Внутри и снаружи (Фармер)

«Внутри и снаружи», «Шиворот-навыворот», «Мир наизнанку» (англ. Inside Outside) — сатирико-фантастический короткий роман (повесть) Филипа Фармера 1964 года.

Цитаты

Несмотря на факты, которые свидетельствовали об обратном, ему с трудом верилось, что он в аду. Мир, в котором он оказался, не был сверхъестественным. Этот мир был твердым, как камень; грязным, как земля; вонючим, как отбросы и немытые тела, — физический мир, который подчинялся физическим законам... хотя кое-что в нём объяснить было не так просто. Теперь он знал, что мир этот не был метафизическим; здесь всё имело объяснение и действовало по объективным законам. Те же причины и следствия, что правили на Земле, правили и здесь.

Despite all the evidence to the contrary, he had found it difficult to believe that he could be in Hell. This was no supernatural world. It was hard as rock, dirty as earth, stinking as garbage and unwashed bodies, a physical world obeying physical laws... though some things were not easily explainable. Now, he knew that it was not metaphysical, that everything had an explanation and operated by valid principles. The same cause and effect that ruled on Earth ruled here.

Изредка раздавались резкие скрежещущие звуки, испускаемые «драконом» или «кербером» и очень похожие на те, которые издаёт вконец износившийся старый автобус по дороге на свалку. Однажды Калл видел даже «кентавра» с сильно прогнувшейся спиной. Даже на таком расстоянии он показался Каллу жалким и грязным, с безнадёжно сбитыми копытами и понурым взглядом — совсем как отчаявшийся безработный. Время от времени в город захаживал один из «кентавров». С собой он приносил не лук и стрелы, чтобы терзать осужденных, но каменную чашу для подаяний. Пословица с неожиданным смыслом. Будь лошади нищими...

Infrequently, a "dragon" or a "cerebus" cranked along like an old bus on its way to the junkheap. Once, Cull saw a sway-backed "centaur." Even at that distance, it looked hopelessly down at the hooves; grimy and gray and broken-spirited, as only the long unemployed could be. Every now and then, he had heard, one came into the city. He carried, not a bow and arrow with which to torment the damned, but a stone alms-bowl. Mixed-up proverb. If horses were beggars...

Когда-то человек мог упасть с края земли. Так сказал ему один старожил. Но с тех пор все изменилось. Не к лучшему. Ад — это нечто среднее между земными представлениями и адской действительностью. А здесь, похоже, от любых компромиссов только хуже. — Подавитесь вы своим компромиссом! — пробормотал Калл. Бесполезно. Давиться приходилось ему самому. Он продолжил свой завтрак, с отвращением глядя вокруг. Четыре каменные стены (но не тюремные), каменная кровать, каменная скамья, каменный стол, изготовленные соответственно из гранита, диорита, вулканического туфа, известняка. Каменный стол с желобами в тех местах, куда эонами (?) «враги рода человеческого» клали хитиновые руки. Каменная скамья с выемкой посередине, где тысячелетиями ёрзали чешуйчатые или ороговевшие зады. Его завтрак. Кварцевая миска, наполненная супом из манны, в котором плавали похожие на волосатую лапшу грубые бурые волокна листьев каменного дерева.

Once, a man could fall off the edge of the world. So an old-timer had told him. But, he said, things have changed. Not for the better. Hell is a compromise of terrestrial ideas and infernal facts. And, here, compromises always seemed to work out for the worst. Cull muttered, "Take your compromise and stick it!" No use. He was stuck with it. He returned to his breakfast. And he gazed with revulsion at his apartment: Four stone walls (which did not a prison make), a stone bed, a stone bench, a stone table, made of granite, diorite, volcanic tuff, limestone, respectively. The stone table with grooves in it where "fiends" had planted chitinous elbows for eons(?). The stone bench with a depression in its middle where scaly or horny buttocks had rubbed back and forth for many a millimillennia. His breakfast. A quartz bowl filled with manna soup and with coarse brown fibers, like hairy noodles, of rocktree leaves.

Вдалеке (горизонта не было) появился едва уловимый штрих. Он стремительно наступал на Джека, и по мере приближения увеличивался в размерах, пока не распался на две стены, образуя острый угол, напоминавший нос корабля. И совсем как корабль он с шумом несся над песками пустыни, вздымая перед собой по обе стороны песчаные волны и тучи, — корабль пустыни, плывущий по ветру Божьего гнева. Словно высокие мачты, сразу за носом корабля возвышались башни из камня. Окна и двери башен изрыгали огонь. Каменное судно в пламени скользило над песками, словно таран, нацеленный на город, в котором жил он, Джек Калл. <…> Оно нё произошло. Огромный город, готовый; как казалось, лоб в лоб столкнуться с его городом и размолоть плоть Калла глыбами падающего гранита, внезапно остановился. До его стен было рукой подать — чуть меньше четверти мили. <…> И вот город с огненными башнями исчез. Христианам и буддистам никогда не позволят общаться между собой. Каждый должен терпеть муки в собственном аду. Правители позаботятся об этом.

