Жёлтый Карлик (сказка)

«Жёлтый Карлик» (фр. Le Nain jaune) — сказка Мари-Катрин д’Онуа, вошедшая в 4-й том её «Волшебных сказок» 1698 года.

Цитаты

Жила когда-то королева. Она родила много детей, но в живых осталась одна только дочь. Правда, эта дочь была прекрасней всех дочерей на свете, и овдовевшая королева не чаяла в ней души; но она так боялась потерять юную принцессу, что не старалась исправить её недостатки… <…> наконец, чтобы совсем уже вскружить голову принцессе, королева нарекла её Красавицей. Она приказала самым искусным придворным художникам написать портрет дочери, а потом разослала эти портреты королям, с которыми поддерживала дружбу. Увидав портрет принцессы, ни один из них не мог устоять против её всепобеждающих чар — иные заболели от любви, иные лишились рассудка, а те, кому повезло больше, в добром здравии явились ко двору её матери. Но, едва бедные государи увидели принцессу, они сделались её рабами. На свете не было королевского двора более изысканного и учтивого. Двадцать венценосцев, соперничая друг с другом, пытались заслужить благосклонность принцессы. Если, потратив триста или даже четыреста миллионов золотом на один только бал, они слышали из её уст небрежное: «Очень мило», они почитали себя счастливыми. <…> не проходило дня, чтобы ко двору не прислали семь или восемь тысяч сонетов и столько же элегий, мадригалов и песенок, сочинённых поэтами со всех концов света. И воспевали прозаики и поэты того времени только одну Красавицу. Даже праздничные фейерверки устраивали в ту пору из стихотворений: они сверкали и горели лучше всяких дров. — начало

Il était une fois une reine à laquelle il ne resta, de plusieurs enfants qu’elle avait eus, qu’une fille qui en valait plus de mille. Mais sa mère se voyant veuve, et n’ayant rien au monde de si cher que cette jeune princesse, elle avait une si terrible appréhension de la perdre, qu’elle ne la corrigeait point de ses défauts… <…> enfin, pour donner le dernier coup à sa vanité, la reine la nomma Toute-Belle ; et, l’ayant fait peindre par les plus habiles peintres, elle envoya son portrait chez plusieurs rois, avec lesquels elle entretenait une étroite amitié. Lorsqu’ils virent ce portrait, il n’y en eut aucun qui se défendît du pouvoir inévitable de ses charmes : les uns en tombèrent malades, les autres en perdirent l’esprit, et les plus heureux arrivèrent en bonne santé auprès d’elle ; mais sitôt qu’elle parut, devinrent ses esclaves. Il n’a jamais été une cour plus galante et plus polie. Vingt rois, à l’envi, essayaient de lui plaire ; et après avoir dépensé trois ou quatre cents millions à lui donner seulement une fête, lorsqu’ils en avaient tiré un Cela est joli, ils se trouvaient trop récompensés. <…> il n’y avait point de jour qu’on ne reçût à sa cour sept ou huit mille sonnets, autant d’élégies, de madrigaux et de chansons, qui étaient envoyés par tous les poètes de l’univers. Toute-Belle était l’unique objet de la prose et de la poésie des auteurs de son temps : l’on ne faisait jamais de feux de joie qu’avec ces vers, qui pétillaient et brûlaient mieux qu’aucune sorte de bois.

	… фею пустыни <…> увидеть было не так-то легко — её охраняли львы. Но это не смутило королеву — она с давних пор знала, что львам надо бросить пирожное из просяной муки на сахаре и на крокодильих яйцах…
	… la fée du Désert <…> n’était pas aisé de la voir, car elle était gardée par des lions. La reine y aurait été bien empêchée, si elle n’avait pas su depuis longtemps qu’il fallait leur jeter du gâteau fait de farine de millet, avec du sucre candi et des œufs de crocodiles…

… дверь <…> выходила в поле, поросшее крапивой и чертополохом. Вокруг тянулся ров, наполненный тинистой водой, а поодаль стояла низенькая, крытая соломой хижина. Оттуда с весёлым видом вышел Жёлтый Карлик; на нём были деревянные башмаки, куртка из грубой шерсти, а сам он был лысый, с огромными ушами, — словом, настоящий маленький злодей. «Я очень рад, госпожа тёща, — сказал он королеве, — что вы смогли увидеть небольшой дворец, в котором будет жить со мной ваша Красавица: вот этим чертополохом и крапивой она сможет кормить осла, на котором будет выезжать на прогулку; от непогоды её укроет вот этот сельский кров; пить она будет эту воду, а есть — жиреющих в ней лягушек; а сам я, красивый, бодрый и весёлый, буду при ней неотлучно днём и ночью — я не потерплю, чтобы даже её собственная тень следовала за ней усердней, чем я».

