Дисморфомания

«Дисморфомания» — абсурдистская пьеса Владимира Сорокина 1990 года. Вошла в авторский сборник «Капитал» 2007 года.

Цитаты

Голос в репродукторе. … усердно занималась домашним хозяйством, готовила еду для бабушки. Себе же два раза в день варила «персональный суп», состоящий из воды, муки и накрошенного хлеба. Съедала за раз до 3-х литров супа, затем запиралась в ванной, вызывала у себя рвоту, подолгу разглядывала рвотные массы. После рвотного акта становилась благодушной, ласковой, целовала бабушку, говорила, что теперь ей «очень, очень хорошо», что «каждая складочка желудка чистенькая». Наполняла рвотными массами стеклянные банки, держала их в холодильнике, периодически открывая холодильник и рассматривая. Говорила, что ей приятно видеть эти банки, что от этого «в сердце сладко».

Голос в репродукторе. Равновесие внутриутробного разлагающегося существа, своими формами напоминающего решения X партийной конференции, зависит от содержания белка в моче организма матери, а также от разведённых раздробленных рук, скреплённых стальными скобами ушей, намотанных на лопасти вентилятора кишок, склеенных силикатным клеем пальцев, промытых серной кислотой костей, обезжиренных и просушенных волос, отслоенных и перемолотых ногтей, вырезанных и заспиртованных семенников, вырезанных и заспиртованных глаз, вырезанных и заспиртованных предсердий, вырезанных и заспиртованных селезёнок, вырезанных и заспиртованных почек, заказ № 30, портретная слюна, пружинное богатство, <…> подтяни, Василий, арахниды в жидком стекле, доминантный септаккорд, <…> пентакль германцев, я пил подколенную, женские эталоны, <…> милый инсулин, искусственные дома, черви на груди, <…> Богородица втулок, белое убийство, уральский Лабрадор, Богородица втулок, белое убийство, уральский Лабрадор, <…> Дороти соплей, испуганные механизмы, грифельные заслоны, <…> подкожные городища, юношеские костоломы, Авалакитешвара казанских окраин, <…> высоковольтное правительство, любимый бомбометатель, <…> обстояние фашистов, мавры затворов, инъекция чистого гноя,.. — повторы тут пропущены

Горацио. Рана, конечно, не так глубока, как колодезь, или там какая-нибудь шахта, скважина, и не так широка, как церковные ворота. И не шире, наверно, Ленинского проспекта. Но и этого достаточно, чтобы мне было плохо, очень плохо.

Джульетта. У меня, у меня от вас есть разные подарки. Дарили когда. Гамлет. Я? Нет. Вы, наверно, путаете. Я ничего никому не дарил. Джульетта. Дарили, дарили. Гамлет. Да нет же, не дарил. Джульетта. Дарили. Вы мне подарили разные слова. Предложения. И я хочу вам их отдать. Обратно. Гамлет. Я не знаю. Горацио. Боль всегда приходит так вот не очень, когда ожидаешь… Джульетта. Я верну всё. Все слова и предложения. Когда честных девушек обманывают, а потом говорят разные, ну, разное там. То это нечестно. Гамлет. Вы очень честная девушка. Джульетта. Я честная девушка. Горацио. Вы честные. Но всё равно болит. Входит голая Кормилица с батоном ржаного хлеба. Кормилица (со смехом садится на пол). Маманя моя была куском белого железа. Х-ха! Ох, ну и расторопная я! Как погляжу — все возят и возят. Возят и возят, как очумелые. Ох! Вот так-то и живём. И живём-то не совсем как все. Как кирпичики! О-ха-ха! Маманя моя потная! (Ковыряет батон и ест.) Джульетта. Честные девушки не ценят, когда их касаются напильниками, оселками, шурупами, а потом изменят. Гамлет. А вы знаете? Горацио (стонет). Пять, пять раз и одна рана. И боль, и столбы. Кормилица. Маманя родила в кошелочку, а папаня в Москву, столицу нашей родины, поехал и там обнюхал все обрубочки, все комочки сумок. И сумочек. Ку-ку, маманечка, потненькая курочка моя! Джульетта. Я хотела давно сказать вам… знаете, у меня очень красивые ножки. Горацио. Верить в склепы — наша рана. Как ранили, так и показал. Гамлет (отряхает свой костюм). Я видел многих. Но люди, как сказать, люди все-таки не совсем понимают. Они понимают жучков.

Белые предметы, занимающие большее пространство помещения, начинают двигаться и, как поршни, давят тесно стоящих между ними людей. Люди страшно кричат. Всё погружается в темноту. Через некоторое время призрачный зеленоватый свет освещает сцену, на которой стоят семь больших и семь маленьких табуреток. На маленьких табуретках лежат пробка, пластырь, банка, выпрямитель спины, пластина, расширители век и ошейник. На больших табуретках — исковерканные, окровавленные тела бывших владельцев этих предметов. Над каждым телом парит, поворачиваясь, голографическое изображение соответствующего предмета с ярко очерченными контурными линиями. Голос в репродукторе. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Гамлете и Джульетте. — конец