Единственное, за что люблю зиму: быстро темнеет, и людей на улицах мало.
— Антон Городецкий
Слух мне не нужен совершенно, а вот скука — враг неумолимый.
— Антон Городецкий
Уж очень доброе и хорошее лицо, усталость есть, а озлобленности нет. Рядом с такой девушкой чувствуешь себя не таким, каков ты есть на самом деле. Пытаешься быть лучше, а это тяготит. С такими предпочитают дружить, чуть-чуть флиртовать, делится откровениями. В таких редко влюбляются, но зато все таких любят. — о Светлане
— Антон Городецкий
Меня шеф заживо сожрал бы… может быть, даже не фигурально выражаясь…
— Антон Городецкий
Почему человеческие стражи порядка всегда появляются в неподходящий момент?
— Антон Городецкий
Жалость — штука опасная.
— Антон Городецкий
«Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе…»
Да, я понимаю. Это правда. Но, наверное, есть такая правда, которая хуже лжи.
— Антон Городецкий
Она сейчас была невменяема, как наркоман в ломке, у которого выдернули из вены едва вколотый шприц, как нимфоманка, с которой слезли за миг до оргазма. — про вампиршу на охоте
— Антон Городецкий
Не будет тебе человеческого погребения, ты не человек… — засыпал остатки праха убитого вампира снегом
— Антон Городецкий
Я всегда считал, что непродуманные, но благие поступки приносят больше пользы, чем продуманные, но жестокие.
— Гесер
Я понимаю, что произвел не лучшее впечатление. И скажу честно, у меня это хроническое.
Каково это — быть отверженным? Быть наказанным не за преступление, а за потенциальную возможность его совершить? — вампиры считаются изгоями
— Антон Городецкий
Я вёл свою охоту. На меня вели свою. Точнее — караулили в засаде, ожидая, что охотник превратиться в зверя. — Антон почти перешел на Тёмную сторону в ходе охоты на вампиршу
— Антон Городецкий
Если кому-то для жизни… для существования нужна кровь — это ещё не беда. И куда она пойдёт, в вены или в желудок, тоже дело десятое. Вопрос в том, как ты её добудешь.
— Антон Городецкий
Если парень вдруг бросит заниматься мелким жульничеством, то его жизнь неизбежно ухудшится. Более моральный, но более несчастный. Согласно комментариям к соглашению о балансе сил — это не считается нарушением баланса.
— Антон Городецкий
Я уже приготовился сказать что-нибудь вроде «я тихий безобидный псих». Это очень хорошо лечит излишнее любопытство.
— Антон Городецкий
Хорошее дело. Локальная сетка. Приличные деньги. И никто не требует ловить ночами вампиров, пить кровь и вынюхивать следы по морозным улицам…
— Антон Городецкий
Антон Городецкий: Судьбы нет. Это доказано. Водитель: Кем? Антон Городецкий: У меня на работе.
Один в поле воин, если знает, что он один.
— Гесер
— У тебя есть коньяк? — спросила Ольга.
— Коньяк… что? Есть.
— Хороший?
— А он плохим не бывает. Если это коньяк.
— Ольга, Антон Городецкий
Смыть копоть для меня куда важнее… чем смущать симпатичного юношу.
— Ольга
— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. — Или сходить с ума.
— Займемся и тем, и другим, — согласилась Ольга. — Знаешь, у меня в этом большой опыт.
— Антон Городецкий, Ольга
Были вещи, которых можно и нужно бояться: шпана, маньяки, террористы, катастрофы, пожары, войны, смертельные болезни. Все в одной куче — и все одинаково далеко. Все это реально существовало, и в то же время оставалось за гранью повседневного. Соблюдай простые правила, не броди по ночам, не лезь в чужие районы, мой руки перед едой, не прыгай на рельсы. Можно бояться неприятностей, и в то же время понимать, что шанс в них влипнуть — весьма невелик.
— Егор
Нельзя смотреть сквозь людей и не замечать их!