… une porte <…> donnait dans un champ d’orties et de chardons. Il était entouré d’un fossé bourbeux, et un peu plus loin était une maisonnette fort basse, couverte de paille. Le Nain jaune en sortit d’un air enjoué ; il avait des sabots, une jaquette de bure jaune, point de cheveux, de grandes oreilles, et tout l’air d’un petit scélérat. « Je suis ravi, dit-il à la reine, madame ma belle-mère, que vous voyiez le petit château où votre Toute-Belle vivra avec moi ; elle pourra nourrir, de ses orties et de ses chardons, un âne qui la portera à la promenade ; elle se garantira sous ce rustique toit de l’injure des saisons ; elle boira de cette eau et mangera quelques grenouilles qui s’y nourrissent grassement ; enfin, elle m’aura jour et nuit auprès d’elle, beau, dispos et gaillard comme vous me voyez ; car je serais bien fâché que son ombre l’accompagnât mieux que moi. »

«Вот идут львы, они мигом вас сожрут, и я буду отмщён за пренебрежение, которого не заслужил. <…> По крайней мере, вы умрёте девицей, <…> и не унизите ваши блистательные добродетели союзом с жалким карликом, вроде меня». — «Ради бога не сердитесь, — умоляла принцесса, стиснув свои прекрасные руки, — я согласна выйти за всех карликов в мире, лишь бы не погибнуть такой ужасной смертью». — «Хорошенько посмотрите на меня, принцесса, — сказал Карлик, — я вовсе не хочу, чтобы вы решали сгоряча».

« …voici les lions qui s’approchent, en trois coups de dents ils m’auront vengé de votre injuste mépris. <…> Vous aurez au moins la gloire de mourir fille <…> et de ne pas mésallier votre éclatant mérite avec un misérable nain tel que moi. — De grâce, ne vous fâchez pas, lui dit la princesse en joignant ses belles mains, j’aimerais mieux épouser tous les nains de l’univers, que de périr d’une manière si affreuse. — Regardez-moi bien, princesse, avant que de me donner votre parole, répliqua-t-il, car je ne prétends pas vous surprendre. »

После приключения с Жёлтым Карликом гордыни у Красавицы поубавилось: она решила, что самый простой способ выпутаться из беды, в какую она попала, это выйти за могущественного короля, у которого уродец не посмеет оспорить такую славную победу. Поэтому она отвечала посланцам куда более благосклонно, чем они надеялись, что, хотя она, мол, предпочла бы навеки остаться девушкой, она согласна выйти за Короля золотых россыпей <…>. Нетрудно представить себе, <…> как неистовствовали его соперники, навсегда потеряв надежду, подогревавшую их любовный пыл. Но не могла же Красавица выйти замуж за двадцать королей сразу, она и одного-то выбрала с трудом, потому что отнюдь не излечилась от своего тщеславия…

Toute-Belle avait bien rabattu de sa fierté depuis son aventure avec le Nain jaune ; elle ne comprenait pas de meilleur moyen, pour se tirer d’affaire que de se marier à quelque grand roi, contre lequel ce petit magot ne serait pas en état de disputer une conquête si glorieuse. Elle répondit donc plus favorablement que l’on ne l’avait espéré, qu’encore qu’elle se fût estimée heureuse de rester fille toute sa vie, elle consentirait à épouser le roi des Mines-d’Or <…>. Il est aisé de juger <…> de la fureur de tous ses rivaux, de perdre pour toujours une espérance qui nourrissait leur passion ; mais Toute-Belle ne pouvait pas épouser vingt rois ; elle avait eu bien de la peine d’en choisir un, car sa vanité ne se démentait point…

Королева с принцессой уже собрались было выйти из дворца вместе с королём, как вдруг увидели, что в длинную галерею, где все они находились, вступили два огромных индюка, тащившие за собой неказистую коробку, а за ними плелась высокая старуха, поражавшая не только своей старостью и дряхлостью, но и необычайным уродством. Она опиралась на клюку. На старухе был высокий воротник из черной тафты, красный бархатный колпак и юбка с фижмами, вся в лохмотьях. Ни слова не говоря, она вместе со своими индюками трижды обошла галерею вокруг, а потом остановилась посредине и, угрожающе размахивая клюкой, воскликнула: «Эге-ге, королева! Эге-ге, принцесса! Вы, кажется, вообразили что можете безнаказанно нарушить слово, данное вами обеими моему другу Жёлтому Карлику? Я — Фея пустыни <…>. В волшебном царстве не прощают подобных оскорблений. Живо одумайтесь, ибо, клянусь моим колпаком, или вы выйдете замуж за Жёлтого Карлика, или я сожгу свою клюку».

