О «Сумме технологии», об эволюции, о человеке и роботах, о науке... (Опыт оценки)

О «Сумме технологии», об эволюции, о человеке и роботах, о науке... (Опыт оценки) — поясняющее послесловие Б. В. Бирюкова и Ф. В. Широкова 1968 года к трактату Станислава Лема.

Цитаты

… у Лема есть ещё и оформление сцены, так сказать бутафория, декорации. Как он не похож этими декорациями на многих других фантастов! У тех они просто «наполнитель», ведь нужно же дать герою какую-нибудь профессию, во что-то одеть его, посадить на какой-то корабль… У Лема, если уж профессия-то, значит, о ней говорят в научных кругах, её ждут и предчувствуют; если одежда— то из таких загустевающих в воздухе хлопьев, в которые нас завтра оденет химия; если корабль, то, хотя, быть может, и не в точности такой, который завтра понесёт экипаж к Марсу, но всё же— один из «реальных» проектов, опубликованных в общенаучном журнале… Это именно корабль, а не фантастический «наполнитель»!

… прогнозы Лема <…> — это <…> попытка заглянуть вперёд на сотни столетий. Здесь вместо количественных или качественных ограничений на сцену выходят иные — самые общие ограничения практики и познания.

Ст. Лем был, наверно, знаком с работой А. Н. Колмогорова «Жизнь и мышление как особые формы существования материи». Во всяком случае, есть прямая связь между заключительным примечанием А. Н. Колмогорова и рассказом Ст. Лема «Путешествие первое А, или Электрибальд Трурля». — Колмогоров: «Возможно, что автомат, способный писать стихи на уровне больших поэтов, нельзя построить проще, чем промоделировав всё развитие культурной жизни того общества, в котором поэты реально развиваются.»

Страницы, посвящённые математике, следовало бы обстоятельно разобрать строка за строкой, абзац за абзацем. <…> на этих страницах «Суммы» больше красноречия, чем проницательности. Их польза в том, что они вызывают недовольство и тем самым побуждают к собственным размышлениям.

… на нас сыплются слова: имитология, фантомология, пантокреатика, цереброматика, телетаксия и ещё, и ещё, и ещё… <…> Эти слова звучат зазывно, как названья далёких, ещё неоткрытых стран. Кажется, будто ты— юнга на каравелле, которую ведёт Колумб!

Книга написана крупными мазками…

Лем — писатель сложный, сложный по языку, по образности, по философии. Всё это слито воедино в его творчестве. Мы же пытались расчленить «Сумму», анатомировать по живому.

Это финал, читатель! Вскоре ты перевернёшь и последнюю страницу нашего Опыта и отложишь книгу в сторону. Ты ошеломлён всем случившимся, признаться, мы тоже ошеломлены! Говорят, что в спорах рождается истина; если это так, если это действительно так, то у тебя в ушах звенит крик Новорожденной. Вот-вот должен упасть Занавес, но в эту последнюю минуту перед тобой парадом-алле проходят причудливые виденья: тени прошлого, блеск настоящего, туманные картины будущего. Процессия, сошедшая с полотен Иеронима Босха! Вот идёт Оккам со своею бритвой, Буридан, ведущий осла под уздцы; шествует странное существо Киборг; пошатываясь, проходят одурманенные зрители Фантомата; стремится вперёд Генотип Человека— конструкция из сорока шести хромосом; завернувшись в плащ, проскальзывает таинственная фигура— Его Величество Значенье— инкогнито!; проползают диковинные машины; проходит группа Астроинженеров, сопровождающих Большой Лазер, — завтра они взорвут Звезду… Процессия всё идёт и идёт, но тут стремительно падает Занавес, и в это мгновенье вновь слышится крик. Где-то в толпе затерялся ребёнок, крошечная, только что родившаяся девочка. Но где же она? — конец

О послесловии

	Жаль только, что послесловие не выдержано в одном тоне: то оно популярно до игривости, то избыточно профессионально-солидно.
	— Захар Файнбург, «Технология будущего»