— Егор
Как легко умирает истина, как живуча ложь…
— Ольга
— Что есть лучшее? — спросил я. — Мы вышли из людей. Мы научились ходить в сумрак, научились менять природу вещей и людей. Что изменилось, Ольга?
— Хотя бы то, что вампиры не охотятся без лицензий.
— Скажи это человеку, у которого пьют кровь…
— Антон Городецкий, Ольга
Жизнь против смерти, любовь против ненависти… и сила против силы, потому что сила не имеет моральных категорий.
— Антон Городецкий
Антон Городецкий: А еще во всех фильмах хорошие парни побеждают плохих. Мальчик, суеверия опасны, они внушают лживые надежды. Егор: А надежды бывают правдивыми? Антон Городецкий: Нет. По сути своей.
Антон Городецкий: Это по меньшей мере глупо, защищать одну лишь шею. На человеческом теле есть пять точек, куда может укусить вампир. Егор: Да ну? Антон Городецкий: Ну да. Разумеется, я имею в виду мужское тело.
К сожалению, Егор, Зло сильнее по своей природе. Зло — деструктивно. Оно разрушает куда легче, чем Добро созидает.
— Антон Городецкий
Только дикарь способен убить слона, чтобы позавтракать кусочком мяса.
— Завулон
Количество людей, которые ужаснутся произошедшему, прольют слезы и посочувствуют горю, будет велико. Но больше, неизмеримо больше окажется тех, кто жадно прильнет к экрану телевизора, кто будет наслаждаться чужой бедой, радоваться, что она миновала их город, сострит по поводу Третьего Рима, который постигло наказание… наказание свыше. Ты знаешь это, враг мой. — Гесеру
— Завулон
Когда мы признаём право выбора за людьми, мы отнимаем его у себя.
— Гесер
Пять врагов в двадцать пять лет — можно лишь гордиться.
— Антон Городецкий
Книжный ребенок, замкнутая и закомплексованная, с кучей смешных идеалов и детской верой в прекрасного принца, который её ищет и непременно найдёт. Работа врачом, несколько подруг, несколько друзей, и очень-очень много одиночества. Добросовестный труд, напоминающий кодекс строителя коммунизма, редкие походы в кафе и редкие влюбленности. И вечера, похожие один на другой, на диване, с книжкой, с валяющимся рядом телефоном, бормочущим что-нибудь мыльно-успокоительное телевизором.
Как много вас до сих пор, девочек и мальчиков неопределённого возраста, воспитанных родителями-шестидесятниками. Как много вас, несчастных, и не умеющих быть счастливыми. Как хочется вас пожалеть, как хочется вам помочь. Коснуться сквозь сумрак — чуточку, совсем несильно. Добавить немножко уверенности в себе, капельку оптимизма, грамм воли, зёрнышко иронии. Помочь вам — чтобы вы смогли помочь другим.
Нельзя.
— Антон Городецкий
Что я делаю правильно?
Этот вопрос — он пострашнее, чем «что я делаю неправильно». Если ты ошибаешься — достаточно резко сменить линию поведения. Вот если попал в цель, сам того не понимая, — кричи караул. Тяжело быть плохим стрелком, случайно угодившим в яблочко, пытающимся вспомнить движение рук и прищур глаз, силу пальца, давящего спуск… и не признавая, что пулю направил в цель порыв безалаберного ветра.
— Антон Городецкий
Безумное чаепитие. Куда там Кэрроллу! Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трехлитровой банки — вот она, сцена, на которой непризнанные актёры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдётся повода встать и уйти — потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу…
— Антон Городецкий
Дарить надежду — это ведь ответственность.
— Светлана
Смерть — только лишь смерть. Вечная смерть — страшнее.
— Антон Городецкий
Если нет этически правильного выхода, поступай неразумно.
— Антон Городецкий
Нельзя загонять врага в угол. Особенно, если идёшь убивать.
— Антон Городецкий
Самое страшное в войне — понять врага. Понять — значит простить. А мы не имеем на это права… с сотворения мира не имеем.
— Антон Городецкий
Чужое предательство — не оправдание собственного.