From far away (remember, no horizon) a thin line appeared. It shot toward him, toward the city, grew larger as it came closer, expanded and resolved into two walls forming a sharp corner, like the prow of a ship. And, like a ship, it roared over the sands of the desert, pushing up great waves in front of it and clouds of dust on each side, a ship of the desert sailing under the wind of God's fury. Behind the prow rose towers of stone like tall masts. Out of the windows and doors of the towers shot flames. A stone vessel on fire sliding over the sands on a collision course with the city in which he lived. <…> Nor did it. The great city, seemingly bent on plowing into him and grinding his flesh between and under the masses of falling granite, suddenly stopped. Its walls were less than a quarter of a mile away. <…> Now, the city with flaming towers was gone. It would never do to allow commerce, intercourse, among Christian and Buddhist. Each must suffer his own Hell. The Authorities would see to that.

Как только не приходилось изощряться, чтобы получить хоть какое-то удовольствие. Джек знал одного человека, который ухитрялся, лежа на спине, сгибаться чуть ли не пополам, а потом он мог... впрочем, лучше не продолжать. Даже думать об этом не стоит. И не потому, что это отдаёт дурным вкусом, или как-то непристойно, или противоречит современным нравам. Просто он ненавидел того человека; умеющего получить удовольствие, на что Джек сам был не способен.

Pleasures were few here, and you had to do strange things to get your kicks. He knew a man who could lie on his back, practically bend himself double, and then could. . . well, he had better not go on. It did not bear thinking about. Not because it was in bad taste or vulgar or against current mores, but because he hated that man for being able to get a kick that he could not.

	… его дух — как и тело — был если не сокрушен, то порядком помят.
	… his spirit, which was the same thing as his body, was, if not crushed, crumpled.

-— Что на этот раз вызвало землетрясение? — спросил Калл. — Снова стихийное бедствие в Китае, — ответил врач, и из-под бровей цвета бурого навоза на пациента упал его печальный взгляд. Приглушенный голос с хрипотцой выдавал его крайнее утомление, когда он давал льюисово объяснение. Полмиллиона душ, заключённых в плотное тело, переправились накануне вечером в ад. И аду пришлось расширяться, чтобы вместить их всех. Отсюда растягивание бесконечной; но все же ограниченной вселенной. Отсюда тот толчок, сорвавший с места буддийский город; глубокие трещины в земле, колебания почвы, заставившие раскачиваться, а иногда даже падать здания.

"What caused the earthquake this time?" Cull said. The doctor replied with chips of weariness dropping off his voice and flakes of sullenness darting from his manure-brown eyes. "Another famine in China." His voice croaked with exhaustion as he gave his Lewisian explanation. Half a million souls, encased in solid flesh, had moved into Hell overnight. And Hell had expanded to make room for them. Hence, the stretching of the unlimited yet bounded universe. Hence, the outward thrust of the Buddhist city, the crevasses in the earth, the buildings reeling and sometimes toppling.

	— Все мы в одной лодке. — <…> Да. Мы в одной лодке. Но ты занимаешь положение пассажира первого класса на роскошном лайнере. Тогда как я, можно сказать, всего лишь, лопачу уголь для кочегаров. — Когда-то всё было наоборот, — проговорил Калл.
	"We're all in the same boat." "<…> Yes. We're in the same boat. But you hold the position of a first-class passenger on a luxury liner. While I, you might say, am only a coal shoveler in the black gang." "There was a time when it was the other way around," Cull said.

Когда-то очень давно этот мир, созданный по модели Птолемея, был маленьким, и «демоны» — или Арганус, как они себя называли, — численно, превосходили людей. Они правили, как и любое предубежденное и надменное большинство. Потом, когда это место можно назвать его адом — подверглось преобразованию по системе Коперника, а человечество на Земле стало, плодиться в геометрической прогрессии, хотя и с не меньшей страстью, чем прежде, враги рода человеческого неожиданно превратились в меньшинство. Шиворот-навыворот. Даже здесь всё меняется. А как не меняться, если ад — пусть искажённое, но отражение Земли.

