Искусство и очевидное

«Искусство и очевидное» (англ. Art and the Obvious) — эссе Олдоса Хаксли 1930 года.

Цитаты

Банальности заполняют (по скромным подсчётам) добрую половину современных романов, рассказов и кинофильмов. Читатели и зрители получают огромное наслаждение уже от того, что речь в них идёт об известных им вещах. Их тревожат произведения, основанные на чистом вымысле, предмет которых выходит за пределы мирка, где они живут, вращаются, влачат своё каждодневное существование. В фильмах должно быть показано достаточно реальных автомобилей Форда, настоящих полицейских машин и подлинных поездов. Романы обязаны содержать пространные описания точно таких же комнат, улиц, ресторанов, магазинов и контор, с которыми средний англичанин знаком, чтобы каждый читатель, каждый зритель с чувством глубокого удовлетворения смог сказать: «О, это настоящий „форд“, а это — полицейский, а эта гостиная точь-в-точь как у Браунов». Большинство людей прежде всего привлекает в искусстве эта возможность узнавания. <…> публика <…> жаждет и великих истин. Она требует от поставщиков искусства самых определённых высказываний о любви матерей к детям, о преимуществе честных жизненных принципов <…> и т. д. Публике нужны постоянные заверения в справедливости этих очевидных истин. И поставщики массового искусства делают то, о чём их просят.

Little obviousnesses fill (at a moderate computation) quite half of the great majority of contemporary novels, stories, and films. The great public derives an extraordinary pleasure from the mere recognition of familiar objects and circumstances. It tends to be somewhat disquieted by works of pure phantasy, whose subject matter is drawn from other worlds than that in which it lives, moves and has its daily being. Films must have plenty of real Ford cars and genuine policemen and indubitable trains. Novels must contain long descriptions of exactly those rooms, those streets, restaurants and shops and offices with which the average man and woman are most familiar. Each reader, each member of the audience must be able to say—with what a solid satisfaction!—"Ah, there's a real Ford, there's a policeman, that's a drawing room exactly like the Brown's drawing-room". Recognizableness is an artistic quality which most people find profoundly thrilling. <…> the public <…> demands the great obvious truths. It demands from the purveyors of art the most definite statements as to the love of mothers for children, the goodness of honesty as a policy <…> and so forth. It requires a constantly repeated assurance of the validity of these great obvious truths.

В прошлом великие и неоспоримые истины часто утверждались с отвратительной безапелляционностью и в таком тоне, что они казались не великими истинами, а ужасающей ложью (такова почти магическая сила художественной неправды). Но никогда раньше подобные возмутительные случаи в искусстве не были столь многочисленны, как в настоящее время. <…> наш век породил беспрецедентную по своему размаху массовую культуру. Массовую в том значении, что она создаётся для масс, а не массами (и в этом заключается вся трагедия). Эта массовая культура наполовину состоит из банальностей, изложенных с тщательной и скрупулёзной достоверностью, наполовину — из великих бесспорных истин, о которых говорится недостаточно убедительно (поскольку выразить их удачно — дело сложное), отчего они кажутся ложными и отвратительными.

The great obvious truths have often, in the past, been stated with a repellent emphasis, in tones that made them seem—for such is the almost magical power of artistic incompetence—not great truths, but great and frightful lies. But never in the past have these artistic outrages been so numerous as at present. <…> the present age has produced a hitherto unprecedented quantity of popular art (popular in the sense that it is made for the people, but not —and this is the modern tragedy—by the people), and that this popular art is composed half of the little obvious truths, stated generally with a careful and painstaking realism, half of the great obvious truths, stated for the most part, since it is very difficult to give them a satisfactory expression, with an incompetence which makes them exceedingly repellent.

На некоторых художников нашего времени, наиболее чутко и остро реагирующих на эти явления, такое положение дел оказало любопытное и, я думаю, небывалое воздействие. <…> Крайности массовой культуры вселили в них страх перед всем очевидным, даже очевидным величием, красотой, чудом. <…> Тот, кто абсолютно последователен и до жестокости бескомпромиссен, щеголяет своим тотальным нигилизмом и не прочь был бы вовсе упразднить искусство, науку, всякое организованное общество. Удивительно, до чего панический страх может довести свои жертвы. Почти всё, что есть вызывающего в современном искусстве, представляется, таким образом, плодом ужаса перед банальностью — и это в век беспрецедентной пошлости. <…> Если молодые художники действительно хотят предъявлять доказательства своей смелости, им следует напасть на монстра, который зовётся банальностью, и постараться одолеть, приручить и творчески использовать его, а не трусливо обращаться в бегство. Великие и неоспоримые истины существуют — это факт. Тот, кто отрицает их существование и провозглашает, что природа человека изменилась с 4 августа 1914 года, тот просто пытается как-то объяснить свой страх и своё отвращение. <…> Если же делать вид, что те или иные явления в жизни не встречаются, хотя фактически они существуют, то большая часть современного искусства обрекает себя на ущербность, стерильность, преждевременное одряхление и смерть. — конец

On the sensitive self-conscious artists of our age this state of affairs has had a curious and almost unprecedented effect: they have become afraid of the obvious. <…> Disgusted by the excesses of popular art, they are haunted by a terror of the obvious, even of the obvious sublimities and beauties and marvels. <…> Those who are completely and ruthlessly logical parade a total nihilism and would like to see the abolition of all art, all science and all organized society whatsoever. It is extraordinary to what lengths the fear of the obvious can drive its victims. Almost all that is most daring in contemporary art, is thus seen to be the fruit of terror—the terror, in an age of unprecedented vulgarity, of the obvious. <…> If young artists really desire to offer proof of their courage they should attack the monster of obviousness and try to conquer it, try to reduce it to a state of artistic domestication, not timorously run away from it. For the great obvious truths are there— facts. Those who deny their existence, those who proclaim that human nature has changed since August 4th, 1914, are merely rationalizing their terrors and disgusts. <…> By pretending that certain things are not there, which are there, much of the most accomplished modern art is condemning itself to inconydeteness, sterility, premature decrepitude and death.

Перевод

ohpussycat, 2006