Владимир Александрович Шаров

Владимир Александрович Шаров

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Владимир Александрович Шаров (до 1963 года Шаров-Нюренберг; 7 апреля 1952, Москва — 17 августа 2018, там же) — русский писатель, историк.

Цитаты

Художественные произведения

Искушение Революцией (Русская верховная власть)

Глава «Между двух революций (Андрей Платонов и русская история)»

Понимание себя как святого народа и своей земли тоже как святой придало русской истории уникальное чувство правоты и, соответственно, неправоты тех, кто становился у нее на пути. То есть когда бы и на кого бы мы ни нападали, это всегда было правильно и во имя «всевышнего», в том числе и наших жертв, блага. Ведь мы и их готовы были сделать частью Святого народа. Другое дело, если нападали на нас или даже не нападали, а просто, защищаясь, наносили нам поражение. Отсюда неслыханная обидчивость и твердое убеждение, что мы со всех сторон окружены врагами, которые только и ждут нашей гибели. <…> …считаем, что там, где мы когда-то были (вне зависимости от того, что раньше и позже нас там были и другие), все это наша земля, потому что она полита нашей святой кровью.

— Владимир Шаров

	И ненависть к Столыпинской реформе: Святая земля может быть только в общинной собственности, частное владение ею, возможность ее продавать, покупать – безумие, кощунство. <…> В этом смысле колхозы больше соответствовали представлениям крестьян о «правде», чем та система, которая начала складываться при Столыпине и еще десять лет до коллективизации просуществовала при большевиках.
	— Владимир Шаров

Часто власть, не умея иначе объяснить народу ни то, что она хочет, ни свою правоту, – все это ей надо не меньше, чем любому из нас, – сама поднимает на щит некоторых из своих предшественников. Те как бы должны засвидетельствовать, что она не просто взялась один черт знает откуда и не известно, что творит, а законная наследница, продолжатель их дела. Таким образом, террор, убийства ни в чем не повинных людей, разом легализуясь, становятся политикой. Встраиваются в определённую, причём давно известную традицию. Не доверять историческим параллелям, которые власть провела лично, оснований нет. Думаю, что здесь она честна, как нигде. Все это напрямую относится к возвеличиванию при Сталине Петра I и особенно Ивана Грозного.

— Владимир Шаров

Глава «Столица и провинция: два пути понимания жизни»

Корень народной жизни в умении человека опустить очи долу, приспособиться к месту, где он обитает, к его климату и природе. Никто не обещает ему за это манны небесной, но приноровившись, с голоду он не помрет. Видя, откуда исходит соблазн, власть на Руси давно уже стала думать о природе, искушающей «местного» человека понять и принять ее, именно к ней, а не к власти приладиться, как о своем главном конкуренте и противнике.

— Владимир Шаров

Глава «Икона Святого Георгия Победоносца с клеймами»

	В некоторых сказаниях Георгий воскрешает недавно умершего человека, в других – умершего еще до Христа…
	— Владимир Шаров

	По наиболее распространенной версии, святой поражает дракона копьем (как и у нас на иконе), по другой – мечом, но нередко он побеждает дракона и словом Божьим.
	— Владимир Шаров

В средние века, прежде чем включить житие Святого Георгия в свои синодики и индексы, теологи жесточайшим образом правили его, но даже и тогда то, что оставалось, казалось настолько фантастичным, что папа Геласий возражал против почитания святого, считая его житие подложным. Но и в Риме народной любовью культ его вскоре был воскрешен. <…> филологи, историки, фолклористы …пришли к выводу, что житие это складывалось в Малой Азии, которая во II – III веках, когда оно и рождалось, была настоящим складом моно – и политеистических воззрений, огромным бродильным котлом самых разных языческих и христианских вер; из этого-то бульона и родилось житие Святого Георгия. Это была одна из самых удачных попыток позаимствовать из язычества все то, что было в нем любимо и ценимо народом, то, к чему он привык и что боялся потерять, а самих его богов затолкать вниз, в ад, превратив в чертей и бесов. Так наш дракон и стал символом дьявола, ада, символом язычества, ереси, а то и бедствий, насылаемых на христиан попущением Божьим.

— Владимир Шаров

У нас Св. Георгий издавна почитался хранителем главного богатства крестьянина – скота. Как раз в день этого святого скот после зимы впервые выгоняли в поле. Георгию молились о даровании дождя, он был деятельным помощником колонизаторов, устроителей того, что со временем стало называться Русской Землей. В частности, он был покровителем тех, кто и дальше продолжал ходить на чудь, убивая непокорных, а на остальных накладывая дань и оброки. …царская – власть … поместила Святого Георгия на свой герб и на свою печать, приказала вырезать его каменное изваяние на Флоровских воротах Кремля.

— Владимир Шаров

	Иван Грозный, наверное, первый на Руси ввел систему массовых тотальных переселений дворянства из одних областей государства в другие. Заподозрив новгородских «служилых людей» в намерении изменить ему, он всех их (кого не убил) переселил на Волгу, где, соответственно, возник Нижний Новгород…
	— Владимир Шаров

Заметим, кстати, что именно поэтому чем более возвышенные цели ставила перед собой власть (превращение Москвы в центр, столицу мирового христианства – «Третий Рим»; становление нового избранного народа Божьего и новой Святой Земли; приготовление народа ко второму пришествию Христа и спасению всех праведных; позднее – коммунизм и построение здесь, на земле, всеобщего рая), тем хуже она относилась к ландшафту. Всегда помня отой опасности, что исходит от почвы, власть не только пыталась оторвать от нее человека, но и выровнять, упростить, снивелировать саму землю, сделать ее одинаковой везде и на всем протяжении страны, тем самым лишив самой возможности соблазнять человека.

— Владимир Шаров

Заметим, кстати, что именно поэтому чем более возвышенные цели ставила перед собой власть (превращение Москвы в центр, столицу мирового христианства – «Третий Рим»; становление нового избранного народа Божьего и новой Святой Земли; приготовление народа ко второму пришествию Христа и спасению всех праведных; позднее – коммунизм и построение здесь, на земле, всеобщего рая), тем хуже она относилась к ландшафту. Всегда помня отой опасности, что исходит от почвы, власть не только пыталась оторвать от нее человека, но и выровнять, упростить, снивелировать саму землю, сделать ее одинаковой везде и на всем протяжении страны, тем самым лишив самой возможности соблазнять человека.

— Владимир Шаров

Глава «Верховые революции»

«В 83-м году... я кончал писать роман – «След в след». На жизнь тогда я смотрел весьма печально, был убежден, что дыхание у меня короткое, спринтерское, и он так и останется первым и последним, а еще я был убежден, что эта вещь, если я буду осторожен, сгинет у меня на антресолях, а если не буду – ее приобщат к следственному делу. Подобный способ расширить круг читателей меня не радовал, но страх, что я больше никогда ничего не сделаю, был больше; в данных обстоятельствах я решил не размениваться. На «След в след» было потрачено ровно десять лет, и мысль, что роман должен вместить в себя все, что во мне в течение этих лет было, показалась естественной, даже необходимой. <...> Но «Психологию» и примыкавшие к ней в тексте короткие заметки ..., редакторы единодушно требовали изъять, кто – боясь оргвыводов, кто – потому что они были написаны совсем по-другому и своей величиной рвали текст. Однако принцип сборной солянки реял надо мной, как знамя, и я на уступки не шел. Уральская публикация смягчила меня – книжные версии "Следа в след" шли уже без исторической части.»  — Роман должен вместить в себя все — принцип сборной солянки.

— Владимир Шаров