— Антон Городецкий
Ох, как мне это не понравилось. Плевок вслед — не смертельно, но всегда неприятно.
— Антон Городецкий
Он поймёт, что Свет не может бороться с Тьмой, не беря на вооружение любые доступные средства…
— Антон Городецкий
Хотел бы я такого. Никакую ауру. Свою судьбу.
— Антон Городецкий
Гесер: Ты бывал в Самарканде? Антон Городецкий: Нет. Гесер: Ничего хорошего, если честно. Особенно сейчас. Ничего там нет хорошего, кроме воспоминаний… Но они только для меня.
Жизнь приятна сама по себе, а не теми благами, до которых удастся дотянуться. В этом жизнь прямая противоположность деньгам, которые сами по себе — ничто.
— Максим
Иногда очень хорошо быть человеком.
— Антон Городецкий
За что я люблю весну: слабеет ощущение тоскливого бессилия. И меньше искусов…
— Антон Городецкий
Антон, вся прелесть нашей работы состоит в том, что я могу дать тебе такое задание. И ты его выполнишь. Невзирая на личности.
— Гесер
Убивать нарисованную нечисть интересно, пока не встретил ее воочию.
— Антон Городецкий
Мы не врём. Только иногда лукавим и недоговариваем…
— Антон Городецкий
Странное ощущение: стоять, касаясь женщины, только что занимавшейся любовью… любовью не с тобой.
— Антон Городецкий
Ольга: Тебе ещё очень повезло, Антон. Антон Городецкий: В чём? Ольга: На недельку позже — и пришлось бы учить тебя пользоваться прокладками. Антон Городецкий: Как любой нормальный мужчина, смотрящий телевизор, я умею это делать в совершенстве. Прокладку надо облить ядовито-синей жидкостью, а потом сильно сжать в кулаке.
В конце концов, нелепо ведь отказываться от спасительного лечения на основании болезненности уколов.
— Антон Городецкий
В некоторых книгах слишком много правды. В других — слишком мало лжи. Людям это читать не стоит, причём для их же собственного спокойствия. Пусть живут с той историей, к которой привыкли.
— Антон Городецкий
Сказки врут не меньше, чем статистика! Но иногда в них можно найти капельку правды.
— Полина Васильевна
Антон Городецкий: Света, ты слышала такую аналогию: любовь — это цветок? Светлана: Да. Антон Городецкий: Цветок можно вырастить. Света. А можно купить. Или его подарят. Светлана: Антон — купил? Антон Городецкий: Нет, — сказал я, слишком резко, пожалуй, сказал. — Получил в подарок. От судьбы. Светлана: И что с того? Если это — любовь? Антон Городецкий: Света, срезанные цветы красивы. Но они живут недолго. Они уже умирают, даже заботливо поставленные в хрустальную вазу со свежей водой. — Светлана не знает, что в теле Ольги, с которой она разговаривает, находится Антон
Любовь — счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость.
— Антон Городецкий
Многие знания — многие печали. Как бы я хотел не знать неизбежного будущего! Не знать — и любить, без оглядки, как простой, смертный человек.
— Антон Городецкий
Это тоже часть правды. Света, нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Все, что у нас есть, — право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Знаешь, что я в первый раз говорю новичкам о сумраке? Мы входим в него, чтобы получить силы. И плата за вход — отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям — проще. В миллион раз проще, со всеми их бедами, проблемами, заботами, которые для Иных вообще не существуют. Перед людьми не вставал выбор: они могут быть и добрыми и злыми, все зависит от минуты, от окружения, от прочитанной накануне книги, от съеденного на обед бифштекса. Вот почему ими так просто управлять, даже самого злобного негодяя легко повернуть к Свету, а самого доброго и благородного человека — подтолкнуть во Тьму. Мы же — сделали выбор.
— Антон Городецкий
Светлана: Я выбрала то, что хотела. Антон Городецкий: Знаю. И потому — терпи. Светлана: Всю жизнь? Антон Городецкий: Да. Она будет долгой, но ты все равно никогда не привыкнешь. Никогда не избавишься от вопроса: насколько правилен каждый сделанный шаг.
