Нова (Дилэни)
«Нова» (лат. Nova) — фантастический роман Сэмюэла Дилэни, написанный в 1966-1967 годах.
Цитаты
[править]— Количество иллириона, необходимое для подогрева ядра этой луны, измеряется граммами. Примерно столько же нужно космическому кораблю. Для того, чтобы разнести всю Вселенную, достаточно восьми-девяти тысяч килограммов,..[1] <…> | |
"The Illyrion needed to keep this moon's core molten is measured in grams. The amount needed to propel a starship is on the same order. To quantify the amount mined and free in the Universe, eight or nine thousand kilograms will suffice." <…> |
Чтобы заставить корабль двигаться быстрее света от звезды к звезде, вы должны использовать каждый изгиб пространства, каждое нужное вам искривление, создаваемое материей. Говорить о скорости света как о предельной скорости движения объекта равносильно заявлению, что двенадцать-тринадцать километров в час — предел скорости пловца в море. Ведь если пловец будет использовать морские течения и силу ветра, как это делает парусник, ограничение скорости снимается. Звездолёт имеет семь регуляторов потоков энергии, аналогичных парусам. Шесть аналоговых преобразователей управляются компьютерами, каждый из которых контролируется киборгом, седьмой же — капитаном. Потоки энергии должны быть настроены соответственно рабочим частотам статических давлений, тогда энергия иллириона разгоняет корабль. <…> Но управление формой и положением паруса лучше поручить мозгу человека. Это и есть работа Мышонка (под контролем капитана). Кроме этого, капитан осуществляет контроль над множеством дополнительных парусов. — глава 3 | |
To move a ship faster than light from star to star, you take advantage of the very twists in space, the actual distortions that matter creates in the continuum itself. To talk about the speed of light as the limiting velocity of an object is to talk about twelve or thirteen miles an hour as the limiting velocity of a swimmer in the sea. But as soon as one starts to employ the currents of the water itself, as well as the wind above, as with a sailboat, the limit vanishes. The starship had seven vanes of energy acting somewhat like sails. Six projectors controlled by computers sweep the vanes across the night. And each cyborg stud controls a computer. The captain controls the seventh. The vanes of energy had to be tuned to the shifting frequencies of the stasis pressures; and the ship itself was quietly hurled from this plane of space by the energy of the Illyrion in its core. <…> But the control of the shape and the angling of the vane was best left to a human brain. That was the Mouse's job — under the captain's orders. The captain also had blanket control of many of the sub-vane properties. |
— Дайте руку, — голубое свечение появилось перед ними, как только он разместил пальцы капитана на панели образорезонатора, — Теперь глядите сюда, — Мышонок указал на переднюю часть сиринкса. — Эти вот три линзы создают за собой голограммную решетку. Там, где сейчас голубое зарево, фокусируется трехмерное голографическое изображение. Яркость и интенсивность регулируются вот тут. Подвиньте руку вперед. — Свет стал ярче. — Теперь — назад. — Свет ослаб. | |
"Give me your hand." As he positioned the captain's fingers across the saddle of the image-resonance board, blue light glowed before them. "Now look down here." The Mouse pointed to the front of the syrynx. "These three pin-lenses have hologramic grids behind them. They focus where the blue light is and give you a three-dimensional image. Brightness and intensity you control here. Move your hand forward." The light increased. — "Now back." — and dimmed. |
— Вы действительно хотите попытаться узнать будущее по картам? Это же просто глупо! Вот уж действительно предрассудки! | |
"You're really going to try and tell the future with cards? That's silly. That's superstitious!" |
— Заруби на носу, что роман (назидательный, психологический или тематический — не имеет значения) всегда является проекцией своего времени. — глава 4 | |
Bear in mind that the novel—no matter how intimate, psychological, or subjective—is always a historical projection of its own time. |
Он показал пальцами на карту. — Что ты видишь здесь, Мышонок? | |
He pointed to the card. "What do you see there, Mouse?" |
... интеллектуальность становится вещью чужеродной и доставляющей неудобства... — глава 4 | |
... Intelligence creates alienation and unhappiness in ... |
— Эштон Кларк[3] был философом и психологом двадцать третьего века. Именно его работы помогли Владимиру Соукету разработать первые разъемы, присоединяемые к нервам. Оба они пытались что-то сделать с понятием работы. Работа, как её понимало человечество до Кларка и Соукета, очень отличалась от того, что мы имеем сейчас, Мышонок. Человек шел в офис и управлял компьютером. Он коррелировал громадную массу данных, поступающих из торговых отчетов о продаже, скажем, пуговиц или чего-нибудь столь же архаичного, в центральных районах страны. Работа этого человека была жизненно важна для производства пуговиц: по этой информации решали, какое количество пуговиц выпустить в следующем году. Но хотя этот человек и делал важную для производства работу, имел пай фирмы, получал от неё материальное и моральное поощрение, но он мог работать неделю за неделей, так и не видя ни одной пуговицы. Он получал определённое количество денег за