Иствикские ведьмы

«Иствикские ведьмы» (англ. The Witches of Eastwick) — роман Джона Апдайка 1984 года в жанре магического реализма. Был несколько раз экранизирован, наиболее известен фильм 1987 года по его мотивам. В 2008 году вышло продолжение — «Иствикские вдовы».

Цитаты

Ведьмовской союз

	… каждое её «с-с» производило эффект обугленного кончика только что погасшей спички, прижатого к коже…
	… each s seemed the black tip of a just-extinguished match held in playful hurt…

… сила стала расти и заполнять Александру, словно газ — безвоздушное пространство, и, пока её дорогой Оззи ежедневно мотался своим обычным маршрутом на работу и обратно по шоссе № 4, она сократила его сначала до размеров обычного мужчины, с которого тут же спала, растворившись в соленом воздухе иствикской матриархальной красоты, броня патриархального защитника, а потом — до размеров ребенка, чьи всегдашние нужды и такое же всегдашнее смирение перед лицом принимаемых Александрой решений сделали его жалким и безоговорочно управляемым. Он совершенно утратил контакт с ширящейся внутри неё вселенной, стал на равных с их сыновьями участвовать в деятельности лиги малышей и играть в кегли за команду сантехнической компании. По мере того как Александра заводила себе сначала одного, первого, потом других любовников, её муж-рогоносец все больше скукоживался и ссыхался, превратившись наконец в куклу, по ночам лежавшую в её широченной гостеприимной кровати, как раскрашенное бревно, подобранное в придорожной траве, или набитый опилками игрушечный крокодил. К моменту их официального развода её бывший господин и повелитель превратился просто в прах — «материю не на своем месте» <…> — некую полихромную пудру, которую Александра смела в кучку, ссыпала в банку и хранила теперь в качестве сувенира. Другие ведьмы тоже прошли в своих браках через сходную трансформацию; бывший муженек Джейн Смарт, Сэм, висел в погребе у нее на ранчо среди сушеных трав и прочих колдовских ингредиентов. От него иногда отщипывали самую малость — не более щепотки — и добавляли в приворотное зелье для пикантности; а Сьюки Ружмонт упокоила своего в пластике и использовала теперь в качестве настольной салфетки.

… her powers had expanded like gas in a vacuum and she had reduced dear Ozzie as he made his daily trek to work and back along Route 4 first to the size of a mere man, the armor of patriarchal protector falling from him in the corrosive salt air of Eastwick's maternal beauty, and then to the size of a child as his chronic needs and equally chronic acceptance of her solutions to them made him appear pitiful, manipulable. He quite lost touch with the expanding universe within her. He had become much involved with their sons' Little League activities, and with the Fixture company's bowling team. As Alexandra accepted first one and then several lovers, her cuckolded husband shrank to the dimensions and dryness of a doll, lying beside her in her great wide receptive bed at night like a painted log picked up at a roadside stand, or a stuffed baby alligator. By the time of their actual divorce her former lord and master had become mere dirt—matter in the wrong place <…>—some polychrome dust she swept up and kept in a jar as a souvenir. The other witches had experienced similar transformations in their marriages; Jane Smart's ex, Sam, hung in the cellar of her ranch house among the dried herbs and simples and was occasionally sprinkled, a pinch at a time, into a philtre, for piquancy; and Sukie Rougemont had permanized hers in plastic and used him as a place mat.

В Род-Айленде, известном как самый маленький из пятидесяти штатов, на удивление сохранились безбрежные американские просторы, почти неезженые дороги посреди протяженных индустриальных пейзажей, заброшенные усадьбы и покинутые дома, пустынные земли, поспешно пересекаемые ровными черными лентами шоссе, поросшие вереском болота и безлюдные пляжи по обе стороны залива, который ровным клином врезался в самое сердце штата, вершиной указывая на <…> столицу.

Rhode Island, though famously the smallest of the fifty stales, yet contains odd American vastnesses, tracts scarcely explored amid industrial sprawl, abandoned homesteads and forsaken mansions, vacant hinterlands hastily traversed by straight black roads, heathlike marshes and desolate shores on either side of the Bay, that great wedge of water driven like a stake clean to the state's heart, its <…> capital.

	Злость похожа на пищу — начав есть, трудно остановиться, внутренности расширяются, чтобы принять ещё и ещё.
	Wickedness was like food: once you got started it was hard to stop; the gut expanded to take in more and more.

	… время течёт везде, не только в том рукаве дельты, в котором дрейфуем мы.
	… time flowed everywhere, not just in the rivulet of the delta in which we have been drifting.

	Одиночество спускалось к ней с потолка.
	A desolation had descended to her from the ceiling.

	Он был как дом, в котором слишком много комнат, а в комнатах слишком много дверей.
	He was like a house with too many rooms, and the rooms with too many doors.

Порча

	… мужчины, другая раса <…>, вечно бравирующие и ведущие нарочито грубые мужские разговоры, но по сути своей остающиеся младенцами, что становится ясно: стоит дать им пососать грудь или открыть перед ними лоно — они тут же ныряют в него, как в норку, и стремятся вползти обратно в чрево.
	men, this other race <…>, so full of bravado and dirty tough talk but such babies really, as they proved whenever you gave them your breasts to suck or opened your crotch for them to go down on, the way they burrowed there and wanted to crawl back in.

	В нём жил зверь, глодавший его изнутри, но он был общительный, своего рода собеседник.
	There was now an animal inside him whose gnawing was companionable, a kind of conversation.

	Брак — это как урок, который нужно учить вдвоём взаперти снова и снова, пока слова не станут безумием.
	Marriage is like two people locked up with one lesson to read, over and over, until the words become madness.

	… они прижимались друг к другу и плакали от проклятия гетеросексуальности, которое разделяло их, как две розы, замкнутые каждая в своей пластиковой капсуле-упаковке.
	… they had clung together and wept at the curse of heterosexuality that held them apart as if each were a rose in a plastic tube.

Вина

	… грязь <…> это просто вещество не на своем месте.
	… dirt being <…> simply matter in the wrong place.

	— … доберман не изгрыз виолончель <…>. — Но она залепила виолончель клейкой лентой и играет на изжеванном инструменте и говорит, что ей даже нравится, виолончель звучит более человечно. Как невротик или параноик.
	"… Doberman ate [her] cello <…>." "But she's patched it with masking tape and plays it chewed and says she likes it, it sounds more human. I think she's in terrible shape. Very neurotic and paranoid."