Вся жизнь состоит из исключений.
— Антон Городецкий
В мире много случайностей, но, помимо этого, есть ещё и предопределённость.
— Антон Городецкий
Самые дешевые трюки производят на людей наибольшее впечатление.
— Антон Городецкий
Настоящее предвидение по заказу не делается.
— Ольга
Как хочется иметь руки чистыми, сердце горячим, а голову холодной. Но почему-то эти три фактора не уживаются вместе.
— Антон Городецкий
Это отбросы Тьмы, неудачники, лохи, либо лишённые перспектив, либо имеющие слишком много недостатков.
— Антон Городецкий
Людей так легко повернуть к Свету или Тьме — но наиболее всего они счастливы, когда им позволяют быть самими собой.
— Антон Городецкий
Правде лучше смотреть в глаза.
— Антон Городецкий
Если бы в мире и впрямь было лишь два цвета — чёрный и белый.
— Антон Городецкий
Как часто мы объясняем себе самим, что у свободы есть границы.
— Антон Городецкий
Все мы — часть капкана. Все мы статисты, одному велено сказать «кушать подано», другому изобразить падение, третьему — с гордо поднятой головой ступить на эшафот.
Очень мало людей, у которых всё определено заранее. Как правило идёт борьба.
— Семён
Я хочу с ними подружиться. Иначе у меня останется скрытый психологический комплекс, который неизбежно отразиться на характере и сексуальных предпочтениях. — собаки Тигрёнка испугали Юлю
— Юля
Интересно, вот почему фетишем всегда становятся недоступные способности?
— Антон Городецкий
Чего стоят крепкие стены, если это стены тюрьмы?
— Светлана
Что стоит моя правда, если я готов защищать весь мир, но не тех, кто рядом?
— Антон Городецкий
Светлана: Зачем строить барьеры, если живешь один? Антон Городецкий: А зачем их ставить, когда ты не один?
Не знаете, что для истеричек лучшее лекарство — пятьдесят граммов коньяка?
— Светлана
— Ольга, мы же по одну сторону баррикад, — прошептал я.
— Тогда не толкай соратников локтями!
— Антон Городецкий, Ольга
Мы и не умеем желать зла. Вот только наше Добро порой ничуть не отличается от Зла.
— Антон Городецкий
Хотелось что-то делать. Так сильно, будто я был джинном, выпущенным из бутылки после тысячелетнего заточения. Всё что угодно: возводить дворцы, разрушать города, программировать на Бейсике или вышивать крестиком.
— Антон Городецкий
Тигрёнок: Ты говоришь, как Тёмные, — фыркнула девушка. Антон Городецкий: Я предпочитаю думать, что это они говорят, как я.
Там, где начинается любовь, кончаются Свет и Тьма.
— Антон Городецкий
Семён: Товарищу очень понравилось. Он сказал, что понял, в чём заключается настоящее русское пьянство. Антон Городецкий: И в чем же? Семён: Это когда просыпаешься утром, и всё вокруг серое. Небо серое, солнце серое, город серый, люди серые, мысли серые. И единственный выход — снова выпить. Тогда легче. Тогда возвращаются краски.
Наша правда, какая бы большая и Светлая она ни была, состоит из множества маленьких правдочек.
— Семён
Наконец-то весь мир поделился на черное и белое! Сбылась мечта человечества, стало ясно, кто хороший, а кто плохой.
— Семён
Тёмная свобода, она ведь не тем плоха, что свобода от других. Это, опять же, для детей объяснение. Тёмная свобода — в первую очередь от себя свобода, от своей совести и души. Почувствуешь, что ничего в груди не болит — тогда кричи караул. Правда, поздно уже будет.
— Семён
Она не тому завидует, что ею несделанное может Светлана совершить. Не тому, что у Светки впереди всё, а у Ольги, если уж откровенно, позади. Она завидует, что ты есть рядом и хотел бы любимую остановить. Пусть даже и не можешь ничего сделать. Гесер мог, но не хотел. Ты не можешь, но хочешь. В итоге, может быть, и нет никакой разницы. А что-то всё равно цепляет. Душу рвёт, сколько бы ей лет ни было. — в адрес Ольги
— Семён
… переключилась мгновенно от работы на сон. Так умеют только дети и компьютеры.
