Джон Хортон Конвей

Джон Хортон Конвей

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Джон Хортон Конвей (англ. John Horton Conway; 1937—2020) — английский математик.

Цитаты

	О да, у меня большое эго! Как я часто говорю, скромность — мой единственный недостаток. Не будь я таким скромным, я был бы безупречен.
	I do have a big ego! As I often say, modesty is my only vice. If I weren’t so modest, I’d be perfect.

О нём

Шивон Робертс, «Гений в игре»

	Ответное письмо Коксетера, полученное с восторгом и сохранённое с нежностью, за прошедшие годы последовало тем же путём, что и многие другие вещи, истинно дорогие сердцу Конвея: потерялось.
	Coxeter’s reply, deliriously received and dearly cherished, has since gone the way of many things that really matter to Conway: lost.

	Когда Кантор предложил свою теорию бесконечного, его назвали шарлатаном от науки, ренегатом и совратителем молодёжи (Конвей всегда рассматривал его как образец для подражания).
	When Cantor proposed his theory of the infinite he was called a scientific charlatan, a renegade, and a corrupter of youth (Conway has always considered him a role model).

	Он принял Обет, как он это называет: «Да перестань переживать и чувствовать себя виноватым; да делай то, что тебе милее.»
	he made what he calls “The Vow”: “Thou shalt stop worrying and feeling guilty; thou shalt do whatever thou pleasest.”

	У него есть этот его режим Экзоскелета Недостижимо Высокого Математического Искусства, и это уж точно, что когда он в этом режиме, он труднодостижим. Он способен и спускаться на землю с дарами для простых смертных.
	He’s got his high-mathematical-mastery-inaccessible-exoskeleton mode, and to be sure when he’s in that mode he’s hard to reach. He can also come down to earth with treats for mere mortals.

	Гай познакомил <Берлекэмпа> с Конвеем на конференции по теории чисел в Оксфорде в 1969 году. Они прогуляли часть конференции и провели 10 часов в пабе, играя в игры. Как вспоминает Берлекэмп, никто из них не мог выиграть в игру, изобретённую другим, но у каждого всегда оставались в рукаве ещё игры, в которые мог выиграть только их автор.
	Guy introduced him to Conway at a number theory conference in Oxford in 1969. They played hooky and spent 10 hours at a pub playing games. As Berlekamp recalls, neither of them could ever prevail at a game the other had invented, but each of them always had more games up his own sleeve that only the inventor could win.

[Берлекэмп] вспоминает, как Конвей устроил настоящее шоу на лекции в Массачусетском технологическом институте, в Зале Кресги на 1000 мест. Отбиваясь от вопросов из аудитории после доклада, Конвей лихорадочно искал чистую плёнку для кодоскопа. Не преуспев в поисках, он очистил исписанную плёнку, облизав её. Это проявление безумной спонтанности привело к появлению адептов и распространению легенд. Но, если верить Берлекэмпу, эта спонтанность была просчитанной. Некто застал Конвея за предварительной тренировкой вылизывания плёнки начисто (ложь, всё ложь, говорит Конвей).

He remembers Conway putting on a good show during a lecture at MIT’s 1000-seat Kresge Auditorium. Fielding questions from the audience afterward, Conway hunted frantically for an unused transparency to illustrate an answer. Failing, he made do by licking a marked-up transparency clean. This display of reckless spontaneity won converts and spawned legends. But, as Berlekamp tells it, the spontaneity was calculated. Someone had spotted Conway practicing licking transparencies clean in advance (lies, all lies, says Conway).