Once, when this world had been a small place, constructed according to the Ptolemaic model, the "devils" — or Arganus as they called themselves — outnumbered man. They ruled as any strongly prejudiced and arrogant majority always does. Then, when this place — call it Hell — was reformed to the Copernican structure, and mankind on Earth began breeding in geometrical progression, though no less passionately than before, the fiends were suddenly in the minority. Topsy-turvy. Even here things changed. They had to because Hell was a reflection, if distorted, of Earth.

	Раб, чёрный дьявол огромного роста, который настаивал, чтобы его называли дядей Томом, раскладывал товары по полкам и на прилавок, откуда они упали.
	The slave, a huge black fiend who insisted on being called Uncle Tom, was replacing various items that had been shaken off the shelves and counter.

	Демон нашел способ подкалывать и поддразнивать людей, а когда ему говорили, что он не человек и не должен изъясняться как негр, он напоминал , что негров тоже людьми не считают. К тому же он был ангелом черномазых (по его выражению) и до Падения всегда так говорил. А служил мальчиком на побегушках, по его рассказам, самому Святому Михаилу.
	The fiend had found a way to needle and taunt the human beings, and when they told him he wasn't human and wasn't supposed to talk like a Negro, he would remind them that they had always said Negroes weren't human either. Besides, he was a nigger angel (his own words), and before The Fall he had always talked thus. Been St. Michael's own houseboy, he said.

	Голый, с портфелем в руках, он шел по улицам города.
	Naked, with a briefcase, he walked the streets of the city.

	Однако здесь была и такая закономерность: например, человек с полностью ампутированными руками и ногами обнаруживал у себя одну ногу и одну руку. Слепой на оба глаза землянин видел здесь одним глазом, причём неизменно левым.
	But there was some law of equity, for a total amputee on Earth found that one leg and one arm had been restored. The totally Terrestrial blind had one eye, invariably the left.

	— Я знаю его только по имени — Фёдор, а фамилию он никогда не говорит. Называет себя Славянином-Юродивцем.
	"He won't give any name but Fyodor. Calls himself God's Idiot Slav."

	Пол снова затрясся. Калл ощутил приступ морской болезни. Точнее, зыбучей болезни. Впечатление было такое, будто он находится внутри чудовищной змеи,v которая переползает через крутую, островерхую гору.
	The floor began to shake again. Cull started to get seasick. Swellsick, rather. It was like being inside a monster snake when the snake is going over the top of a steep sharp-peaked hill.

— Около пятидесяти миллиардов ваших лет назад моя планета дала жизнь роду разумных, моему народу. Но только через десять тысяч ваших лет наша цивилизация овладела достаточно развитой технологией, чтобы изобрести искусственную душу, научный метод по обеспечению бессмертия. Ужасно сознавать, что столько миллиардов людей умерло и бесследно кануло в вечность, прежде чем мы открыли искусственную душу. Это кажется несправедливым, но Вселенная не подчиняется закону справедливости. Кроме того, мы не перестали надеяться, что когда-нибудь вдохнём жизнь и в тех затерянных. <…> Мы те, кого вы назвали бы нравственными существами. И не просто заинтересованы в сохранении своего рода. Мы любим жизнь и её плоды; для нас жизнь — святыня. И это во Вселенной, которая, похоже, порождает и убивает миллиарды миллиардов, словно живые существа — побочные продукты некоего космического процесса… Сделав наше открытие, мы решили, что каждое наделённое сознанием существо во всей Вселенной... да и даже наши домашние животные, и ряд представителей каждого вида во всех мирах... следует наделить душой. Эти представители так называемых низших животных включают все виды: червей, акул, амёб, мух, слонов... <…> — Душа — просто термин, которым я пользуюсь для удобства, — продолжил Икс. — Но что такое эта душа? Частица? Волна? Она не относится к электромагнитным явлениям, но является энергетической формой, о которой ваш род до сих пор даже не подозревал. Узнав о ней, они тоже, разумеется, смогут создать душу, но их работа будет только дублировать нашу и потому окажется ненужной. Назовём душу квантом. А устройства, порождающие и передающие их, квантовыми генераторами. Мы построили эти генераторы, сделав их практически неразрушимыми, и разместили их во многих местах Вселенной. Так что, если некоторые разрушатся по причинам, непостижимым для нас, другие продолжат работу. Эти генераторы беспрерывно испускают душекванты, которые не связаны со скоростью света, но пронизывают всю Вселенную менее чем за один земной час. Они заполняют собой пространство, и поэтому ни одно живое существо не рождается, не встретившись в надлежащее время с одним из них. В каждом кванте содержится встроенный элемент, который понуждает его «вцепиться» в только что сформировавшееся существо, зародыш в утробе матери. Квант, попадая в нервную структуру этого существа, тут же останавливается и остается там, пока то живёт. А как только квант «вцепляется» в плоть, ни один другой душе— квант не сможет туда проникнуть. По крайней мере теоретически. Хотя не исключено, что в плоть могут войти несколько квантов, вызывая тем самым определённые типы шизофрении. Прикрепившись к телу, квант сразу же начинает фиксировать всё, что касается данной особи. Постоянное передвижение клеточных молекул, изменения электрохимической энергии, сигналы нерв­ной системы — одним словом, всё. Квант хранит записи, но через какое-то время избавляется от них, освобождая место для новых. Он делает это до тех пор, пока тело физически не умирает и не наступает необратимый процесс распада. Последняя запись хранится в кванте вечно. Распад высвобождает квант. Заполненный записями о некогда жившем физическом существе, он снова стремительно несется через Вселенную. В конце концов наши душеуловители обнаруживают его и захватывают. Сразу после поимки его записи помещаются в специальный контейнер-хранилище, похожий на те чёрные диски, которые ты вставлял в механизм воссоздателя. Душа во всех смыслах является теперь индивидуумом, каким он был на момент смерти, и содержит в себе все то, что содержал индивидуум. По желанию мы вставляем диск в... как бы лучше выразиться? — «воскреситель». Он воспроизводит протоплазму тела, да и все тело, по информации в диске. — описанная синтетическая душа лишь копирует носителя, в связи с чем автор был вынужден ввести в «Мир Реки» метафизическое толкование