— Антон Городецкий
На войне слишком остро чувствуешь вкус жизни.
— Антон Городецкий
И не думать, никогда не думать о том, что победить невозможно.
Стоит так подумать — и ты уже проиграл.
— Антон Городецкий
Если моя любовь меньше, чем ваша счастливая жизнь, я не желаю вам счастья!
— Антон Городецкий
Они могут и должны стать лучше, они наши корни, они наше будущее, они наши подопечные. Маленькие и большие люди, дворники и президенты, преступники и полицейские. В них теплится Свет, что может разгореться животворящим теплом или смертоносным пламенем…
— Антон Городецкий
Не верю!
Я видел вас всех. Дворников и президентов, бандитов и ментов. Видел, как матери избивают сыновей, а отцы насилуют дочерей. Видел, как сыновья выгоняют матерей из дома, а дочери подсыпают отцам мышьяк. Видел, как едва закрывая за гостями дверь, не прекращающий улыбаться муж бьёт по лицу беременную жену. Видел, как закрывая дверь за пьяненьким мужем, выбежавшим в магазин за добавкой, жена обнимает и жадно целует его лучшего друга. Это очень просто — видеть. Надо лишь уметь смотреть. Потому нас и учат раньше, чем учить смотреть сквозь сумрак, — нас учат не смотреть.
Но мы всё равно смотрим.
Они слабые, они мало живут, они всего боятся. Их нельзя презирать и преступно ненавидеть. Их можно только любить, жалеть и оберегать. Это наша работа и долг. Мы — Дозор.
Не верю!
Никого не заставишь совершить подлость. В грязь нельзя столкнуть, в грязь ступают лишь сами. Какой бы ни была жизнь вокруг, оправданий нет и не предвидится. Но оправдания ищут и находят. Всех людей так учили, и все они оказались прилежными учениками.
А мы, наверное, лишь лучшие из лучших.
— Антон Городецкий
Я одного хочу: чтобы женщину, которую люблю, не заставляли жертвовать собой.
— Антон Городецкий
Ты просишь слишком много, Алишер. Ты просишь, чтобы я подарил тебе твою смерть.
— Гесер
Одиночки не выживают.
— Антон Городецкий
У каждого свои рамки, которые не переступить, даже если тысячу лет проживешь.
— Антон Городецкий
Хорошо иметь в жизни такие простые и ясные мечты: пиво, экстази на дискотеке, заводную подружку и «харлей» под задницей.
— Антон Городецкий
Ну почему Свет действует через ложь, а Тьма — через правду? Почему наша правда оказывается беспомощной, тогда как ложь — действенной? И почему Тьма прекрасно обходится правдой, чтобы творить Зло? В чьей это природе, в человеческой или нашей?
— Антон Городецкий
Поверь, я с удовольствием уничтожу тебя как-нибудь потом. Но сейчас желаю удачи. От души, которой у меня всё равно нет.
— Завулон
Правда может быть злой и лживой во многих случаях. Например, если сказать лишь половину правды. Сказать, что не хочешь разговаривать, и не объяснить — почему.
— Антон Городецкий
Я не должен ничего и никому. Только Свету во мне.
— Антон Городецкий
Нельзя вечно сидеть в окопах: это убивает армию вернее, чем вражеские пули.
— Антон Городецкий
Пусть сердце будет чистым, руки горячими, но голова всё равно должна быть холодной.
— Антон Городецкий
На каждого президента находится свой киллер. На каждого пророка — тысяча толкователей, что извратят суть религии, заменят светлый огонь жаром инквизиторских костров. Каждая книга когда-нибудь полетит в огонь, из симфонии сделают шлягер и станут играть по кабакам. Под любую гадость подведут прочный философский базис.
— Антон Городецкий
Иногда главное — не поступок. Иногда главное — бездействие.
Статья в Википедии