управление компьютером. На эти деньги его жена покупала пищу и одежду для него и для семьи. Но при этом не было прямой связи между тем, где он работал, и тем, как он ел и проводил свое свободное время. Оплачивали ему не пуговицами. Поскольку фермерство, охота и рыболовство стали вовлекать в себя все меньшую часть населения, разделение между работой человека и его образом жизни — что он ел, что надевал, где спал — становилось всё большим и большим для всё большего числа людей. Эштон Кларк показал, что это приводит к психическим срывам. Для присущих всем чувств свободы действий и самоутверждения, которыми человек обладал, начиная с неолитической революции, когда он впервые стал сеять зерно, одомашнивать животных и жить в одном, выбранном им самим месте, появилась серьёзная угроза. Эта угроза появилась во времена промышленной революции, и многие люди увидели её раньше Эштона Кларка. Однако Эштон Кларк шагнул дальше. Если в технологическом обществе сложилась такая ситуация, что между человеческим трудом и модус вивенди не существует никаких иных прямых связей, кроме финансовых, в конце концов, работнику необходимо почувствовать, что он непосредственно изменяет вещи своей работой: придает вещам форму, производит вещи, которых раньше не было, перемещает вещи с одного места на другое. Он должен затрачивать энергию на свою работу и видеть происходящие изменения своими глазами. В противном случае он бы чувствовал, что жизнь его пуста. | |
"Ashton Clark was a twenty-third-century philosopher cum psychologist whose work enabled Vladimeer Souquet to develop his neural plugs. I guess the answer has to do with work. — Work as mankind knew it up until Clark and Souquet was a very different thing from today, Mouse. A man might go to an office and run a computer that would correlate great masses of figures that came from sales reports on how well, let's say, buttons — or something equally archaic — were selling over certain areas of the country. This man's job was vital to the button industry: they had to have this information to decide how many buttons to make next year. But though this man held an essential job in the button industry, was hired, paid, or fired by the button industry, week in and week out he might not see a button. He was given a certain amount of money for running his computer; with that money his wife bought food and clothes for him and his family. But there was no direct connection between where he worked and how he ate and lived the rest of his time. He wasn't paid with buttons. As farming, hunting, and fishing became occupations of a smaller and smaller per cent of the population, this separation between man's work and the way he lived — what he ate, what he wore, where he slept — became greater and greater for more people. Ashton Clark pointed out how psychologically damaging this was to humanity. The entire sense of self— control and self-responsibility that man acquired during the Neolithic Revolution when he first learned to plant grain and domesticate animals and live in one spot of his own choosing was seriously threatened. The threat had been coming since the Industrial Revolution and many people had pointed it out before Ashton Clark. But Ashton Clark went one step further. If the situation of a technological society was such that there could be no direct relation between a man's work and his modus vivendi, other than money, at least he must feel that he is directly changing things by his work, shaping things, making things that weren't there before, moving things from one place to another. He must exert energy in his work and see these changes occur with his own eyes. Otherwise he would feel his life was futile. |
— Эй, вы там! Не зевать на парусах! | |
"Hey there, keep your vanes spread taut!" |
Перевод
[править]С. Монахов, 1991 (с незначительными уточнениями)
О романе
[править]Привожу (по крайней мере некоторые) трактовки, которые вы можете применить к «Нове»: это динамичный боевик о далёких межзвёздных приключениях; это архетипическая мистическая/мифическая аллегория (в которой ясно выделяются Таро и Грааль); это современный миф, рассказанный языком НФ. <…> Читатель наблюдает, вспоминает или участвует в диапазоне личного человеческого опыта, включающего жестокое страдание и увечье, сенсорную депривацию и перегрузки, человеко-машинную связь, наркотический опыт, опыт творчества и межличностные отношения, такие как инцест и убийство, «отец-сын», «лидер-последователь», «человек-питомец» и многие другие. <…> | |
Here are (at least some of) the ways you can read Nova: As fast-action far-flung interstellar adventure; as archetypal mystical/mythical allegory (in which the Tarot and the Grail both figure prominently); as modern myth told in the SF idiom. <…> The reader observes, recollects, or participates in a range of personal human experience including violent pain and disfigurement, sensory deprivation and overload, man-machine communion, the drug experience, the creative experience — and interpersonal relationships which include incest and assassination, father-son, leader-follower, human-pet, and lots more. <…> | |
— Джудит Меррил, 1968 |
Сэмюэл Р. Дилэни виртуозен в презентации классически поставленных научных загадок в романе. <…> | |
Delany virtuously in presenting the novel's classically posed scientific puzzle. <…> | |
— Альгис Будрис, 1968 |