La reine et la princesse s’avançaient pour sortir avec le roi, lorsqu’elles virent entrer, dans une longue galerie où elles étaient, deux gros coqs d’Inde qui traînaient une boîte fort mal faite ; il venait derrière eux une grande vieille dont l’âge avancé et la décrépitude ne surprirent pas moins que son extrême laideur ; elle s’appuyait sur une béquille ; elle avait une fraise de taffetas noir, un chaperon de velours rouge, un vertugadin en guenille ; elle fit trois tours avec les coqs d’Inde, sans dire une parole, puis, s’arrêtant au milieu de la galerie et branlant sa béquille d’une manière menaçante : « Oh ! oh ! reine ! oh ! princesse ! s’écria-t-elle, vous prétendez donc fausser impunément la parole que vous avez donnée à mon ami le Nain jaune ; je suis la fée du Désert <…>. L’on ne souffre pas, dans le royaume de féerie, de telles insultes ; songez promptement à ce que vous voulez faire, car je jure par mon escoffion que vous l’épouserez, ou que je brûlerai ma béquille. »

	Обманутая этими речами, Фея пустыни решила перенести короля в другое место, настолько же прекрасное, насколько ужасным было подземелье, где он томился. Поэтому она усадила его в карету, в которую запрягла лебедей, хотя обычно её возили летучие мыши, и перенеслась с одного края света на другой.
	La fée du Désert, trompée par ces paroles, prit la résolution de transporter le roi dans un lieu aussi agréable que cette solitude était affreuse, de manière, que l’obligeant à monter dans son chariot où elle avait attaché des cygnes au lieu de chauves-souris, qui le conduisaient ordinairement, elle vola d’un pôle à l’autre.

	… принцесса, заточённая в замке из стали — стены этого замка, освещённые солнечными лучами, представляли собой раскалённые зеркала, испепеляющие всякого, кто осмелится к ним приблизиться;..
	… princesse dans un château tout d’acier, dont les murs frappés, par les rayons du soleil, faisaient des miroirs ardents qui brûlaient tous ceux qui voulaient en approcher ;..

	… фея <…> бросилась на тело короля, она плакала, она рычала, она растерзала в клочья половину прекраснейших девушек своей свиты, принеся их в жертву тени любезного покойника.
	… la fée <…> se jeta sur le corps du roi, elle pleura, elle hurla, elle mit en pièces cinquante des plus belles personnes qui l’avaient accompagnée, les immolant aux mânes de ce cher défunt.

	… его окружили четыре страшных сфинкса и <…> растерзали бы на части, если бы ему не сослужила службу алмазная шпага <…>. Завидев её блеск, чудовища бессильно повалились к ногам короля;..
	… quatre sphinx terribles l’environnèrent, et <…> ils l’auraient mis en pièces, si l’épée de diamant n’avait commencé à lui être aussi utile <…>. Il la fit à peine briller aux yeux de ces monstres, qu’ils tombèrent sans force à ses pieds ;..

«Теперь, — сказал Карлик, — мой соперник в моей власти, но я готов подарить ему жизнь и свободу, если вы немедля станете моей женой». — «Ах, лучше мне тысячу раз умереть!» — вскричал влюблённый король. «Увы, государь, — возразила принцесса. — Для меня нет ничего страшнее вашей смерти». — «А для меня, — продолжал король, — нет ничего ужаснее, чем принести вас в жертву этому чудовищу». — «Тогда умрем вместе», — предложила принцесса. «Дорогая моя принцесса, доставьте мне утешение — дайте умереть ради вас, и умереть одному». — «Никогда, — сказала принцесса. — Лучше уж я соглашусь исполнить ваше желание», — продолжала она, обращаясь к Жёлтому Карлику. «Как, жестокая принцесса! Ужели я должен стать свидетелем того, как вы назовёте его своим супругом? Но тогда жизнь мне опостылеет». — «Нет, — заявил Жёлтый Карлик. — Принцесса назовёт меня своим супругом, но ты не станешь свидетелем этого, — слишком опасен мне соперник, которого любят».

« C’est à présent, dit le nain, que je suis maître de la destinée de mon rival ; mais je lui veux bien accorder la vie et la liberté de partir de ces lieux, pourvu que, sans différer, vous consentiez à m’épouser. — Ah ! que je meure plutôt mille fois ! s’écria l’amoureux roi. — Que vous mouriez, hélas ! dit la princesse ; seigneur, est-il rien de si terrible ? — Que vous deveniez la victime de ce monstre, répliqua le roi, est-il rien de si affreux ! — Mourons donc ensemble ! continua-t-elle. — Laissez-moi, ma princesse, la consolation de mourir pour vous. — Je consens plutôt, dit-elle au nain, à ce que vous souhaitez. — À mes yeux, reprit le roi, à mes yeux, vous en ferez votre époux ! cruelle princesse, la vie me serait odieuse ! — Non, dit le Nain jaune, ce ne sera point à tes yeux que je deviendrai son époux ; un rival aimé m’est trop redoutable. »

Перевод

Ю. Я. Яхнина, 1990