"My planet gave birth to a sentient species, my people, about 50 billion of your years ago. It was not until we had had a civilization for about 10,000 of your years, however, that we had a technology advanced enough to devise an artificial soul, a scientific method of ensuring immortality. "It is a terrible thing to contemplate that many billions of my people died and were lost forever in the annals of eternity before we discovered the synthetic soul. It does not seem fair, but this is not a fair universe. Besides, we have not given up hope of some day giving these lost ones souls. <…> "We are what you would call highly ethical beings. We are not just interested in our own kind and its.preservation. We love life and its products; we hold life sacred. This, in a universe that seems to breed and kill billions upon billions upon billions as if beings were a mere by-product of some cosmic process... "Having discovered the means to do so, we determined that every sentient being throughout the universe... yes, and even the pets among our animals... and a number of representatives of every species on every world... should have souls. These specimens of the so-called lower animals include every species: worms, sharks, amoebae, flies, elephants... <…>" "Soul is the term I use," said the X. "But, what is this soul? Is it a particle? A wave? It is not electromagnetic but a form of energy your kind does not even as yet suspect. When they do, they, too, will be able to invent the soul, but their work will be only duplicating ours and will be useless. "We'll call the soul a quantum. And the devices which originate and transmit them, quantum-generators. We built these generators, made them indestructible and planted them in many locations in the universe so that, even if some were destroyed by means of which we cannot conceive, others would continue to do their work. "These generators continuously transmit the soul-quanta, which are not bound by the speed of light but pass around the universe in less than one Earthly hour. They fill the universe, so that no sentient being can be born and not encounter one at the appropriate time. "Each quantum contains a built-in factor which makes it 'hook' into a newly formed sentient, a baby yet in the womb. It stops at once when it encounters the neural pattern of this sentient and remains with the sentient as long as it lives. "And, once it 'hooks' itself to the flesh, no other soul-quantum can enter. Theoretically, at least, though it may happen that more than one does enter, thus accounting for certain types of schizophrenia. "Once attached to the body, the quantum immediately begins to record everything about the individual. The constantly shifting molecules of the cells, the electrochemical energy changes, nerve messages, everything. And, as it records, it stores the recordings temporarily, then discharges these for new ones. It does this until the body suffers a physical death and irreversible decomposition sets in. "The final recording is the one stored permanently in the quantum. Decomposition releases the quantum. Full of recordings of the physical being that once lived, it races again through the universe. And, eventually, it is detected by our soul-receivers and captured. Once caught, its recordings are 'played' into a receptacle like one of those black discs you inserted into the recreation machine. "The soul, to all effects, is now the individual as he was at the moment of his death, containing all the individual contained. "When we so wish, we can insert the disc into a — what would you call it? — a resurrection machine. This reproduces the protoplasm of the body, and all that the body was, from the data in the disc.

Перевод

И. Зивьева, 1997 (с некоторыми уточнениями, большей частью, по Я. Жараинову, 1992)