху оказался куст, она его нащупала, отчаянно уцепилась и, когда переваливалась через край, услышала тихий голос, от которого чуть не кинулась обратно: — Тетя! Не бойтесь, я тоже живой. Это был мальчик, в майке и трусиках; он вылез, как и она. Мальчик дрожал. — Молчи! — шикнула она на него. — Ползи за мной. И они поползли куда-то, молча, без звука.

Они ползли чрезвычайно долго, медленно, натыкаясь на обрывы, сворачивая, и ползли, очевидно, всю ночь, потому что начало светать. Тогда они нашли кусты и залезли в них. Они были на краю большого оврага. Недалеко увидели немцев, которые пришли и стали сортировать вещи, складывать их. У них там вертелись и собаки на поводках. Иногда приезжали грузовики за вещами, но чаще просто конные площадки. Когда рассвело, они увидели бежавшую старуху, за ней мальчика лет шести, который кричал: „Бабушка, я боюсь!“ Но старуха от него отмахивалась. Их догнали два немецких солдата и застрелили: сначала старуху, потом малыша…» — [2]

«…Солдат с досадой сунул ей веник и послал подметать соседний домик, где вообще не было никого. Дина заметалась, готовая бежать, но послышался шум и плач. Явился офицер, ведя двух девушек лет по пятнадцати-шестнадцати. Девчонки кричали, рыдали, бросались на землю и пытались целовать сапоги офицера, умоляли заставить их делать все, что угодно, только не расстреливать. Они были в одинаковых чистеньких темных платьицах, с косичками. — Мы из детдома! — кричали они. — Мы не знаем, кто мы по национальности. Нас принесли грудными!

Офицер смотрел, как они валяются, и отодвигал ноги. Велел им и Дине следовать за ним. Вышли на ту же площадь, где раздевали. Здесь по-прежнему валялись кучи одежды, туфель. За вещами, в сторонке, сидели тридцать или сорок стариков, старух и больных. Верно, это были остатки, выловленные по квартирам. Одна старуха лежала парализованная, завернутая в одеяло. Дину и девочек посадили к ним. Девочки тихо плакали. Они сидели под каким-то уступом, а по уступу прохаживался туда и сюда часовой с автоматом. Дина исподлобья следила за ним, как он то удалялся, то приближался. Он заметил это, стал нервничать и вдруг закричал по-немецки: — Что ты следишь? Не смотри на меня! Я ни-че-го не могу тебе сделать. У меня тоже дети есть! Она подумала, что и некоторым немцам это тоже не так легко дается…» — [2]

Мнения о Бабьем Яру

[править]
  •  

Да, в Бабьем Яру были расстреляны не только евреи, но только евреи были расстреляны здесь лишь за то, что они были евреями.[3]

  Виктор Некрасов
  •  

Согласно тогда господствовавшей у нас идеологии все жертвы Бабьего Яра не заслуживали народной памяти: украинцы — националисты, военнопленные — подлые трусы и предатели. По поводу евреев бытовало мнение: что это за нация, если не сопротивляясь фашистам, по первому зову оккупантов пришла, как стадо овец, в Бабий Яр на расстрел… О тысячах военнопленных умалчивали — разве могли солдаты, офицеры, генералы доблестной советской армии тысячами сдаваться в плен?![4]

  Анатолий Игнащенко

Примечания

[править]
  1. (Д. М. Проничева — молодая киевская еврейка, сумевшая спастись из Бабьего Яра. Во время сбора потеряла своих детей. После своего бегства она долго скрывалась в развалинах, в Дарнице, затем по селам под именем Нади Савченко. Своих детей она нашла только в конце войны. Затем вернулась в Киевский театр кукол. где работает поныне. Она выступала в 1946 году свидетелем обвинения на Киевском процессе о фашистских злодеяниях на Украине.)
  2. 1 2 Бабий Яр. Роман-документ (отрывок) Анатолий Кузнецов. журнал «Юность», 1966 г. Журнальный вариант.
  3. Сергей Кисилев Украинское государство - против антисемитизма. Но кое-кто у нас хотел бы переименовать Розу Львовну в Троянду Левковну // Киевские Ведомости. — 2000. — № суббота, 7 октября. — С. 11. (рус.)
  4. Бабий Яр: Трагедия о трагедии. Архивировано из первоисточника 24 августа 2011. Проверено 24 января 2011. (рус.)