Произведение, которое не может быть понято без комментариев, по существу, мертво.
Великим можно назвать такого поэта, произведения которою содержат значительные мысли как для самого автора, так и для нас. И эти значительные мысли дают ответ на вопрос, поставленный перед поэтом самой жизнью.
Бьёрнсон такой открытый. Он так естествен, он восхитителен, он создан быть идеалом для молодёжи. По сравнению с ним Ибсен выглядит мрачным представителем подземного царства. <…>
Приобретая с годами жизненный опыт, возносясь на пьедестал славы, Ибсен научился прятать свою стеснительность за суровым обликом; однако робость и неуверенность в обществе были ему присущи до последнего дня жизни.
В своё время «Бранд» взволновал умы, как извержение вулкана. Призыв «Всё или ничего» непосредственно после датско-прусской войны 1864 года звучал вдвое сильнее. П <…>
Позже скептически настроенное поколение воспримет «Бранда» как абсурдное и бесчеловечное произведение. Главный герой не может вызвать у нас ни восторженного отношения, ни участия, а лишь с трудом пробуждает интерес; очень скоро нас несколько утомляет его назойливое красноречие и яростная тяжеловесная ирония. Однако, чтобы справедливо судить о пьесе, нужно рассматривать её исходя из её содержания и личности автора.
Прежде всего нужно помнить, что жестокие требования Бранда — это требования человека замкнутого, а потому и одинокого, обращённые к тем, чья жизнь проходит более активно и кому он поэтому тайно завидует, возлагая на них двойную вину за их жалкие компромиссы.
Однако большое произведение никогда не бывает однозначным. А не вернее ли понимать «Бранда» как крик боли и одновременно ликования человека, который так долго испытывал унижение, подавленность и неуверенность и наконец, преодолев их, становится самим собой? «Бранд» приобретает огромный смысл, если мы представим, как Ибсен словно бы стукнул по столу и крикнул сам себе: ты так долго шел на поводу у других, шёл наугад, неуверенно, постоянно ощущая опасность, и вот ты осмелился сделать то-то и то-то; ты так долго вмещал в себя и частицу большого, и частицу малого, частицу дурного и частицу хорошего. Теперь жизнь пойдёт по-другому! Теперь ты вырвешься вперёд и станешь Ибсеном, даже если бог и чёрт объединятся против тебя!
Только прочтенный как самоутверждение долго подавляемого буйного духа, «Бранд» может вызвать наш интерес.
В произведениях Ибсена о долге говорится мало — непосредственно о долге. И, напротив, тем больше говорится о раскрепощении. Но если человек на протяжении целой жизни всеми силами старается «раскрепоститься», можно догадаться, что связывающие его узы очень прочны.
Эта черта характерна для Ибсена, да и не только для него. Он раскрепощается снова и снова, но каким-то загадочным образом — это освобождение навязывает ему новые узы, новую ответственность, новый долг.
Загубленная жизнь — таков рефрен произведений, созданных в старости. И мы чувствуем, как основной мотив творчества, отправной точкой которого была попытка возместить отсутствие простых человеческих радостей, начинает звучать на новый лад: художник скорбит по той жизни, которую ему не удалось прожить, потому что он посвятил себя искусству.
Ведь perpetuum mobile не остановить. — конец
